Бердяев. Смысл творчества

Министерство  образования и науки Российской Федерации

Калужский филиал федерального государственного бюджетного образовательного учреждения

«Московский государственный технический  университет  
имени Н.Э. Баумана»

(КФ МГТУ  им. Н.Э. Баумана)

 

Кафедра: «Философия и политология» (СЭ3-КФ)

Факультет: «Социально-экономический» (СЭК)

 

 

РЕФЕРАТ

по философии

на тему: “Бердяев. Смысл творчества”

 

 

 

 

 

Выполнил студент _____________/ололо/

Группа тратата

Проверила _____________/блабла/

 

Место, год 

Оглавление

Н. А. Бердяев (18 марта 1874г. – 23 марта 1948г.) 3

"Смысл творчества" (Опыт оправдания человека) 5

Глава І: Философия как творческий акт. 6

Глава II: Человек. Микрокосм и макрокосм. 6

Глава V: Творчество и бытие. 8

Глава VI: Творчество и свобода. Индивидуализм и универсализм. 9

Глава VII: Творчество и аскетизм. Гениальность и святость. 9

Глава XII: Творчество и общественность. 10

Глава XIII: Творчество и мистика. Оккультизм и магия. 11

Глава XIV: Три эпохи. Творчество и культура. Творчество и церковь. Творчество и христианское возрождение. 11

Выводы 14

Список использованной литературы 16

 

 

   

Н. А. Бердяев 
(18 марта 1874г. – 23 марта 1948г.)

 

Николай Александрович Бердяев стал одним из самых ярких и влиятельных русских мыслителей первой половины ХХ века, который написал сотни работ, посвященных различным философским, социологическим, политическим проблемам, проблемам искусства, морали.

Философская позиция Бердяева чрезвычайно трудна для последовательного  изложения. Его философия – личной духовный опыт мыслителя, извилистый и  причудливый путь духовной эволюции. Но в течение достаточно долгой жизни, при частой смене объектов философствования, различных теоретических влияниях и воздействиях, постоянно неизменной оставалась главная установка мыслителя: в центре его построений всегда находился  человек, личность, индивид. В этом смысле, философию Бердяева с полным правом можно назвать антропоцентрической. Возможно, именно поэтому философское  наследие Бердяева столь близко современному человеку, "отстаивающему" свою самоценность и независимость в мире глобальных перемен. У идей Бердяева оказалась долгая жизнь, они стали неотъемлемой частью русской культуры.

Работы  Бердяева, несмотря на идеологические запреты, передавались из рук в руки в советской России, брошенные им афоризмы до сих пор  волнуют людей, заставляют их задуматься над своей жизнью.

Свое последнее творение "Самопознание" Н.А. Бердяева трактует как "Опыт философской автобиографии", поскольку автор сам является предметом для исследования с  двойственной целью: чтобы разгадать  тайну своей личности (не что есть природа человека вообще, а что  есть его, Николая Бердяева, личная природа) и чтобы, исходя из этого  знания, понять истоки своего творчества ("объяснить связь моего типа философского миросозерцания с типом  моей душевной и духовной структуры").

Личность и время, личность и эпоха, личность и её внутренняя свобода - таковы основные темы этой книги.

"Смысл творчества" Н.А.Бердяева  является откровением философа. Бердяев утверждал, что он лично  пережил откровение творчества, которое есть откровение человека, а не Бога. Содержание этого  откровения и стало главной  темой его книги "Смысл творчества". Она заключает в себе итог  предыдущих исканий Бердяева  и открывает перспективу разворачивания  уже самостоятельной и оригинальной  его философии. Она создавалась  в ситуации конфликта с официальной  православной церковью. В это  же время Бердяев вступает  в острую полемику и с представителями  православного модернизма – группой  Д.С. Мережковского, ориентированной  на идеал "религиозной общественности", и "софиологами" С.Н. Булгаковым и П.А. Флоренским. 

"Смысл  творчества" 
(Опыт оправдания человека)

Николай Александрович Бердяев  во всем любил отличаться и выделяться, сквозной темой всех его исканий  и увлечений был Homo creates, человек  творческий. Его работа «Смысл творчества»  была написанная в 1916г., посвящена исследованию творчества как феномена.

