Человек и власть в работах М. Фуко

Введение

 Власть как фундаментальная проблема социальных и гуманитарных наук относится к числу “вечных” и всегда будет привлекать внимание исследователей самой разнообразной ориентации. Традиция интерпретации  власти в терминах воли и дихотомии "господин - раб" восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье сакральные представления о власти, Макиавелли выдвинул идею о светском характере власти, необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и определяемой тактическими соображениями в отношениях "государь — подданные". В доктрине европейского либерализма (Локк, Гоббс и др.) нашли свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции власти. Работы Маркса и Энгельса сместили акценты на исследование политической власти, основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечном счете материально-производственными отношениями.

Современная кратология – “наука о власти” – является информационно-поисковой системой, в которой представлены конкурирующие исследовательские программы. Роль базового элемента в этих программах и основного регулятива эмпирических исследований властных отношений в обществе играет понятие власти. От определения данного понятия в значительной мере зависят качество социологической информации, характер практических рекомендаций и, конечно, теоретическая картина социальной реальности. Поэтому концептуальный анализ власти является одним из важнейших направлений социального исследования, которое дает основания для междисциплинарного синтеза знаний и стратегических коммуникаций в науке.

   Проблема  власти  была систематически проанализирована  в социологии М. Вебера, который   ввел понятие легитимности господства (признания власти управляемыми  индивидами), выделил легальный,  традиционный, харизматический виды, а также личностный и формально-рациональный  типы власти. 

   Неклассические  философские  версии власти связаны  со  снятием оппозиции "правитель  - подчиненный", пересмотром понимания  власти как чисто идеологического,  подконтрольного разуму феномена  и рассмотрением ее в более  широких философских контекстах. С первым наброском такого  подхода выступил Ницше. Он  дезавуировал деятеля-субъекта как  «присочиненного» к волевому  акту. Безличная сила "воли к  власти" лежит, по Ницше, в основании существования; познание мира, будучи «волей к истине», оказывается формой проявления иррационального полифункционала «воли к власти».

   Природа власти, по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные «намерения» на микроуровне социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и социальные гегемонии. Р. Барт развивает и перерабатывает в русле "политической семиологии" ницшеанские интуиции об укорененности власти в "самом начале языка". Он демонстрирует, что язык, считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную действенность и статус дискурса. Цель данной работы рассмотреть регулирование властью социального и телесного пространства личности.

1. Специфика археология  социальной политики  М. Фуко 

    Фуко  называл  многие свои исследования  «археологическими  опытами». Таковы  его «археология  гуманитарных  наук» и «археология  знания»,  «археология взгляда  медика»  и менее развернутая  «археология  психоанализа» (Фуко, 1996). Нельзя  ли считать его  интерес к  практикам власти  в современном  обществе и особенно к практикам управления и контроля своеобразной археологией социальной политики? Его интерес к тому, что происходит с властью в отсутствии Короля, его увлеченность вопросами о полиции и дисциплине в XVI XIX веках, его собственная позиция интеллектуала и активиста (Miller, 1993, Уолцер, 1999) позволяют не без некоторого сомнения согласиться с наличием у него, по крайней мере, потенциальной археологии социальной политики как управленческой технологии нашего времени.

  Исследователи отмечают, что М. Фуко нигде не употреблял  специально этого термина. Тем  не менее, его творчество содержит  многочисленные отклики на реальные  исторические процессы второй  половины ХХ века на Западе, непосредственно связанные с  поиском новых типов государственной  социальной политики. Социальная  политика европейских стран, как  она воспринималась Фуко, была  живой наследницей полиции Нового  времени, с присущими ей методами  вмешательства в частную жизнь  населения, с ее фокусировкой  на вопросах репродукции и  сексуальности. Революция 1968 года, современником которой Фуко был,  и которая неизменно привлекала  его, как и Великая французская  Революция, была не просто симптомом  кризиса государства всеобщего  благоденствия. Она для Фуко  была симптомом кризиса всех  прежних «аппаратов безопасности»  (Foucault, 1988, 159 177), симптомом кризиса дисциплины. В одном из своих интервью (1978) он говорил: «С IV V столетий считалось, что развитие западного общества зависит от того, насколько действенно власть выполняет свои задачи. Например, как много значения придавалось тому, как отцовская или родительская власть блюла поведение детей внутри семьи. И если подобный механизм ломался, то общество разваливалось. То, как повинуется индивид, всегда было важным делом. Но за последние годы общество изменилось, да и индивиды тоже. Ибо они становятся все более непохожими друг на друга, отличными и независимыми. Появляется все больше различных категорий людей, которые дисциплине не поддаются, и потому мы вынуждены задумываться над развитием общества без дисциплины. Правящий класс все еще пронизывает старая техника власти. Однако ясно, что в будущем нам придется расстаться с нынешним дисциплинарным обществом».

  Какой иной тип  общества должен придти на  смену дисциплинарному? Друг и коллега Фуко философ Жиль Делез, анализируя его концепцию высказывал предположение о том, что это будет общество контроля (Делез, 1999), т.е. общество с еще более тонкими управленческими технологиями, опирающимися на достижения в области компьютерных наук и молекулярной биологии. Сам Фуко последние годы своего творчества наибольшее внимание уделял проблемам этики, трактуя ее как один из способов само-техники. В сущности, он перестал задавать вопрос о том, как перераспределить власть в пользу индивидов, как усилить тех, кто оставался слишком неразумным для того, чтобы не быть объектом полиции и всякого государственного вмешательства. Принципиальное решение проблемы было найдено им в античных практиках заботы о себе, примеры которых он, безусловно, наблюдал и в современном мире. Государство оставалось для Фуко «холодным чудовищем», «изменяющейся исторической абстракцией», которая лишь соединяет в себе отдельные функции управления и, по сути дела, «присочинена к управлению». Но ростки новых воззрений у Фуко обнаружились еще до того, как он обратился к анализу собственно античных способов само-техники. Прежде чем обратиться к античности, Фуко взялся переосмыслить некоторые общеизвестные идеи Просвещения и европейского либерализма. Так, лекционный курс 1978 1979 «Рождение биополитики» был содержательно наполнен полемикой с Кантом. Если Кант, как идеолог Просвещения, поставил вопрос о «моральной предрасположенности» (нравственном законе внутри субъекта), то Фуко поставил вопрос о том, как «не быть управляемым» (will not to be governed). Возможно, именно эта проблематика была для Фуко основанием для перехода к новому корпусу вопросов, который он стал разрешать в работах с1980 1984 годов, работах, которые иногда объединяются рубрикой «сочинения по искусству существования» (an art of existence). Как интеллектуал Фуко последние годы своей жизни был поглощен вопросом о единственно интересной ему форме управления – управлении собой.

2. Власть и управление  в концепции М. Фуко 

    Фуко  не посвятил  проблеме управления  больших  систематических исследований, поэтому  его идеи на этот  счет носят  во многом обзорный  характер. Вместе с тем сложившаяся   к сегодняшнему дню комментаторская   традиция, позволяет выделить в   его творчестве особую область   вопросов, которые напрямую связаны   с проблемой управления. В англоязычном  круге исследований творчества  Фуко эта область обозначается  особой рубрикой «Governmentality». Впервые концепт «la gouvernementalite» был использован в рамках зимнего курса 1977 1978 годов «Безопасность, территория и население». Этот концепт был использован в четвертой лекции курса, которая была названа «La gouvernementalite» и была прочитана 1 февраля 1978 года. В ходе этой лекции Фуко подчеркнул свое намерение изменить общее содержание самого курса.

  Что такое governmentality (la gouvernementalite)? Сам Фуко, как можно видеть, нигде специально не поясняет содержание этого термина, а использует его как некую общую рубрику для наименования той стратегии управления, которая сложилась на Западе в Новое время. Термин этот, как пишет Джеймс Миллер, указывает не только на политические аспекты управления, но и на педагогические, духовные и религиозные его измерения. Интерес к этой проблематике был вызван стремлением объяснить, как на Западе появилась «индивидуализирующая власть» (individualizing power). Согласно Фуко, такой тип власти стал формироваться в XVII веке в период Религиозных войн, прежде всего, Тридцатилетней войны (1618 1648). В эту эпоху существовало две технологии управления: 1) «пасторская власть», целью которой было управление индивидом во имя спасения его души, и 2) «полиция», целью которого было управление индивидом в интересах административного государства. В эту же эпоху возникает два способа мыслить об управлении. Один из них был предложен теологами, а другой – светскими философами. Сосуществование этих двух технологий управления сыграло важную роль в последующей индивидуализации власти в XIX веке: наследницей «пастырской власти» становится психоанализ, наследницей «полиции»   санитарная медицина, психиатрия и полиция в современном смысле слова, т.е. практика, опирающаяся на криминологические знания

   М. Фуко, как исследователь  власти выработал свою, особую  точку зрения. Для него история  власти – это история изменения  стратегий власти. Принципиальным  моментом является именно «индивидуализация  власти». Переход к новой стратегии  (или новой политической рациональности) начинается на Западе с конца  XVI века. Этот переход требовал, с  одной стороны, новых форм организации государства, а с другой – новых технологий управления.

