Органическая критика. Статья
А. А. Григорьева После "Грозы" Островского"продолжила
размышления критика об одном из самых
любимых и важных для него в русской литературе
писателей. Григорьев считал себя, и во
многом оправданно, одним из "открывателей"
Островского. "У Островского одного,
в настоящую эпоху литературную, есть
свое прочное, новое и вместе идеальное
миросозерцание. "Новое слово Островского
было ни более, ни менее как народность,
в смысле слова: национальность, национальный".
В соответствии
со своей концепцией Григорьев
выдвигает на первый план в
"Грозе" "поэзию народной
жизни", наиболее отчетливо воплотившуюся
в конце третьего действия (свидание
Бориса и Катерины). "Вы не были
еще на представлении, - обращается он
к Тургеневу, - но вы знаете этот великолепный
по своей поэзии момент - эту небывалую
доселе ночь свидания в овраге, всю дышащую
близостью Волги, всю благоухающую запахом
трав, широких ее лугов, всю звучащую вольными
песнями, "забавными", тайными речами,
всю полную обаяния страсти веселой и
разгульной и не меньшего обаяния страсти
глубокой и трагически-роковой. Это ведь
создано так, как будто не художник, а целый
народ создавал тут!"
Сходный круг мыслей,
с такой же, как у Григорьева,
высокой оценкой поэтических
достоинств "Грозы" развивается
в большой статье М. М. Достоевского
(брат Ф. М. Достоевского). Автор,
правда, не называя Григорьева
по имени, ссылается на него
в самом начале.
М. Достоевский
рассматривает предшествующее творчество
Островского в свете споров "западников"
и "славянофилов" и пытается
найти иную, третью позицию: "По
нашему мнению, г. Островский в
своих сочинениях не славянофил
и не западник, а просто художник,
глубокий знаток русской жизни
и русского сердца". В очевидной
полемике с добролюбовским "Темным
царством" ("Эта мысль, или уж если
вам лучше нравится, идея о домашнем деспотизме
и еще десяток других не менее гуманных
идей, пожалуй, и кроются в пьесе г. Островского.
Но уж, наверное, не ими задавался он, приступая
к своей драме") М. Достоевский видит
центральный конфликт "Грозы" не
в столкновении Катерины с обитателями
и нравами города Калинова, а во внутренних
противоречиях ее натуры и характера:
"Гибнет одна Катерина, но она погибла
бы и без деспотизма. Это жертва собственной
чистоты и своих верований". Позднее
в статье эта идея приобретает обобщенно-философский
характер: "У избранных натур есть свой
фатум. Только он не вне их: они носят его
в собственном сердце".
Мир Островского - "темное
царство" или царство "поэзии народной
жизни"? "Слово для разгадки
его деятельности": самодурство или
народность?
Через год в
спор о "Грозе" включился
Н.А. Добролюбов.
"Самым лучшим способом
критики мы считаем изложение
самого дела так, чтобы читатель
сам, на основании выставленных
фактов, мог сделать свое заключение...
И мы всегда были того мнения,
что только фактическая, реальная
критика и может иметь какой-нибудь
смысл для читателя. Если в
произведении есть что-нибудь, то
покажите нам, что в нем есть;
это гораздо лучше, чем пускаться
в соображения о том, чего
в нем нет и что бы должно было
в нем находиться".
Отывки из статьи Н. А. Добролюбова
«Луч света в темном царстве»
«Мы хотим сказать,
что у него на первом плане
является всегда общая обстановка
жизни. Он не карает ни злодея,
ни жертву. Вы видите, что их
положение господствует над ними,
и вы вините их только в
том, что они не выказывают
достаточно энергии для того,
чтобы выйти из этого положения.
И вот почему мы никак не
решаемся считать ненужными и
лишними те лица пьес Островского,
которые не участвуют прямо
в интриге. С нашей точки
зрения, эти лица столько же
необходимы для пьесы, как и
главные: они показывают нам
ту обстановку, в которой совершается
действие, рисуют положение, которым
определяется смысл деятельности
главных персонажей пьесы».