В понимании творчества философ  исходил из убеждения, что оно  не детерминировано внешними причинами  и потребностями мира. Настоящее  творчество есть, творчество из ничего, есть эманация свободы. Бердяев не отрицал, что творческие дары даны человеку Богом, но считал, что в творческих актах есть элемент свободы, не детерминированный  даже Богом. Более того, он приписывает  человеку божественное могущество творить «из ничего».

Творчество есть путь спасения человека, и по своему религиозно-космическому смыслу оно «равносильно искуплению». Отказавшись от различения конечного  и бесконечного творца, введенного еще в средневековой христианской догматике, Н. Бердяев уравнивает способность  к творчеству человеческого и  божественного духа. Такая трактовка  творчества восходит к мистикам, и  не случайно в качестве эпиграфа к  своей книге «Смысл творчества»  Н. Бердяев взял высказывание германского  мистика Ангелуса Силезского: «Я знаю, что без меня Бог не может прожить  ни одного мгновения, превратись я в  ничто, он, лишившись меня, испустит дух».

Глава І: Философия как творческий акт.

Мечта новой философии  – стать научной или наукообразной. Никто из официальных философов  не сомневается серьёзно в верности и законченности этого стремления во что бы то ни стало превратить философию в научную дисциплину. Наука – предмет вечного вожделения философов. Философы верят в познание лишь потому, что существует факт науки: по аналогии с наукой готовы верить они и в философское познание.

Философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной. Научность есть исключительное свойство науки и  критерий только для науки. Философия  – первородное, исконное науки, она ближе к Софии; она была уже, когда науки ещё не было, она из себя выделила науку. А кончилось ожиданием, что наука выделит из себя философию.

Для поддержания жизни  в этом мире философия никогда  не была необходима, подобно науке  – она необходима для выхода за пределы данного мира. Наука оставляет  человека в бессмыслице данного  мира необходимости, но даёт орудие охраны в этом бессмысленном мире. Философия  всегда стремится постигнуть смысл  мира, всегда противится бессмыслице  мировой необходимости [4; 280]. Искусство  философии обязательнее и твёрже науки, первее науки, но оно предполагает высшее напряжение духа и высшую форму  общения. Тайна о человеке – исходная проблема философии творчества.

Глава II: Человек. Микрокосм и макрокосм.

Философы постоянно возвращались к тому сознанию, что разгадать  тайну о человеке и значит разгадать  тайну бытия. Познай самого себя и  через это познаешь мир. Все попытки внешнего познания мира, без погружения в глубь человека, давали лишь знание поверхности вещей. Если идти от человека вовне, то никогда нельзя дойти до смысла вещей, ибо разгадка смысла скрыта в самом человеке. Акт исключительного самосознания человеком своего значения предшествует всякому философскому познанию. Это исключительное самосознание человека не может быть одной из истин философского познания мира, оно как абсолютное a priori предшествует всякому философскому познанию мира, которое через это самосознание и делается возможным.

Познание человека покоится на предположении, что человек –  космичен по своей природе, что он – центр бытия. Человек как  замкнутое индивидуальное существо не имел бы путей к познанию вселенной.

Человек – малая вселенная, микрокосм – вот основная истина познания человека и основная истина, предполагаемая самой возможностью познания. Вселенная может входить  в человека, им ассимилироваться, им познаваться и постигаться потому только, что в человеке есть весь состав вселенной, все её силы и качества, что человек – не дробная часть  вселенной, а цельная маленькая  вселенная.

Человек познавательно проникает  в смысл вселенной как в  большого человека, как в макроантропос. Вселенная входит в человека, поддаётся  его творческому усилию как малой  вселенной, как микрокосму. Человек  и космос меряются своими силами как  равные. Познание есть борьба равных по силе, а не борьба карлика и великана. Человек – точка пересечения  двух миров. Об этом свидетельствует  двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознаёт себя принадлежащим  к двум мирам, природа его двоится, и в сознании его побеждает  то одна природа, то другая. И человек  с равной силой обосновывает самые  противоположные самосознания, одинаково  оправдывает их фактами своей  природы. Человек сознаёт своё величие  и мощь и своё ничтожество и слабость, свою царственную свободу и свою рабскую зависимость, сознаёт себя образом и подобием Божьим и каплей в море природной необходимости.

Глава III: Творчество и искупление.

