Феномен нетрадиционных религий

Важнейшей тенденцией, определяющей общую направленность развития религиозной ситуации в современной России, является также неумолимый рост секулярности нашего общества. Сегодня вряд ли кто будет сомневаться, что большинство наших граждан составляют свободомыслящие, атеисты (если только софистически не зачислять их в разряд приверженцев некоей “атеистической религии”, как то делают сторонники отождествления религии с любой системой убеждений, а не только с верой в существование сакрального начала). Вряд ли есть основания сомневаться и в том, что секуляризация сознания российского общества будет продолжаться — постепенно, с временными отступлениями и замедлениями, но все же неуклонно и закономерно, несмотря на усиление и расширение влияния традиционных и нетрадиционных религиозных настроений в постсоветский период отечественной истории. В новом столетии, Россия упрочит секулярный характер своего общественного и государственного строя, несмотря на раздающиеся сегодня призывы к воцерковлению россиян со стороны части представителей православия, несмотря на установки некоторых нетрадиционных религиозных движений (например, Церкви Объединения С.М. Муна) на тотальную спиритуализацию всех сторон нашей общественной и личной жизни.

Говоря о неизбежности и неуклонности секуляризации российского общества, мы вместе с тем подчеркиваем совершенную несостоятельность категорических заявлений советских идеологов недавнего прошлого о полном исчезновении в ближайшем будущем религиозного сознания (в связи с планировавшейся полной победой коммунизма в стране). Историческая судьба религиозности будет, конечно же, намного сложнее и вовсе не уподобится процессу ее затухания, идущему по круто нисходящей кривой, как то виделось в просветительских утопиях прошлого и нынешнего времени.

Большое значение для стабилизации религиозной ситуации в России, а также для консолидации нашего общества в целом на демократически-гуманистической основе может иметь тенденция к формированию гражданской религии, только еще зарождающаяся в постсоветский период.

Вопрос о необходимости гражданской религии для демократического общества был впервые серьезно и обоснованно поставлен Ж.Ж.Руссо, исходившим при этом из необходимости соблюдения трех принципов: религиозного плюрализма, веротерпимости и “чувства общественности, без которого невозможно быть ни хорошим гражданином, ни верным подданным” [12, 48]. