Трагедия человека и трагедия народа в романе Шолохова «Тихий Дон»

Трагедия  человека и трагедия народа  в  романе Шолохова «Тихий Дон»

Введение 

            Тема Гражданской войны является одной из центральных в русской литературе XX века. Но самым выдающимся произведением об этом периоде русской истории, без сомнения, является  роман-эпопея М.А.Шолохова  «Тихий Дон». Совсем не случайно, именно за этот роман М.А.Шолохову  была присуждена Нобелевская премия. В лауреатском дипломе было сказано, что премия вручается Шолохову  «в знак признания художественной силы и честности, которые он проявил в своей донской эпопее об исторических фазах жизни русского народа», а в обращении к Шолохову при вручении писателю Нобелевской премии в частности говорилось: «Ваше грандиозное повествование о старом режиме, отчаянно отстаивавшем свои пошатнувшиеся позиции, новом режиме, так же отчаянно сражающемся за каждую пропитанную кровью пядь земли, всё время ставит вопрос: кто правит миром? Оно даёт и ответ: сердце. Сердце человека с его любовью и жестокостью, горем, надеждами, отчаянием, унижением и гордостью. Сердце человека, являющееся истинным полем битвы, всех побед и поражений, которые выпадают на долю нашего мира…»

            И на самом деле, трагедия человека и трагедия народа в период великой ломки социальной системы, являющиеся главной темой «Тихого Дона», стали тем, что определило всемирную   популярность шолоховской эпопеи.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.»Казацкий эпос»

         «Тихий Дон» - самая длинная книга  среди классических русских романов  XX века . В ней четыре тома, восемь частей, больше семисот персонажей, около полутора тысяч страниц. По объёму и охвату событий – это почти копия «Войны и мира» (в 1928 году на родине  писателя отрывок из первой книги романа публиковался под редакционным заглавием «Казачья «Война и мир»). Уже первые критики отмечали  ориентацию Шолохова на толстовскую эпопею: «Замысел «Тихого Дона» - показать социальные сдвиги в среде крестьянства, в данном случае казачества…, в результате войны и революции. Но замысел этот не ограничивается рамками индивидуальных сдвигов, или шире – сдвигов в пределах одной семьи. Он расширяется до социального разреза целой эпохи и вкладывается в жанр романа-эпопеи¹»

          Два эпиграфа предваряют роман. Первый представляет собой старинную казачью песню «Дон после войны», в которой звучит и сыновняя любовь народа к родной земле, и скорбный плач его о пролитой на Дону казацкой крови, вдовстве и сиротстве. Второй эпиграф – семейная донская песня, использующая символику для выражения смуты, волнений и перемен на многострадальной земле. Всё это и станет главным содержанием великой книги Шолохова.

А начинается «Тихий Дон» как семейная сага. Прологом романа становится история рода Мелеховых. Бытовые детали первой экспозиционной главы в развитии повествования становятся важными мотивами, приобретают символический смысл: мелеховский двор – на самом краю хутора; любовь Прокофия удивительна, непонятна для хуторян; потом герой совершает убийство, которое сопровождается рождением ребёнка и смертью матери.

Любовь, рождение, естественная и насильственная смерти  сплетаются в тугой узел человеческого существования на самом краю, где действуют мифологические законы.

Потом всё успокаивается, страсти  уходят в глубину. Драматическая  семейная сага превращается в казацкий эпос: «Обычным, нерушимым порядком шла в хуторе жизнь…». Даже самые ужасные события (изнасилование Аксиньи отцом и его убийство матерью и братом, страшные побои, попытка самоубийства Натальи) не акцентируются, не выделяются, а поглощаются мощным стихийным жизненным потоком. Но здесь же, в первых двух частях первой книги, завязывается главный сюжетный узел, который определяет всю романную структуру «Тихого Дона».

В основе сложного эпического повествования  лежит простая фигура: любовный треугольник (Григорий-Аксинья-Наталья) с добавлением  ещё нескольких линий. В первой книге  семейная сага превращается в историю драматической любви, а затем сменяется военно-исторической хроникой.

В мирную жизнь казаков вторгается война. Линейная фабула семейной истории  резко ломается. В романе появляются многочисленные исторические персонажи. Повествование ведётся с точки  зрения то казачьего сотника Листницкого, то большевика Бунчука, то генерала Корнилова. Огромное место занимают здесь массовые сцены. А сам повествователь в  «Тихом Доне» не всесильный и всезнающий Бог, а объективный свидетель, наблюдатель  мощного потока взбаламученной, несущейся  куда-то жизни. Грядут перемены, в которых  рождается  самое страшное – крушение гуманизма. Мудрый старик наставляет казаков, идущих на войну: «Помните одно: хочешь живым быть, из смертного боя целым выйтить – надо человечью правду блюсть…Чужого на войне не бери – раз. Женщину упаси Бог трогать, и ишо молитву такую надо знать» (кн.1, ч.3, гл.6).

