В.Г Распутин, повесть «Прощание с Матёрой

Автор очень глубоко осмыслил проблему, вставшую перед обществом  в эпоху НТР, — проблему утраты национальной культуры. Из всей повести  понятно, что эта тема волновала  Распутина и была актуальна и  у него на родине: недаром он располагает  Матеру на берегу Ангары.  
Матера — символ жизни. Да, ее затопило, но память о ней осталась, она будет жить вечно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Основная проблема.

 

Каждый из нас знает, что  он смертен, и проблему небытия мы в большинстве случаев решаем оптимистически: я умру, но будут  жить мои потомки. Сейчас же наряду с таким традиционным пониманием жизни и смерти формируется повое  миропонимание: мысль о возможности  космической катастрофы. О гибели всей человеческой цивилизации в  связи с ядерной и экологической  угрозой. «Прощание с Матерои» выражает в художественной форме именно эту эсхатологическую концепцию: для героев распутинской повести конец света как будто уже наступил.

 Казалось бы, речь идет  о «немногом»: как организованно  и быстро провести затопление  острова, необходимое в связи  со строительством ГЭС на одной  из сибирских рек. Однако для  жителей Матеры (в основном это  старые люди) переселение из затопляемой  деревни, где прошла вся их  жизнь, на новое место равносильно  смерти. Будто свет «пополам переломился». Раньше деревня «худо-бедно», но  все же держалась «своею места»  на яру у левого берега, «встречая  и провожая годы» «И как  нет, казалось, конца и края  бегущей воде, нет и веку деревне:  уходили на погост  одни, нарождались другие.»

 Крестьянин осознавал  себя звеном в вечной движущейся  цепи времен, событии, человеческих  судеб Теперь же, когда Матера  «сошла с привычного хода»,  ясно видится неестественность  происходящего.В "Прощании с Матёрой", как ни в какой другой повести Распутина, в само действие вводится природа, играющая огромную роль с первой главы (обещание весны) по заключительную (туман, прячущий остров), Природа и символико-фантастический ряд позволяют воспринимать Матёру как самостоятельную часть Вселенной, модель мира, призванного жить, но приговоренного к уничтожению теми, кому сам этот мир дал право первого вздоха и готов принять вздох последний.  

В ряду символов и тот  зверек, что бежал рядом с Дарьей, - Хозяин острова. Он делает ночные обходы своих владений, слушает голоса изб  и вещей, видит сквозь стены то, что творится внутри, и даже предвидит  будущее: какая изба за какой будет гореть, кто их станет поджигать. Он видит намного-намного вперед, и - в точности. Трудная досталась ему доля: зная, ничего не уметь изменить и предотвратить. Его на острове не видел никто и никогда, а он знал всех. И то, что он открылся Дарье, и то, что она увидела его, - не от их ли общего предназначения и особого видения мира? Он ее спасал, но у нее же он, быть может, искал и крепости? Обладание сверхъестественными качествами уже не помогает Хозяину - он знал, "что скоро одним разом все изменится настолько, что ему не быть хозяином, не быть и вовсе ничем, он с этим смирился... Еще и потому он смирился, что после него здесь не будет никакого хозяина, не над чем станет хозяйничать. Он последний".

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                        

 

 

 

 

 

 

 

Моё мнение о поэме.

 

Просмотрев фильм, изучив поэму «Прощание с Матёрой» так  же изучив творчество В.Г.Распутина я поняла что основной темой в произведениях В.Распутина была –природа,любовь к родине.Это и показано в повести «Прощание с Мотёрой» где действия происходят на не большом острове где находится деревушка «Матёрая».Жители её (в основном это пожилые люди у которых весь род вырос в этой деревне и им очень дорога эта земля )узнают о том,что их деревню собираются затопить для того чтобы построить электростанцию. И тут происходит яркое развитие человеческих отношений ,то как становится молодым всё равно они считают что в городе не плохо а люди в возрасте  переживают, но не у всех переживания ярко выражены, кто-то начинает уже потихоньку съезжать с деревни. У кого то ещё остаются надежды на спасение «Матёрой»,но всё равно понимают что всё произойдёт. Потом всё притихло всем становится весело в отчаяние деревенские танцуют, поют частушки развлекаются но смотрится всё это как будто они сходят с сума. Дети радостно бежали из своей деревни на теплоход крича- Матёрая прощай!!!Жителям деревни сказали чтоб они начали готовить остров к затоплению сами затем жители начали сжигать свои дома и уплывать с острова. Некоторые преданные жители Матёрой остались на острове ждать затопления. Так и затопили Матёрую не проверив даже того что остались ли люди на острове, тем кто затоплял деревню было всё равно на жителей деревни, на их род который здесь жил и который похронен  на этой земле, на то как им было тяжело прощаться с Матёрой и сжигать свои дома.

 

 

                                        

 

Статья Юрия Селезнёва

о творчестве В.Г Распутина.

 

Литература во все времена  отражала и определяла общее духовно-нравственное состояние народа, общества, эпохи. Настоящая литература, конечно. Валентин же Распутин безусловно — один из тех крупнейших писателей, чьё творчество сегодня отражает и определяет современное состояние нашей отечественной литературы...

