Автор работы: Пользователь скрыл имя, 28 Января 2015 в 19:25, курсовая работа
Целью работы является исследование образов детства в творчестве современных писателей.
Достижение цели предусматривает решение следующего комплекса взаимосвязанных задач:
Рассмотреть тему образов детства в художественной литературе в исторической ретроспективе и в творчестве современных писателей
Провести анализ художественных произведений в аспекте исследования образов детства
ВВЕДЕНИЕ 3
1. ТЕМА ОБРАЗОВ ДЕТСТВА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ И В ТВОРЧЕСТВЕ СОВРЕМЕННЫХ ПИСАТЕЛЕЙ 6
1.1. Обзор темы образов детства в литературе XIX-XX веков 6
1.2. Образы детства в современной литературе 9
2. АНАЛИЗ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В АСПЕКТЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБРАЗОВ ДЕТСТВА 12
2.1. Особенности образов детства в повести А.Иванова «Географ глобус пропил» 12
2.2. Образы детства в сборнике З.Прилепина «Восьмерка» 15
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 19
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 21
Он также как и его ученики побаивается директора школы и ведет себя соответственно.
«– Вы что, курили здесь, Виктор Сергеевич? – спросила Угроза.
– Э... – растерялся Служкин. – Я в окно... Окно открывал...
– Виктор Сергеевич, я попрошу вас больше никогда не курить в кабинете. Это школа, а, извините, не пивная. И вообще, попрошу вас не показываться ученикам с сигаретой. Наши дети и без того достаточно распущенны, чтобы еще и учителя подавали им дурной пример».9
В состоянии детства находится Служкин, общаясь со своими учениками, – пьет водку, ведет себя также как и его ученики.
«– Водка! Нажрусь щас назло вам!…
Он отвинчивает колпачок и пьет из горлышка. Я не гляжу на него. Он снова пьет. Потом переводит дух и глотает опять.
– Мне-то оставь, – говорю я. – Я тоже нажрусь».10
Образы детства, рисуемые автором, становятся более тонко прорисованными при описании природы. Служкин и другие герои повести очень точно ощущают свою детскую взаимосвязь с природой.
«– И вот с детства у меня к рекам такое отношение, какое, наверное, раньше бывало к иконам. В природе, мне кажется, всюду разлито чувство, но только в реках содержится мысль… Ты сама не ощущаешь этого, Маш?
– Я мало видела рек, – ответила Маша. – Здесь мы живем только два года, а раньше жили в городе, где никакой реки не было. Мама с папой каждое лето возили меня на море… Вот вы говорили про реки, и я вспомнила, что мне как-то странно было видеть море – столько воды, и никуда не течет…»11
Природа является частью той жизни, которая называется детством. Поэтому не случайно Служкин ведет своих учеников по тем местам, где он бывал именно в детстве. Это желание стать таким же, как его ученики, вернуться в ту беззаботную пору жизни, когда не стоит задумываться о взрослых проблемах и жить «по-взрослому».
В повести, наполненной образами детства, можно увидеть и почувствовать «отзвуки» проблемы «отцов» и «детей», которая так ярко и четко раскрыта в классических произведениях. Но если у Тургенева мы видим точную соотнесенность героев к лагерю «отцов» и «детей», то у А.Иванова эти границы размыты. Служкин, в силу своего статуса учителя и не юного возраста, является «отцом», но при этом его взгляд на жизнь, некая аморфность поведенческих характеристик предполагает «задержку в стане «детей», но не для того, чтобы «перевернуть жизнь», а скорее для того, чтобы уйти от решения «взрослых» проблем. Даже в электричке Служкин прикидывается глухонемым, чтобы не покупать билет – почти детская шалость.
«Еще раз оглядев ошеломленных зрителей, молодой человек вежливо кивнул и отвернулся обратно к окну.
– Чего он?... – растерянно спросил один из козлищ.
– Глухонемой, – шепотом с уважением сказала бабка, сидевшая от глухонемого подальше».12
Своим описанием проблем отцов и детей Иванов замораживает повествование и превращает его в многофигурную композицию без причин и следствий, без входа и выхода. Он создает свой глобус, лишенный жизни. Красивый, с подсветкой, но пустой.13
Таким образом, мы видим главного героя застрявшим между детством и взрослой жизнью. И в этом произведении детство не сформировало в герое тех жизненных установок, которые присущи сформировавшейся личности.
