Шпаргалка по "Истории зарубежной литературы 19 века французский реализм"

Ярчайшим примером подобного и является итоговое произведение Мериме – « Локис», 1869. Эта новелла синтезировала основные тенденции творчества Мериме всех основных периодов. Народная  молва связывает происхождение Михаила Шемета с похищением его матери медведем и белая шейка с бьющейся голубой жилкой, по которой течёт красная кровь. Михаил Шемет – человек образованный, но странный: лошади и собаки боятся его, как диких зверей, его взгляд часто напоминает взгляд животного. Второй мотив – полюбившаяся князю пани Юлька, веселая и озорная девушка, которая постоянно дразнит влюблённого в неё Михаила ( русалочьи пляски). Соединение мотивов происходит в финале, когда юную новобрачную находят на брачном ложе с растерзанным горлом, а молодой муж скрывается, видимо, спустившись по дереву.  Вся история разыгрывается на глазах рассказчика, профессора кеннингсбергского университета, приехавшего в эту глушь для изучения великого жмудского наречия, которому грозит вымирание.

Композиция рассказа в рассказе задаёт тон некоторой  отстранённости, а автор, как всегда, не раскрывает причину трагедии, оставляя читателю возможность разгадать её самому.

Билет 26. Исторический роман  Мериме. « Хроника царствования Карла 9».

Мериме Проспер [1803-1870] - знаменитый французский писатель, член французской академии, историк архитектуры, драматург,  археолог, романист, особенно знаменитый своими психологическими новеллами и повестями.

Интерес к истории  у Мериме всегда совмещался с желанием понять своего современника. Роман « Хроника царствия Карла 9» переносит читателя в 1572 год.  К этому времени исторический роман В. Скотта был уже широко известен, однако сами французы по-своему восприняли открытия шотландца; принимая необходимость связывать обычаи с историческими фактами, они ( Виньи, Гюго) большее внимание уделяли нравственной основе происходящих событий и душевному миру персонажей. Хроника времён Карла 9 формально основана на конфликте католиков и протестантов, который завершился избиением протестантов в ночь на святого Варфоломея, однако его подлинная сущность 0 в противостоянии гуманизма и антигуманизма во всех их проявлениях. Роман Миримее направлен  против военного разрешения конфликтов, против гражданской войны. Для Франции эта проблема имела первостепенное значение после революции 1789 года, когда чуть ли не каждый год был отмечен восстаниями в том или ином регионе, жестоко подавляемыми правительственными войсками. И на той, и на другой стороне были французы. Один из героев романа замечает, что страшно убивать человека, который просит у тебя пощады на французском. Противоестественность гражданской войны в романе приводит к тому, что по разные стороны бастиона оказываются два родных брата – Жорж и Бертран. Жорж погибает по вине Бертрана, брат, проливший кровь брата не может найти себе оправдание.

Роман, в основе которого социально -  нравственная проблематика, строится как произведение о частной  жизни двух братьев, стремящихся  сделать карьеру,  добиться любви  очаровательной придворной дамы. Такое  перенесение акцентов на события  личной жизни основано на концепции историзма Мериме.

В предисловии к роману автор пишет, что прочитал множество  мемуаров и памфлетов, относящихся  к концу 16 века., в том числе  Сен-Симона, а он был придворным,  и де Реца. Свое представление о  воспроизведении прошлого Мриме изложил в предисловии к роману и главе 8 « Диалог между читателем и автором». В предисловии Мериме сообщает, что в истории любит только анекдоты ( т.е. события их жизни частных лиц). Мемуары Аспазии или ПЕриклова раба он предпочёл бы всем томам историка Фукидида. О нравах избранного им 16 века он получает из мемуаров. Второе условие – требование соблюдений нравов эпохи. « Убийство или отравление в 1500 году не внушали такого ужаса, какой они внушают теперь», - отмечает писатель. Вспомним, Стендаля, который утверждал, что в истории всё меняется каждые 50 лет. Следуя этому суждению, Мериме делает вывод, что парижские горожане, умерщвляя еретиков, твердо верили в то, что повинуются Небу.

И наконец, последнее  размышление автора о законах  исторического романа: « Я говорю лишь – предположим это». Удалённость во времени, многопричинность событий дают возможность создавать лишь версии событий и их истоков.