Христианская мистерия искупления на известной ступени развития человечества объективируется, представляется внеположной, трансцендентной человеку и его  внутреннему духовному пути. Так  обретается Христос в объективно-предметном ряде и снимается с человека бремя  внутреннего пути Христа как пути Человека, как процесса антропологического. То было материализацией христианства, его инволюцией. Ныне христианство может стоять лишь под знаком эволюции, духовного восхождения. Мистерия христианства переносится внутрь, Христос становится имманентен человеку, человек на себя возлагает все бремя, всю безмерность  свободы. Христос перестает быть единственным в объективном ряде, среди других. Он – Всечеловек –  становится путем человека, мистерией  его духа. Так раскрывается спонтанность и автономность человека в творчестве, свободная активность человека на пути к Христу Грядущему.

Глава V: Творчество и бытие.

Творчество не есть переход  мощи творящего в иное состояние  и тем ослабление прежнего состояния  – творчество есть создание новой  мощи из небывшей, до того не сущей. И  всякий творческий акт по существу своему есть творчество из ничего, т.е. создание новой силы, а не изменение и перераспределение старой.

Творчество в мире возможно потому лишь, что мир творим, т.е. тварен. Мир, не сотворённый, не знавший  творческого акта прибыли и прироста бытийственной мощи, не знал бы ничего о творчестве и не был бы способен к творчеству. Проникновение в  тварность бытия приводит к осознанию  противоположности между творчеством  и эманацией. Если мир творится Богом, то есть творческий акт и творчество оправдано. Если мир лишь эманирует  из Бога, то творческого акта нет и творчество не оправдано.

В подлинном творчестве ничто  не убывает, а всё лишь прибывает, подобно тому, как в Божьем творчестве мира не убывает Божественная мощь от своего перехода в мир, а прибывает мощь новая, не бывшая.

Творческий акт предполагает моноплюрализм, т.е. допущение множества  свободных и самостоятельных  существ наряду с Существом Божьим. Вопрос совсем не в том, что мир  и человек внебожественны, а в  том, что каждое лицо, каждое существо имеет бытие свободное и самостоятельное.

Глава VI: Творчество и свобода. Индивидуализм и универсализм.

Творчество неотрывно  от свободы. Лишь свободный творит. Из необходимости рождается лишь эволюция; творчество рождается лишь из свободы. Когда мы говорим на нашем  несовершенном человеческом языке  о творчестве из ничего, то мы говорим о творчестве из свободы.

Творчество – необъяснимо. Творчество – тайна. Тайна творчества есть тайна свободы. Тайна свободы  – бездонна и неизъяснима, она  – бездна. Так же бездонна и неизъяснима тайна творчества.

В творческой свободе есть неизъяснимая и таинственная мощь созидать из ничего, недетерминированно, прибавляя  энергию к мировому круговороту энергии. Творчество есть то, что идёт изнутри, из бездонной и неизъяснимой глубины, а не извне, не из мировой необходимости. Само желание сделать понятным творческий акт, найти для него основание есть уже непонимание его. Понять творческий акт и значит признать его неизъяснимость и безосновность. Желание рационализировать творчество связано с желанием рационализировать свободу.

Глава VII: Творчество и аскетизм. Гениальность и святость.

Во всякой подлинной творческой гениальности накоплялась святость творческой эпохи, святость иная, более  жертвенная, чем святость аскетическая и каноническая. Гениальность и есть иная святость, но она может быть религиозно осознана и канонизирована лишь в откровении творчества. Гениальность – святость дерзновения, а не святость послушания.

Творческий путь гения  требует жертвы, не меньшей жертвы, чем жертвенность пути святости. На пути творческой гениальности так же нужно отречься от "мира", победить "мир", как и на пути святости. Но путь творческой гениальности требует  ещё одной жертвы – жертвы безопасным положением, жертвы обеспеченным спасением. Гениальность непонятна "миру", не относима ни к каким "мирским" дифференциациям человеческой деятельности. Гениальность не может объективироваться  в творчестве дифференцированной культуры, она не относится ни к какой  специфической форме культуры, не производит никаких специфических  ценностей культуры. В гениальности нет ничего специального, она всегда есть универсальное восприятие вещей, универсальный порыв к иному  бытию. Гениальный художник соединяет  в себе гениальную натуру с художественным талантом. Природа таланта не органическая, не онтологическая, а функциональная. Талант может создавать более совершенные объективные ценности, чем гениальность.