   История изменения форм организации государства, по Фуко, позволяет выделить три этапа: 1) в средние века существовало «государство справедливости», 2) с конца XVI века и весь XVII век существовало «территориально-административное или полицейское государство» (главными примерами являются германские государства, а также Франция), 3) с XVIII века и по ХХ век «управленческое государство» (governmental State).

   Чтобы анализировать историю власти вообще и историю управления в частности Фуко считает необходимым погрузиться в корпус разнообразных литературных источников, которые могли бы содержать в себе указания на то, что понимали под управлением в разные времена европейской истории, каковы были представления тех, кто практиковал различные способы управления людьми в средние века, в Новое время и в современную эпоху. Иными словами, чтобы изучать управление Фуко конструирует для себя особый объект познания, который и называется governmentality. Наиболее подходящими для этого источниками становятся тексты политического и юридического характера. Но Фуко не ограничивается только ими. В его поле зрения попадают также «советы», «практические руководства» и учебники, поскольку они содержат в себе некий вытесненный пласт представлений об управлении, который обычно не попадает на страницы «парадной истории». Вместе с тем написанное в этих текстах очень часто имело возможность быть реализованным на практике. Дискурс сочинений этого рода, в сущности, и является содержанием governmentality, т.е. той ментальности, которая реально определяла взгляды людей, занятых практическим управлением.

   «Советы», «практические  руководства» и учебники,   все это тексты, которые Фуко  называет текстами по «искусству  управления». Наиболее ранними  формами среди них выступают  античные и средневековые тракты, написанным в жанре «советов  государю», самым известным из  числа которых выступает «Государь»  Макиавелли. В центре сочинений  типа «Государь» исследуется  вопрос об умении государя  удерживать свое государство.  Сама же политика «Государя»  характеризуется единственным принципом,  сформулированным Макиавелли: государь  стоит в отношении исключительности  и овнешненности к своему государству. Тип управления, который предстает в таких сочинениях, характеризуется как нестабильный. Связь между государем и его государством то и дело нарушается либо мятежами подданных, которые не имеют причин признавать его правление, либо захватническими намерениями внешних врагов.

   В последующих  сочинениях по «искусству управления»,  напротив, развивается принцип связи  правителя с его государством  и формируется образ государя, озабоченного нуждами своих подданных.  При этом проводится мысль о том, что кроме управления государя его государством существует и много других, непрерывно сообщающихся с ним, типов управления: управление отца в семье, учителя в гимназическом классе и т. п. Политико-правовая мысль XVI—XVIII веков исходит из того, что существует непрерывная связь между этикой (искусством управления собой), экономикой (искусством управления хозяйством) и политикой (искусством управления государством).

   Между «этикой» и «политикой», как они понимаются в эту эпоху, располагается срединное звено   «экономика», поэтому перед теоретиками «искусства управления» стоял неотложный вопрос о том, как ввести «экономику» в политическое управление. Теоретики, показывает Фуко, понимали этот вопрос как введение правильного способа распоряжения людьми и вещами. Этот принцип противостоит прежнему, где речь шла исключительно о распоряжении территорией, на которой люди и вещи были переменными величинами.

   «Управлять государством, следовательно, будет значить  применять экономию, устанавливать  экономию на уровне целого  государства, что означает применение  по отношению к его жителям,  богатству и поведению всех  и каждого надзора и контроля, таких же пристальных, что практикует  глава семьи по отношению к  своему дому и имуществу». Согласно  Фуко, для каждого из двух типов  управления существует свой тип  направленности. Суверенная власть  циклична: она применяется ради  самой же себя, а инструментом, который позволяет достигнуть  этой цели, является наложение  Закона на людей с целью  послушания ему. Направленность  экономного управления пребывает  в самих вещах, тогда как  Закон здесь используется лишь  как тактика, например, для того  чтобы приумножить материальные  богатства или численность населения.