Казаки списывают и увозят под  нательными рубахами «приглянувшиеся» молитвы «от ружья» и «от боя», но это их не спасает: «Смерть пятнила  и тех, кто возил с собою  молитвы». В сцене  жестокого надругательства  над полькой-горничной нарушается второе стариковское наставление. Пытавшийся защитить девушку Григорий получает предупреждение: «Вякнешь кому – истинный Христос, убьём!» (кн.1, ч.3, гл.2).

Ещё сложнее оказывается придерживаться вечного «не укради». Здесь грешны все.

В развитии сюжета романа героям всё  труднее становится «блюсть» человеческую правду. Война лишает опоры почти всех героев романа. У всех уходит земля из-под ног, ломается привычный образ жизни. «Перемены вершились на каждом лице, каждый по-своему вынашивал в себе горе, посеянное войной» (кн.1, ч.3, гл.10). Для большинства это чужая война, не имеющая ни смысла, ни оправдания. Разноголосица – признак того, что время общей жизни, время эпоса уходит безвозвратно. 

А впереди – ещё более трагические  события – Революция и Гражданская  война.

 

2.Гражданская война и революция:  в годину смуты и разврата

Вторая книга романа исторична и идеологична.  Бунчук пропагандирует и читает Ленина, появляются исторические персонажи: Корнилов, Подтёлков, Кривошлыков. В многочисленных диалогах-спорах второй книги герои предсказывают будущие потрясения, к которым ведёт бессмысленная война.

Самое страшное предсказание звучит из уст столетней старухи. Её апокалипсические пророчества припоминает по пути на фронт Максимка Грязнов: «Ягодка, мой Максимушка! В старину не так  народ жил – крепко жил, по правилам, и никаких на него не было напастей. А ты, чудинушка, доживёшь до такой  поры-времени, что увидишь, как всю  землю опутают проволокой, и будут  летать по синю  небушку птицы  с железными носами, будут людей  клевать, как арбуз грач клюёт… И  будет мор на людях, глад, и восстанет  брат на брата и сын на отца…  останется народу, как от пожара травы». Что ж, - помолчав, продолжал  Максим, - и на самом деле сбылось; телеграф выдумали – вот тебе и  проволока! А железная птица –  еропланы. Мало они нашего брата  подолбили? И голод будет. Мои  вон спротив энтих годов в  половину хлеба сеют, да и каждый хозяин так. По станицам стар и млад остались, а хлоп неурожай – вот  и «глад» вам.

- А брат на брата – это  как, вроде брехня? – спросил  Петро Мелехов, поправляя огонь.

- Погоди, и этого народ достигнет» (кн.2, ч.4, гл.8)

Вторая книга подробно рассказывает о механизме этого «достижения».

Революция, или Октябрьский переворот (обозначение этого события в «Тихом Доне» варьируется), входит в мир романа в отличие от войны внезапно и тихо. Она не свершается, а подкрадывается как враг из-за угла, вовлекая в свой водоворот большинство героев романа: ищет свой путь и мечется в сомнениях Григорий Мелехов («Я говорю…, - глухо бурчал Григорий, - что ничего не понимаю…Мне трудно в этом разобраться… Блукаю я,  как метель в степи…»), невеселые думы одолевают Листницкого («Ведь вот я по-честному не приемлю революцию, не могу принять! И сердце и разум противятся…Жизнь положу за старое, отдам её, не колеблясь, без позы, просто, по-солдатски. А многие ли на это пойдут?»). Он же первым в романе произносит страшные  слова, подтверждающие пророчество «и восстанет брат на брата и сын на отца»: «Я говорю, что тогда, то есть в будущих боях, в Гражданской войне, - я только сейчас понял, что она неизбежна, - и понадобится верный казак» (кн. 2, ч.4, гл.11).

Бунчук, человек с другой стороны, с другого берега, успокаивает  и обещает: «Большевики войны  не хотят. Будь власть в их руках  – сейчас же был мир». Но совсем скоро  именно он – тоже первым в пределах романного мира – начинает новый  кровавый виток, стреляет в своего, в русского, реально превращает «войну империалистическую в войну гражданскую»: «Они нас, или мы их!.. Серёдки нету. На кровь – кровью. Кто кого… Понял?..» (кн. 2, ч.4, гл.21).

Эту мысль подхватывает Мишка Кошевой, главный большевик, Немезида в лампасах с хутора Татарского: «По-моему, страшней людской серёдки ничего на свете  нету, ничем ты её до дна не просветишь…  Люди про себя мало знают» (кн. 2, ч.4, гл.21).