Глава 8 – это полемика с принципами историзма В. Скотта. Мериме отказывается подробно описывать  и королевские покои и одежды участников королевской охоты. Портреты персонажей он предлагает посмотреть в музее. В лучшем случае, он передаёт лишь физические черты, и замечает, что на лице монарха нельзя было прочитать « Варфоломеевская ночь», так же как и на лице Марии Медичи не отражалось убийство Жанны дАльбре. То есть Мериме отказывается от принципа делать лицо зеркалом души. Персонаж его романа проявляется в действии.

Мериме не всегда даёт однозначное объяснение поведения  персонажа. Особенно многозначителен  финал,  утешится ли Бертран и появился ли у Дианы де Тюржи новый любовник – остаётся только догадываться.

Билет 27. Творчество Флобера.

Флобер вошёл в литературу как создатель объективного романа, в котором автор, по его словам, должен быть подобен богу – создать свой мир и уйти из него, т.е. не навязав своих оценок читателю.  Вся жизнь и творчество Флобера были противопоставлены миру буржуа,  которые живут, по его меткому определению, « зажав сердце между собственной лавчонкой и пищеварением». Взгляды писателя сформировались в 40вых годах. В основе их лежит учение Спинозы: его этика, его пантеизм оказываются близки писателю, а также мысль о причинной зависимости всех явлений друг от друга. Фаталистический характер этой зависимости усвоил и Флобер.  Фатализм – это своеобразный  механический детерминизм. Идеи Спинозы в интерпретации фатализма Флобера приобретают черты мыслей Вико об отсутствии социального развития общества. Вследствие чего презрение к буржуазному обществу и правительству вообще у Флобера превращается в недоверие ко всякому общественному движению, именно поэтому он не принял революции 1848г. Безобразному миру буржуа, «где богатство заменяет всё, даже уважение», писатель, казалось бы, противопоставлял «башню из слоновой кости» - поэтический символ романтика де Виньи. «Пусть себе утверждается Империя, - писал Флобер, - закроем свою дверь, поднимемся на самый верх нашей башни из слоновой кости, на самую последнюю площадку, как можно ближе к небу. Правда, там иногда бывает холодновато. Но не всё ли равно? Там ты видишь сверкающие звёзды и не слышишь индюков». Так невольно Флобер стал предтечей взглядов представителей "искусства для искусства".

В начале своего творческого  пути Флобер испытал на себе влияние  романтиков, о чем свидетельствуют  его ранние небольшие прозаические произведения на исторические темы. Подлинной же сенсацией явилась публикация романа "Госпожа Бовари", который не только принес славу Флоберу, но и остался лучшим его творением. Он писал этот свой роман в течение пяти лет, не торопясь, тщательно отделывая каждый эпизод, добиваясь выразительности и точности каждой фразы.

История, описанная в  романе, проста и незатейлива. Романтически настроенная девушка выходит  замуж за ничем не примечательного  буржуа, сельского врача. Испытывая  чувство неудовлетворенности, она заводит две любовные интрижки, а затем кончает жизнь самоубийством, так и не подозревая о том, что ее муж все эти годы нежно и преданно любил ее.

Весьма банальная история  превратилась под пером мастера  в глубокое психологическое исследование души женщины. Поэтому после выхода этого романа Флобера сразу же стали называть величайшим реалистом XIX века. Многие критики пытались выяснить, кто же является реальным прототипом его героини. На все эти вопросы Флобер ответил в одном из писем: "Если и есть мадам Бовари, то это я".

Правда, помимо признания, публикация романа сопровождалась и  грандиозным скандалом. В 1864 году Ватикан  запретил книгу и внес ее в "Индекс запрещенных книг". Подобная же судьба впоследствии ожидала и "Саламбо". Тем не менее роман сразу же и навсегда вошел в круг самых читаемых произведений не только во Франции, но и далеко за ее пределами.

Однако сам Флобер в письме к Эрнесту Фейдо признавался  в 1857 году, что не питает особых иллюзий  по поводу своих творений: "Книги  похожи не на детей, а на пирамиды: они почти так же бесполезны, поскольку находятся в пустыне... Шакалы пробегают у их оснований, а буржуа взбираются на их вершину".