 

Широкую известность Валентину  Распутину принесла его повесть "Деньги для Марии" (1967), хотя и  до того он уже выпустил сборник  рассказов, и рассказов крепких. Появившаяся через год-другой повесть "Последний срок" утвердила  имя писателя в ряду наиболее значимых, пришедших со своим словом. Последовавшие  затем "Живи и помни" (1974) и особенно "Прощание с Матёрой" (1976) — не оставили, кажется, уже ни у кого сомнений в том, что перед нами подлинно большое, я бы сказал — могучее явление современной отечественной и мировой литературы.

 

— Вот именно,— нет-нет да и услышишь сегодня из уст порою даже и искренних почитателей его таланта, — в эти-то десять лет и вместился и сказался весь Распутин, во всяком случае, в главном, а потом — вот уж почти восемь лет, по существу, ничего нового, равноценного созданному прежде... Так что явное притормаживание творческого движения писателя, как говорится, налицо. А ведь Распутин — один из ведущих наших писателей, один из тех, по которому мы вправе судить и об общем состоянии дел в литературе...

 

— Так-то оно так, по видимости, да только и не совсем так, а скорее даже и вовсе не так...

 

В своё время между "Последним  сроком" и последовавшей затем  повестью "Живи и помни" тоже наблюдалось  затишье, растянувшееся тогда без  малого на шесть лет — срок не малый. И тогда, помнится, высказывались авторитетные мнения: всё, что мог, дескать, сказал... Правда и в тот период временного затишья Распутин написал несколько рассказов. Тогда же вышло его повествование "Вверх или вниз по течению. Очерк одной поездки", но именно этот-то очерк, кажется, ещё более усугубил впечатление пробуксовки (в том числе, должен признаться, — и у автора этих заметок о творчестве Валентина Распутина) и даже чуть ли не творческого кризиса, если уж не вовсе "падения таланта". Но уже повесть "Живи и помни", устыдив скептиков, поставила всё на свои места, а повествование "Вверх или вниз по течению" просто забылось, как забывается нечто обыденное под напором

свежих, незаурядных впечатлений.

 

Справедливости ради скажу, что и сегодня остаюсь при  мысли, что по концентрированности  художественной мысли "Вверх или  вниз по течению" не может все-таки соперничать с четырьмя названными повестями. Но что ж из того? Повествование  это интересно и само по себе, вне сравнений с другими произведениями писателя. Интересно и значимо  точными, ёмкими картинами жизни, остротою писательских наблюдений, обнажённостью  почти исповедальных размышлений  автора, кажется, даже и не пытающегося  здесь спрятаться для формы за спину своего героя. И это повествование  несёт в себе общую мироотношенческую характерность Распутина, более всего роднящую его, на мой взгляд, с художественным миром Достоевского и Тютчева, как никто другой пожалуй, остро чувствующих такие мгновения, которые "стоят всей жизни" ("мгновения, когда полнится душа", как, сказано у Распутина), когда вся жизнь, история, кажется, даже и вся Вселенная готовы раскрыться нам в самом своём сокровенном, в законах своего вечного созидающего начала.

 

Наконец, в повествовании "Вверх и вниз по течению" впервые  у Распутина, во всяком случае, с  такою собранностью и определённостью  появляется центральный, как мне  представляется, образ болевого нервного узла всего его творчества — образ  смещённого центра (обозначим его  пока так, за невозможностью или неумением  найти более точное определение). Приехав после пятилетнего отсутствия в родные края, герой (назовём его так, чтобы не совсем уж не отличать его от автора повествования) при виде резко переменившихся памятных с детства просторов, не то что не узнаёт свою малую родину, но и прямо ощущает её уже как бы другой и даже чужой землёй, которая лишь "в редкие сокровенные минуты" напоминала ему "ту, на которой он рос... Лишившись чего-то главного, основного, какого-то центра собиравшего их воедино", родные места словно "разбрелись кто куда..."

 

Конечно, в этом повествовании  образ смещённого центра - прежде всего  вполне реальный, житейский, я бы скал даже — бытовой, но он уже и здесь  через психологию героя прямо  связан и с общественной стороной проблемы человеческой памяти, в том  числе и памяти исторической, памяти родной земли, проявляющей себя в  патриотическом чувстве родного, слиянности личности и Родины. В этом образе уже вызревало предчувствие какой-то грандиозной обобщающей нравственной мысли общественно-исторической значимости.

 

Нет, перечитывая  теперь это повествование, ясно сознаёшь, что отнести его к разряду  неудачных, свидетельствовавших о затухании, пусть бы и временном, творческой энергии писателя — не представляется возможным.

 

Но ещё большую значимость обретает повествование и, в частности, его центральный образ в перспективе  творчества Распутина — как предчувствие и прообраз гражданской мысли  художника, мысли высокого напряжения, мысли тревожной и совестливой, мысли о родной земле, эпохе, мире в их современном, и, прежде всего, духовно-нравственном содержании и состоянии. Мысли, воплощённой в мощном художественном обобщении повести "Прощание с Матерой". Мысли, для созревания которой потребовалось тогда шесть лет "творческой тишины". Как хотите, а это урок. Урок, который заставляет и сейчас отнестись с пониманием к новому периоду относительного покоя в писательской судьбе Распутина, да, пожалуй, и всей нашей литературы в целом.