"Гроза" есть, без
сомнения, самое решительное произведение
Островского; взаимные отношения
самодурства и безгласности доведены
в ней до самых трагических последствий;
и при всем том большая часть читавших
и видевших эту пьесу соглашается, что
она производит впечатление менее тяжкое
и грустное, нежели другие пьесы Островского...
В "Грозе" есть что-то освежающее
и ободряющее. Это "что-то" и есть,
по-нашему мнению, фон пьесы, указанный
нами и обнаруживающий шаткость и близкий
конец самодурства. Затем самый характер
Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже
веет на нас новою жизнью, которая открывается
нам в самой ее гибели. Дело в том, что характер
Катерины, как он исполнен в "Грозе",
составляет шаг вперед не только в драматической
деятельности Островского, но и во всей
нашей литературе... Русская жизнь дошла
наконец до того, что добродетельные и
почтенные, но слабые и безличные существа
не удовлетворяют общественного сознания
и признаются никуда не годными. Почувствовалась
неотлагаемая потребность в людях, хотя
бы и менее прекрасных, но более деятельных
и энергичных".
"Всмотритесь хорошенько:
вы видите, что Катерина воспитана
в понятиях, одинаковых с понятиями
среды, в которой она живет
и не может от них отрешиться,
не имея никакого теоретического
образования". Тем большую цену
имеет этот протест: "В нем
дан страшный вызов самодурной
силе, он говорит ей, что уже нельзя идти
дальше, нельзя далее жить с насильственными
мертвящими началами. В Катерине
видим мы протест против кабановских понятий
о нравственности, протест, доведенный
до конца, провозглашенный и под домашней
пыткой и над бездной, в которую бросилась
бедная женщина... Какою же отрадною, свежею
жизнью веет на нас здоровая личность,
находящая в себе решимость покончить
с этой гнилой жизнью во что бы то ни стало!"
Добролюбов анализирует
реплики Феклуши, Глаши, Дикого, Кудряша,
Кулигина и пр. Автор анализирует внутреннее
состояние героев «тёмного царства». «Помимо
их, не спросясь их, выросла другая жизнь,
с другими началами, и хотя она еще и не
видна хорошенько, но уже посылает нехорошие
видения темному произволу самодуров.
И Кабанова очень серьезно огорчается
будущностью старых порядков, с которыми
она век изжила. Она предвидит конец их,
старается поддержать их значение, но
уже чувствует, что нет к ним прежнего
почтения и что при первой возможности
их бросят».
«Нам отрадно видеть
избавление Катерины — хоть
через смерть, коли нельзя иначе.
Жить в „темном царстве“ хуже
смерти. Тихон, бросаясь на труп
жены, вытащенный из воды, кричит
в самозабвении: „Хорошо тебе, Катя!
А я-то зачем остался жить на свете да
мучиться!“ Этим восклицанием заканчивается
пьеса, и нам кажется, что ничего нельзя
было придумать сильнее и правдивее такого
окончания. Слова Тихона заставляют зрителя
подумать уже не о любовной интриге, а
обо всей этой жизни, где живые завидуют
умершим».
Смысл статьи Добролюбова
не просто в тщательном и
глубоком анализе конфликта и
героев драмы Островского. К
сходному пониманию еще раньше
приближались, как мы видели, и
другие критики. Добролюбов же
сквозь "Грозу" пытается увидеть
и понять существенные тенденции
русской жизни, (статья пишется
за несколько месяцев до крестьянской
реформы).
"Луч света...",
подобно "Темному царству",
тоже кончается вопросом, выделенным
Добролюбовым настойчивым курсивом:
"...точно ли русская живая
натура выразилась в Катерине,
точно ли русская обстановка -
во всем, ее окружающем, точно
ли потребность возникающего
движения русской жизни сказалась
в смысле пьесы, как она понята
нами?" Лучшие из
критических работ обладают громадным
последействием. В них с такой
глубиной прочитан текст и
с такой силой выражено время,
что они, подобно самим художественным
произведениям, становятся памятниками
эпохи, уже неотделимыми от
нее. Добролюбовская "дилогия"
(два произведения, связанные между собой)
об Островском - одно из высших достижений
русской критики XIX в. Она, действительно,
задает тенденцию в истолковании "Грозы",
которая существует и поныне.