Непознаваемость страшит, серёдка вызывает ненависть. В отличие от Толстого, исходившего из целостности, единства национальной жизни в пору великих испытаний, Шолохов во второй и третьей книгах демонстрирует взрыв национального ядра, осколки которого разлетаются по разным траекториям.

Только теперь, после революции, в Татарском начинают по-настоящему не любить богатых. Только теперь иногородние  становятся источником ненависти и  страха. Только во время войны и  восстания Григорий осознаёт свою чуждость соратникам по оружию – кадетам, офицерам, дворянам, что и оказывается причиной его очередного шатания в сторону красных.

Предсказания сбываются – брат идёт на брата, убийства следуют друг за другом: Бунчук убивает Калмыкова, гибнут Подтёлков и Кривошлыков, погибает от случайной пули безвестный Валет…

Третью книгу романа объединяет одно историческое событие: Верхнедонское  антибольшевистское восстание. Её ключевые сцены: многочисленные сцены братоубийства, бессудных расстрелов и рубки  пленных, грабежей. Оканчивается книга  символически – судным днём, который  устраивает хуторским богачам Мишка  Кошевой. Он сжигает дома соседей-хуторян.

По-прежнему мечется Григорий Мелехов… «Его «шатания», метания осмысляются  Шолоховым как схватка с судьбой  на текучей, подвижной грани, отделяющей свет от тени²»

Третья книга связана с ещё  одним важным сюжетным переломом. В  начале романа смерть как событие  отсутствует. Люди, как мифологические титаны, умирают редко и давно. Война нарушает этот природный, эпический  порядок вещей. Ушедшие на фронт  убивают и погибают, но это происходит где-то далеко. Домой, в Татарский, в  центр романного мира, доносятся  только трагические известия.

Потом смерть и война, рубки и  расстрелы становятся привычным  делом. «Ну, завиднелась и на донской  земле кровица, - подёргивая щекой, улыбнулся  Томилин» (кн. 2, ч.5, гл.24). Однако до поры до времени несчастья обходят мелеховский курень.

Убийство Петра Кошевым ломает и эту границу, стирает и эту  невидимую черту. «Лучше б погиб ты где-нибудь в Пруссии, чем тут, на материнских глазах!» - мысленно с укором говорил брату Григорий и, взглянув на труп, вдруг побелел: по щеке Петра к пониклой усине ползла слеза» (кн. 3, ч.6, гл.34).

Но через какое-то время Григорий вспоминает о брате уже с какой-то лёгкой печалью и даже усмешкой. Война многое изменила в людях, и  перемены  эти наступают постепенно – от книги к книге.

По мнению И.Сухих, логика повествования  в романе Шолохова такова:

 «Первую книгу «Тихого Дона»  можно назвать книгой канунов.  Её магистральная тема – естественное  течение, буйство органической  жизни и её  внезапный слом (война).

Вторая и третья – книги катаклизмов, кризисов и катастроф: затянувшаяся война мировая, потом революция  и война Гражданская взрывают все привычные основы, потрясают  Тихий Дон до самого дна.

Книга четвёртая – книга уходов и итогов… Четвёртая книга шолоховской эпопеи повествует о гибели семьи, о том, что всё кончается плохо.

Брат Григория Пётр, жена Наталья, Дарья, отец, мать, дочь, Аксинья уходят по разным причинам – по болезни, от старости, от случайной пули, по собственной  воле. Разные характеры и варианты жизненного пути: буйство и протест  – смирение – упорство – любовь-страсть  и любовь-жалость. Конец, увы, один: эта  война, эта выпавшая им эпоха перемалывает всех.

«Тихий Дон»  - книга не только о великом переломе, но и о великом  перемоле. «Григорий мысленно перебирал  в памяти убитых за две войны казаков  своего хутора, и оказалось, что в  Татарском нет  ни одного двора, где  бы не было покойника» (кн. 4, ч.7, гл.25)»³.

Череда смертей в романе завершается смертью Аксиньи от случайной пули. В описании похорон любимой в очередной раз возникает образ, сопровождающий Григория на всё его мучительном пути – «чёрное солнце». Это символическая кульминация книги. Чёрное солнце – солнце мёртвых. Но Шолохов не заканчивает роман этим образом  - у его героя есть дети и родной дом, которые являются залогом жизни. Таким образом, и в конце романа автор оставляет героя на той же грани, черте между тьмой и светом – чёрным солнцем мёртвых и холодным солнцем огромного сияющего мира.

В судьбе Григория Мелехова как в  капле воды отразилась трагедия всего  казачества в переломную эпоху смены  формаций.

В чём же состоит эта трагедия?

Во-первых, это вынужденное противостояние людей «одной крови», когда восстал  «брат на брата и сын на отца».