 

 

Действительно: попробуем  взглянуть на произведения этого "после-матёрого" периода как на первую завязь будущих плодов, то есть в перспективе возможного развития их художественной мысли. Такой взгляд, понятно, совершенно не отрицает и ценности этих произведений самих по себе, но — подлинно значимые рассказы в истории русской литературы, кроме обнажённого живого, нравственного нерва, всегда пробуждающего мысли и совесть читателя, обладали ещё и таким свойством, как способность к расширению, развитию, развертыванию: так в незавершённых "Египетских ночах" Пушкина таилось как в зерне предчувствие грандиозных романов-трагедий Достоевского, а в незавершённом даже отрывке— "Гости съезжались на дачу" — Льву Толстому открылось вдруг зерно его "Анны Карениной". По степени сосредоточенности художественной мысли рассказы Пушкина, Гоголя, Достоевского, многие рассказы Чехова — это своего рода романы, сжатые до ёмкости новеллы.

 

"Действительно, — размышлял  Достоевский о сокровенной взаимосвязи  жизненного факта, увиденного  болевым центром писательского  видения и — последующего художественного  обобщения, — проследите иной  и даже не такой яркий факт  действительной жизни — и если  только вы в силах и имеете  глаз, то найдёте в нём глубину,  какой нет у Шекспира. Но ведь  в том-то и весь вопрос: на  чей глаз и кто в силах?" Распутин, безусловно, принадлежит  к писателям, имеющим такой  глаз, а стало быть, и к тем,  кто в силах угадывать в  обыденных, кажется, фактах реальной  действительности шекспировскую  глубину. А потому и стоит  читателям Распутина не торопко  пробежать по его рассказам  и очеркам удовольствия или  любопытства ради, но и понять, почувствовать, что тревожит сегодня  чуткую совесть писателя, умеющего  видеть подспудные процессы, улавливать  в фактах явления и тенденции  в их возможности развития. Какие  плоды обобщающей мысли вправе  мы ожидать от художника в  будущем? Плоды, вызревающие уже  сейчас, быть может, именно в  подспуде этих вот рассказов и очерков периода его творческого затишья. Да и действительно ли затишья?

 

"Из подростков созидаются  поколения" — эта мысль —  вывод, венчающая роман Достоевского "Подросток", — убеждён —  могла бы стать эпиграфом рассказа "Век живи — век люби" — всего лишь об одном дне  из жизни подростка Сани, дне  обычном, но и чрезвычайном: "В  такой день на земле или  на небе происходит что-то особенное". Что-то особенное происходит, конечно,  прежде всего в самой душе пятнадцатилетнего парня: впечатления этого, сияющего полнотой красоты и величия, дня, казалось бы, на всю жизнь могли стать несмещаемым центром нравственного угла зрения на мир в его сокровенной сути, явленной вдруг открывшейся навстречу этому миру душе подростка. Но тот же день одарил его не менее сильным уроком, открылся ему и возможностями и иной бездны — уроком цинизма, бездны мудрствующей пошлости. Не случайно писатель оставляет своего героя в состоянии растерянности и тревоги: это и его авторская тревога за будущее поколение, за те нравственные "университеты", которые нередко преподают ему взрослые люди, негодующие при этом: откуда берётся в подростках цинизм, неверие, инфантильность? От нас же с вами, отвечает нам всем писатель.

 

В период, предшествующий работе над "Подростком", Достоевский  размышлял: "Чем же так особенно защищена молодежь, в сравнении с  другими возрастами, что вы, господа... требуете от неё такой стойкости  и такой зрелости убеждений, какой  не было даже у отцов их... Наши юные люди... развитые в семействах своих, в которых всего чаще встречается  теперь недовольство, нетерпение, грубость, невежество (несмотря на интеллигентность классов) и где, почти повсеместно, настоящее образование заменяется лишь нахальным отрицанием с чужого голоса; где материальные побуждения господствуют над всякой высшей идеей; где дети воспитываются без почвы, вне естественной правды, в неуважении или в равнодушии к отечеству и в насмешливом презрени к народу, — ...тут ли, из этого ли родника наши юные люди почерпнут правду и безошибочность направления своих первых шагов в жизни?"

Способен ли современный  писатель столь же остро, нелицеприятно  поставить сегодня вопрос о состоянии  нравственного мира подростка наших  дней? Проанализировать - глубоко художественно  и пропорционально будущему, как  это умели наши классики, - все  нынешние "pro" и "contra" воспитания первых сознательных шагов в жизни будущих граждан страны, созидателей чести и славы Отечества завтрашнего дня? Можно ли видеть в рассказе Распутина возможность и необходимость развёртывания его художественной мысли в будущее серьёзное обобщение в форме романа или повести о современном подростке? Мне кажется - вполне. Хотя это, конечно, и не значит, что - наверное.