Между тем и публикация следующего романа Флобера - "Саламбо" - стала сенсацией. Здесь он вновь  обратился к истории, перенеся действие своего романа в древний Карфаген и посвятив его любви дочери военачальника  Гамилькара Саламбо и вождя варваров Мато. И здесь он сохраняет приверженность к точной выразительной детали, стремясь быть исторически максимально достоверным. Писатель ярко рассказал о восстании против Карфагена в третьем веке до нашей эры.

Вместе с тем Флобера  волновала не только проблема истинной страсти, противопоставленной тусклому быту, но и своеобразие нравов людей определенной эпохи. Ведь в период социальных войн и нестабильности в собственной стране (события франко-прусской войны и Парижской Коммуны) через призму истории Флобер пытался прояснить суть исторических конфликтов. Конечно, можно упрекать Флобера и в наивности взглядов, и в желании занять позицию над схваткой. Но ведь он пытается разобраться в сути человеческого бытия. Определить, для чего и как живет человек.

Подобные же проблемы рассматриваются Флобером и в третьем его значительном произведении - романе "Воспитание чувств". Герой романа, юный Фредерик Моро, пытается разобраться в окружающем его мире, но терпит неудачу.

Интересен и небольшой  рассказ Флобера ."Простая душа", который он написал в 1877 году. В нем писатель рассказал трогательную и в то же время трагическую историю простой женщины - служанки Фелисите. Всю свою жизнь она преданно служила разным хозяевам, но так и не дождалась, чтобы кто-то из них увидел в ней человека. Единственное, что любит Фелисите, - это стоящее у нее в комнате чучело попугая. Оно кажется служанке живым и становится ее спутником в последние годы жизни.

Все последующие годы писатель находится в состоянии  творческого поиска. Флобер пробует  свои силы в драматургии, обращается к новым для себя библейским сюжетам и осваивает жанр притчи. Одновременно начинается его вхождение в мировую культуру.

В доме у Флобера собирались его друзья - писатели, художники, музыканты. Одним из частых гостей там был и русский писатель И. Тургенев, даже посвятил Флоберу "Песнь торжествующей любви".

Интересна и переписка  Флобера, в которой он создает  эстетическую концепцию искусства, практически открыв новые возможности  постижения действительности средствами искусства.

Билет 28. Принципы эстетики Флобера и преломление их в романе « Госпожа Бовари».

Флобер вошёл в литературу как создатель объективного романа, в котором автор, по его словам, должен быть подобен богу – создать  свой мир и уйти из него, т.е. не навязав  своих оценок читателю.  Вся жизнь и творчество Флобера были противопоставлены миру буржуа,  которые живут, по его меткому определению, « зажав сердце между собственной лавчонкой и пищеварением». Взгляды писателя сформировались в 40вых годах. В основе их лежит учение Спинозы: его этика, его пантеизм оказываются близки писателю, а также мысль о причинной зависимости всех явлений друг от друга. Фаталистический характер этой зависимости усвоил и Флобер.  Фатализм – это своеобразный  механический детерминизм. Идеи Спинозы в интерпретации фатализма Флобера приобретают черты мыслей Вико об отсутствии социального развития общества. Вследствие чего презрение к буржуазному обществу и правительству вообще у Флобера превращается в недоверие ко всякому общественному движению, именно поэтому он не принял революции 1848г. Безобразному миру буржуа, «где богатство заменяет всё, даже уважение», писатель, казалось бы, противопоставлял «башню из слоновой кости» - поэтический символ романтика де Виньи. «Пусть себе утверждается Империя, - писал Флобер, - закроем свою дверь, поднимемся на самый верх нашей башни из слоновой кости, на самую последнюю площадку, как можно ближе к небу. Правда, там иногда бывает холодновато. Но не всё ли равно? Там ты видишь сверкающие звёзды и не слышишь индюков». Решительно меняется у Флобера понимание счастья. « Счастье – обман, поиски которого причиняют все житейские бедствия. Но зато есть безмятежный покой, который похож на счастье, даже лучше него». Но покой Флобера заполнен активнейшей работой души, напряжением мысли: лишь духовные ценности непреходящи. Он интересовался историей, медициной, археологией. Написание правдивых романов заставляло его исследовать огромный материал.

