Аристотель

своим познавательным способностям человеческое

существо может постичь  формы вещей без их материи. Это 

значит, что человек, отличаясь  от прочих вещей в

материальном смысле, может ноэтически, умственно

соединяться с ними нематериальным способом, стать 

микрокосмом, отражающим природу  всех вещей в

умственном зеркале внутри своего бренного существа.

   Ощущение ограничено  определенным конечным

рядом форм и постигает  их лишь во взаимном смешении,

происходящем в ходе конкретного физического

взаимодействия. Но ум не знает  подобных ограничений, он

способен постичь какую угодно форму и освободить ее

сущность от всего, с чем  она соединена в чувственном

опыте. Однако этот акт рационального постижения, или

абстрагирования, не может  быть выполнен без

предварительной деятельности ощущения и воображения.

   Когда воображение  вызывает к жизни некий

конкретный чувственный  опыт, деятельный разум может 

озарить этот опыт своим  светом и выявить некую

наличествующую в нем  природу, освобождая опыт от всего,

что не относится к его  сущностной природе. Разум может 

высветить и все прочие реальные элементы вещи,

запечатлев в воспринимающем разуме, которым обладает

всякий человек, ее чистый, абстрактный образ. Затем,

посредством суждений, которые  соединяют эти природы 

соответственно тому, как  они соединены в

действительности, разум  может выстроить сложное

понятие всей сущности в  целом, воспроизводя ее точно 

такой, какая она есть. Эта способность разума не только

позволяет приобрести в результате теоретическое

понимание всех вещей, но и  влияет на человеческие

устремления, помогая человеку усовершенствовать свою

природу через деятельность. И в самом деле, без разумного

руководства устремлениями  человеческая природа вообще

не способна к совершенствованию. Изучение этого

процесса совершенствования  относится к области 

практической философии.

   Первая философия

   Первая философия  – это изучение первопричин 

вещей. Наиболее фундаментальная  реальность – само

бытие, конкретными определениями  которого являются все 

остальные вещи. Все категории  – это ограниченные виды

бытия, и потому Аристотель определяет первую

философию как изучение бытия  как такового. Физическая

наука рассматривает вещи, поскольку они воспринимаются

чувствами и изменяются, но для бытия такие ограничения 

неприемлемы. Математическая наука рассматривает вещи с

точки зрения количества, но бытие не обязательно является

количественным, и потому первая философия не

замыкается ни на одном  таком ограниченном объекте. Она 

рассматривает вещи, поскольку  они есть. Поэтому ее

ведению подлежат все вообще вещи, будь то меняющиеся

или неизменные, количественные или не связанные с 

количеством. Только исходя из этого, мы можем придти к

максимально ясному пониманию  наиболее

фундаментальной структуры  мира.

   Последователи Платона утверждали (иногда это

делал и сам Платон) , что изначальные причины всех вещей

находятся в неких идеях, или абстрактных сущностях,

существующих отдельно от изменчивых вещей природного

мира. Аристотель подвергает это воззрение обстоятельной

критике и в конце концов его отвергает, задаваясь

вопросом, почему должен существовать мир такого рода.

Это было бы лишь никчемным  удвоением мира

индивидуальных сущностей, представление же, что такие

обособленные универсалии  известны науке, приводит к

скептицизму, поскольку в  таком случае наука не будет знать 

индивидуальных объектов этого мира, а их-то нам и 

следует знать. Вследствие этого, а также по некоторым 

другим основаниям Аристотель отвергает платоническое

воззрение, будто в дополнение к единичным людям или 

единичным домам имеется  человек как таковой и дом  как 

таковой, существующие отдельно от своих частных случаев.

Но эта критика не сводится к чистому отрицанию.

Аристотель, как и Платон, продолжает отстаивать

существование формальных структур. Однако вместо того,

чтобы наполнять свой собственный  обособленный мир,

они материально существуют, по Аристотелю, в тех 

единичных вещах, которые определяют. Форма, или

сущность, вещи обитает в  самой вещи как ее внутренняя

природа, которая выводит  вещь из ее потенции в

определенное актуальное состояние. То, что существует,

основание реального существования, есть поэтому не

абстрактная сущность, а  индивидуальная субстанция,

например это конкретное дерево или этот конкретный

человек. Такая субстанция является главным предметом 

рассмотрения в трактате Метафизика, книги VII, VIII и IX.