Но рядом с добролюбовской
оформилась и иная, "григорьевская"
линия. В одном случае «Гроза» была прочитана
как жесткая социальная драма, в другом
- как высокая поэтическая трагедия.
Прошло четыре
с лишним года. "Гроза" ставилась
все реже. В 1864 г. она три
раза прошла в Малом театре
и шесть - в Александринском,
в 1865 г. - еще три раза в Москве
и ни разу в Петербурге. И
вдруг Д. И. Писарев. «Мотивы
русской драмы»
В "Мотивах русской
драмы" тоже два полемических
объекта: Катерина и Добролюбов.
Разбор "Грозы" Писарев строит
как последовательное опровержение
взгляда Добролюбова. Писарев
полностью соглашается с первой
частью добролюбовской дилогии
об Островском: "Основываясь на драматических
произведениях Островского, Добролюбов
показал нам в русской семье то "темное
царство", в котором вянут умственные
способности и истощаются свежие силы
наших молодых поколений... Пока будут
существовать явления "темного царства"
и пока патриотическая мечтательность
будет смотреть на них сквозь пальцы, до
тех пор нам постоянно придется напоминать
читающему обществу верные и живые идеи
Добролюбова о нашей семейной жизни".
Но он решительно отказывается считать
"лучом света" героиню "Грозы":
"Эта статья была ошибкою со стороны
Добролюбова; он увлекся симпатиею к характеру
Катерины и принял ее личность за светлое
явление".
Как и Добролюбов,
Писарев исходит из принципов
"реальной критики", не подвергая
никакому сомнению ни эстетическую
состоятельность драмы, ни типичность
характера героини: "Читая "Грозу"
или смотря ее на сцене, вы
ни разу не усомнитесь в
том, что Катерина должна была
поступать в действительности
именно так, как она поступает
в драме". Но оценка ее поступков,
ее отношений с миром принципиально
отличается от добролюбовской. "Вся
жизнь Катерины,- по Писареву, - состоит
из постоянных внутренних противоречий;
она ежеминутно кидается из одной крайности
в другую; она сегодня раскаивается в том,
что делала вчера, и между тем сама не знает,
что будет делать завтра; она на каждом
шагу путает и свою собственную жизнь
и жизнь других людей; наконец, перепутавши
все, что было у нее под руками, она разрубает
затянувшиеся узлы самым глупым средством,
самоубийством, да еще таким самоубийством,
которое является совершенно неожиданно
для нее самой."
Писарев говорит о "множестве
глупостей", совершенных "русской
Офелией и достаточно отчетливо
противопоставляет ей "одинокую
личность русского прогрессиста", "целый
тип, который нашел уже себе свое
выражение в литературе и который
называется или Базаровым или
Лопуховым". (Герои произведений
И. С. Тургенева и Н. Г. Чернышевского,
разночинцы, склонные к революционным
идеям, сторонники ниспровержения существующего
строя).
Добролюбов накануне крестьянской
реформы оптимистически возлагал надежду
на сильный характер Катерины. Через
четыре года Писарев, уже по эту сторону
исторической границы, видит: революции
не получилось; расчеты на то, что
народ сам решит свою судьбу, не
оправдались. Нужен иной путь, нужно
искать выход из исторического тупика.
"Наша общественная или народная
жизнь нуждается совсем не в сильных
характерах, которых у нее за глаза
довольно, а только и исключительно
в одной сознательности... Нам необходимы
исключительно люди знания, т. е. знания
должны быть усвоены теми железными характерами,
которыми переполнена наша народная жизнь
Добролюбов, оценивая Катерину лишь с
одной стороны, сконцентрировал все свое
внимание критика лишь на стихийно бунтарской
стороне ее натуры; Писареву бросилась
в глаза исключительно темнота Катерины,
допотопность ее общественного сознания,
ее своеобразное социальное "обломовство",
политическая невоспитанность."