Сложной была концепция  искусства писателя. Превознося Красоту  как основной принцип Искусства, Ф. задавался вопросом: « К чему это?». Ответ был один: для объяснения человека и мира. « Художник должен уметь возвысить».

К 1860 г.  пришло небывалое  ранее ощущение смены исторических эпох. « Другие песенки нужны теперь». Материал для искусства содержится « во всём и везде». Нет более запретных, непоэтических тем. Изображая мир, следует « всё более и более приближаться к науке». Литература, как и наука, должна стать не дидактической, а наглядной. « Надо писать картины, показывать природу  такой, какая она в действительности, но картины исчерпывающие, в них надо показать и лицо, и изнанку». Стремление к полноте картины мира, правдивой и всесторонней его передаче звучит в у Флобера со времени работы над « Мадам Бовари». Принцип безличного, объективного искусства рождён не отсутствием авторской позиции,  но ориентацией на читателя, активно воспринимающего произведение искусства. « …чем больше личного в нашем творчестве, тем оно слабее».

Флобер – психолог и исследователь жизни был  глубоко убеждён, что не все мысли и особенно чувства могут быть  выражены словами, не все причины и следствия стоит подвергать тонкому анализу. Писатель считал необходимым использовать так называемую « подсознательную поэтику». Она создавалась целым рядом стилевых решений: возвращением внимания читателя к истокам характера, обыгрыванием ранее названных деталей и сцен, подтекстом.

После неудачи « Искушения  Святого Антония» друзья Флобера  посоветовали ему взять сюжет  из обыденной жизни. Так возник замысел  « Госпожи  Бовари», который, основываясь на традиции Бальзака, создавал новый тип реализма, претендующего на объективность в передаче окружающего мира. Трудности работ над романом отмечены Флобером в целом ряде писем. « Будь прокляты они, простые сюжеты!», - жаловался он Луизе Коле. Простые сюжеты очень трудно передавать без пафоса, без героев, трудно передавать так,  чтобы ни единое слова не выбивалось из принятого стиля.

Не меньшая сложность  заключалась и в том, что мир  Бовари был предельно чужд автору: « Я ежеминутно должен влезать  в шкуру несимпатичных мне людей». « Передавать пошлость точно и в то же время просто, ведь это ужас!». А ведь сам подзаголовок романа – « провинциальные нравы», свидетельствующий более о потребностях души обитателей мира «Мадам Бовари», нежели о самой картинной галерее персонажей, принуждала Флобера спускаться из своего замка слоновой кости на почву примитивной реальности.

Билет 29. Система образов  и особенности конфликта в  « Госпоже Бовари».

Флобер вошёл в литературу как создатель объективного романа, в котором автор, по его словам, должен быть подобен богу – создать свой мир и уйти из него, т.е. не навязав своих оценок читателю.  Вся жизнь и творчество Флобера были противопоставлены миру буржуа,  которые живут, по его меткому определению, « зажав сердце между собственной лавчонкой и пищеварением». Взгляды писателя сформировались в 40вых годах. В основе их лежит учение Спинозы: его этика, его пантеизм оказываются близки писателю, а также мысль о причинной зависимости всех явлений друг от друга. Фаталистический характер этой зависимости усвоил и Флобер.  Фатализм – это своеобразный  механический детерминизм. Идеи Спинозы в интерпретации фатализма Флобера приобретают черты мыслей Вико об отсутствии социального развития общества. Вследствие чего презрение к буржуазному обществу и правительству вообще у Флобера превращается в недоверие ко всякому общественному движению, именно поэтому он не принял революции 1848г. Безобразному миру буржуа, «где богатство заменяет всё, даже уважение», писатель, казалось бы, противопоставлял «башню из слоновой кости» - поэтический символ романтика де Виньи. «Пусть себе утверждается Империя, - писал Флобер, - закроем свою дверь, поднимемся на самый верх нашей башни из слоновой кости, на самую последнюю площадку, как можно ближе к небу. Правда, там иногда бывает холодновато. Но не всё ли равно? Там ты видишь сверкающие звёзды и не слышишь индюков».