Индивидуум, или первичная  субстанция, представляет

собой единое целое, состоящее  из материи и формы,

причем каждая из них вносит свой собственный вклад в эту 

индивидуальную целостность. Материя действует в

качестве субстрата, дающего вещи место в текучей природе.

Форма определяет и актуализирует  материю, делая ее

объектом определенного  рода. В абстрактном постижении

разумом форма оказывается  определением, или сущностью,

субстанции и может  быть сделана предикатом первичной

субстанции. Все остальные  категории, такие, как место,

время, действие, количество, качество и отношение,

принадлежат первичной субстанции как ее акциденции.

Они не могут существовать сами по себе, но лишь в

поддерживающей их субстанции.

   Слово “бытие”  имеет много значений. Есть бытие, 

которым обладают вещи в качестве предстоящих уму

объектов. Есть бытие, которым  вещи обладают в силу

своего существования  в природе, но это бытие, в свою

очередь, имеет свои разновидности, и важнее всего здесь 

потенциальное бытие в  противопоставлении актуальному

бытию. Прежде чем вещь обретает актуальное

существование, она существует как потенциальность в ее,

вещи, разнообразных причинах. Эта “сила” (греч.

“дюнамис” ) , или способность существовать, не есть ничто,

это – неполное или незавершенное  состояние, потенция.

Даже когда причины  приводят к появлению в мире некой 

материальной сущности, она  пребывает все еще в

незавершенном, или несовершенном  состоянии, в

потенции. Однако определяющая эту сущность формальная

причина заставляет ее стремиться к полному завершению и 

осуществлению. Любая природа  стремится к

совершенствованию и ищет совершенства. Любая, за

исключением высшей природы  неподвижного движителя,

Бога. XII книга Метафизики посвящена анализу этой

первопричины всего конечного  существования.

   Перводвигатель космоса должен быть всецело

актуализированным и лишенным всякой потенции, иначе

оказалось бы, что его  актуализировало что-то ему 

предшествовавшее. Поскольку  изменение является

актуализацией потенции, перводвигатель должен быть

неизменным, вечным и лишенным материи, которая есть

своего рода потенция. Поэтому  такое нематериальное

бытие должно быть умом, созерцающим  собственное 

совершенство и не зависящим от посторонних предметов,

которые бы делались объектами  его размышления. Не

стремясь ни к какой  цели вне самого себя, оно 

поддерживает вечную деятельность внутри себя и потому

способно служить высшей целью, к которой стремятся все 

несовершенные существа. Это  полностью деятельное и 

совершенное бытие – вершина  и ключевой момент

аристотелевской метафизики. Несовершенные предметы

мира обладают реальным существованием лишь в той мере,

в какой они, каждый в соответствии со своей

ограниченностью, причастны этому совершенству.

   Практическая философия

   Теоретическая философия  и наука стремятся к истине 

ради нее самой. Практическая философия стремится к

истине с тем, чтобы  дать направление человеческой

деятельности. Последняя может быть трех видов: 1)

транзитивная деятельность, выходящая за пределы деятеля 

и обращенная на некий внешний  объект, который она 

преобразует или совершенствует; 2) имманентная 

деятельность человеческого  индивидуума, с помощью 

которой он стремится усовершенствовать  самого себя; и 3)

имманентная деятельность, в которой человеческие

индивидуумы сотрудничают друг с другом, чтобы 

самосовершенствоваться  в рамках человеческого

сообщества. Каждому из этих видов деятельности

Аристотель посвятил специальные  трактаты.