Сборник рассказов З.Прилепина – это отражение реальной действительности, настолько реальной, что у читателя появляется ощущение уже когда-то увиденного или услышанного, эдакое «deja vu».
Рассматривать это произведение можно по-разному и увидеть здесь может каждый свое. По мнению П.А.Рыжковой, «все рассказы «Восьмерки» на самом деле – о детстве, о взрослении, и в этом взрослении нет «ничего симпатичного и волнующего».14
Сборник «Восьмерка» открывает рассказ «Витек» – о мальчике, живущем в деревне недалеко от железной дороги, по которой каждый день мчится скоростной поезд из Москвы.
Мальчик мечтает о Москве. Здесь можно увидеть некий намек на чеховских трех сестер, мечтавших о Москве, но не о географической точке на карте, а о городе детства, где было тепло и уютно. Может быть и прилепинский мальчик-«пацан» мечтает о Москве, потому что детское воображение рисует счастливые картины жизни в городе-мечте.
И однажды «Москва приезжает» к нему в деревню. Скоростной поезд останавливают, пассажиров из столицы высаживают, а на их места сажают солдат, отправляющихся в ту самую Москву, где начинаются смутные времена.
Почти классический сюжет оборачивается неожиданной стороной. Жизнь деревни нарочито показана здесь как своего рода микромодель «большой» жизни – полной жестокости и страшной от неизвестности. Недоступный «взрослый мир», который представляется мальчику-«пацану» как «мужской мир», как оказалось, состоит из череды эпизодов – бессмысленных и кровавых. И здесь единственной надеждой оказываются слова, сказанные мальчиком незнакомой, испуганной, ссаженной вместе со взрослыми с поезда девочке: «Я не зверь».
«Именно в этот момент мальчик-«пацан», как представляет его автор и как он, вероятно, сам себя именует, называет свое имя (акт вполне сакральный). Причем не так, как оно выводится в названии, не «Витек», нет. Он называет себя «Виктор» – победитель. Прием лобовой, однако же вполне работающий».15
Этот рассказ, который, на первый взгляд, кажется не столь значимый, как бы открывает собой галерею образов детства и мальчик-«пацан» рассказа «Витек» может быть вполне героем рассказа «Восьмерки», но уже выросшим.
В самом рассказе «Восьмерка» автор дает только «зарисовки».
Только семья Шороха проживала в трешке, но там помимо пропойных родителей – бывших кадровых заводчан с похеренного завода – находились также младшие сестра и братик Шороха, на пропитание которых он вечно спускал почти всю зарплату, пока ее выдавали, а сейчас лично скармливал деткам по банке консервов, хранимых под кроватью в ящике, закрытом от отца с матерью на замок.16
В этих нескольких строках можно увидеть всю палитру детской жизни, которая так часто встречается в реальности. Реальность образов детства в виде вкраплений встречается в это рассказе достаточно часто.
«Братик и сестренка Шороха безмолвно рисовали карандашами, сидя на полу. Чистой бумаги у них не было, поэтому они пристраивали свои каляки-маляки по краям газетного листа».17
Но, по всей видимости, реальность изображения таких детских образов автора не пугает – рядом с этими детьми взрослый состоявшийся человек – их брат. И детство их не совсем доброе, может быть, все же, станет тем стержнем, который будет поддерживать их во взрослой жизни.
Хотя, как отмечает П.В.Рыжкова «Герои у Прилепина взрослеют, взрослеют через дающуюся им силу, через отнятую у них силу, через женщину и через алкоголь, но каждый раз ничего путного из этого не выходит. «Мир разваливается на куски, дед», – сказал Новиков громко, но деда нигде не было, он куда-то исчез. Новиков поискал глазами собеседника и повторил: «Мир разваливается на куски, кот».