   Риторика – это  искусство воздействовать на  других 

людей с помощью речей  и рассуждений, порождая в них 

верования и убеждения. Риторика Аристотеля посвящена 

этому искусству, которое, по сути, является частью

"Политики". Определяя  то, что мы бы назвали “изящными 

искусствами” , как подражание, Аристотель следует

Платону. Однако целью искусства  не является копирование 

некой индивидуальной реальности; скорее оно открывает в

этой реальности универсальные  и сущностные моменты, по

возможности подчиняя этой цели все случайное. В то же

время художник – не ученый, его цель не просто открыть 

истину, но еще и доставить  зрителю особое удовольствие

от постижения истины в  подходящем материальном образе,

сделав это с целью  очищения чувств, прежде всего – 

жалости и страха, с тем  чтобы наделить зрителя мощным

орудием, служащим его нравственному  воспитанию. Эти 

предметы обсуждаются  в Поэтике Аристотеля, важные

разделы которой утрачены. Все прочие искусства

подчинены деятельности, поскольку  их произведения

создаются не ради них самих, но лишь для использования в

реальной жизни, определение  надлежащего направления 

которой является задачей  индивидуальной этики. К этой

теме Аристотель первоначально  обращается в "Эвдемовой

этике", а более основательный  и подробный разбор

содержится в "Никомаховой этике". Как и любая

материальная субстанция, отдельный человек наделен 

сложной природой, изначально нацеленной на то, чтобы 

достичь полноты и совершенства. Однако, в отличие от

других материальных субстанций, в природе человека не

заложены непреложные  тенденции, которые бы

автоматически вели его к  цели. Вместо них человеческая

природа наделена разумностью, которая способна верно

определить конечную цель и направить к ней человека.

Отдельное человеческое существо должно самостоятельно

пользоваться разумом  и приучать свои разнообразные

устремления подчиняться  разуму. Человек может это 

сделать, потому что природа  наделила его средствами

самостоятельно обнаруживать свою цель и свободно

направляться к ней.

   Собирательное название  этой цели, как с большей

или меньшей отчетливостью  сознают все люди, – это 

счастье. Счастье представляет собой полную реализацию

всех составляющих человеческой природы на всем

протяжении человеческой жизни. Такая жизнь потребует, в

качестве орудий деятельности, определенных

материальных вещей, но в  еще большей степени она 

потребует, чтобы все наши первичные побуждения

реагировать и действовать  умерялись направляющим

воздействием ума, который  должен пронизывать наше

поведение во всех его моментах. Наконец, эта жизнь будет 

включать удовольствие как  венец всей деятельности,

хорошей или плохой, но прежде всего к удовольствию

ведет разумная или благая деятельность, согласная с

человеческой природой.

   Для достижения  счастья важнее всего овладеть 

основными нравственными  добродетелями, и этому 

посвящена большая часть "Никомаховой этики".

Нравственная добродетель  – это разумная привычка или 

твердое намерение желать и действовать в соответствии со

здравым смыслом. Если не приобретать  такие разумные

привычки на всех этапах жизни, здравые поступки станут

редкой удачей. Первый толчок к приобретению подобных

привычек должен прийти извне. Так, родители могут 

начать с того, чтобы  наказывать ребенка за эгоистическое

поведение и вознаграждать  великодушие. Однако ребенок 

не выучится подлинному великодушию, пока не поймет,

почему данный поступок должен быть совершен, пока он

не будет совершать  его ради него самого и пока, наконец,

он не начнет извлекать  из совершения такого поступка

удовольствие. Лишь тогда  ум настолько освоит эту область 

поведения, что разумный поступок, не нуждаясь в

поддержке извне, будет спонтанно  возникать изнутри 

самого человеческого  характера. Нравственное воспитание

нельзя считать завершенным  до тех пор, пока такого рода

“вразумлению” не подвергнутся все естественные виды

реакций и действий. Наши пассивные реакции разделяются 

на три группы. Во-первых, они вызываются нашими

собственными внутренними  состояниями. Так, все мы по

природе склонны стремиться к тому, что доставляет нам

удовольствие. Эту реакцию  нужно умерять и ослаблять 

посредством размышления  и анализа, пока не будет 

достигнута добродетель  умеренности. Кроме того, мы по

природе склонны противостоять тому, что препятствует и

мешает нашей деятельности, и склонность эту следует 

поощрять и усиливать, пока мужество не войдет в