Рассказ З.Прилепина «Любовь» тоже начинается как рассказ о детстве, об одиночестве и отчуждении, о неведомой болезни героя – «рябине», что лезет из-под кожи, о том омерзении, которое испытывает подросток сам к себе, об омерзении, которое исходит по отношению к нему от окружающих. Его отец равнодушно-снисходителен, недоступен, но как хочется, чтобы он был рядом, все понимал и сочувствовал герою рассказа.
Спустя несколько страниц, вдруг оказывается, что эти истории рассказывает как бы уже другому, ключевому рассказчику его, рассказчика, полевой командир – «комод», вообще-то молчаливый, но, «подкурив», становящийся разговорчивым, и что все эти истории рассказаны после «зачистки» дома в Старых Промыслах». И что все, что делает «комод» (а он спасает своих солдат от внезапного нападения уцелевшего от «зачистки» автоматчика), является как бы продолжением, как бы следствием его отношений с отцом – вплоть до чисто литературного хода с проволочкой, удерживающей рукоять колонки, чтобы «вода полилась непрестанно, пенная и ледяная» (отец когда-то давно в аналогичной ситуации, кажется, сделал то же самое)…18
Своеобразной формой соединяющей образы детства и взрослой жизни и символом, превращающим мальчика в мужчину, является образ Реки, который переходит из рассказа в рассказ.
Река таит в себе опасность и угрозу, с которыми можно справиться только с помощью взрослых.
А пока посыл автора, что можно перейти реку вброд, мальчики слышат, но беспомощно стоят на берегу.
Концепция образов детства в русской литературе всегда развивалась в общем движении художественных и социальных идей, направленных к осмыслению того времени, в котором она существовала.
Образы детства проходили последовательную ревизию и трансформацию в рамках литературных течений, при этом основывались они на модели классического подхода к пониманию идеи детских воспоминаний и включали в себя часть детской души, ее трогательное осмысление жизни.
Концепция образов детства, основанных не только на семейных традициях, но участвующих в общественном мироустройстве, характерна для периода создания советской литературы. При этом возможность связей между детством и взрослостью героев соцреализма почти не представляется возможным. Такие герои, чаще всего, несут в себе нечто плакатное, они как бы вырваны из системы «детство – юность – взрослость». Они только «сегодняшние», как будто не несущие в себе образов детских воспоминаний, какими бы они не были.
Образы детства «уходили», чаще всего, в детскую литературу, где формировали характер будущих героев «взрослых» художественных произведений.
Изменения в общественной жизни способствовали появлению новой литературы, свободной от идеологических догм, действительно реалистичной, открывающей перед читателем мир «соседнего дома и жителей соседней улицы» во всех его проявлениях.
Образы детства в произведениях современных писателей тоже предстают перед нами в том реальном настоящем изображении, которое демонстрирует нам писатель.
В повести «Географ глобус пропил» – это образ детства героя, который вряд ли сумеет когда повзрослеть и стать таким как все взрослые люди. Такой герой не является чем-то необычным, он олицетворяет собой большую часть молодых людей, которым нравится так жить – не быть детьми, но и не взрослеть.
Образ детства, представленный в сборнике рассказов З.Прилепина «Восьмерка», отличается тем, что здесь присутствует возможность проследить как детство, детские воспоминания накладывают отпечаток на дальнейшую жизнь героев. При этом они не торопятся перейти реку, отделяющую детство от взрослой жизни.
1 Михайлов А.С. Художественная концепция детства в русской литературе конца XIX – начала XX века. М.: Академия, 2010. С.61
2 Аксаков Т.С. Детские годы Багрова-внука. М.: Эксмо, 2002. С. 84
3 Леонтьева С.Г. Русская детская повесть XIX века // Русская литература. 1998. № 4. С. 86-93.
4 Овчинникова Л.В. Очерки о литературе конца XIX – начала XX века. М.: Кнорус, 2007. С.92
5 Осорина М.С Секретный мир детей в пространстве взрослых. СПб: Питер, 2008. С.178
6 Долженко Л.В. Аксиологический аспект мотива детства в рассказах В.М.Шукшина. www.gramota.net
7 Черняк М.А. Русская проза конца ХХ века. М.: Академия, 2009. С.68
8 Волжанская И.Г. Современная художественная проза // Современная культура. Самара, 2010. С. 231 – 237.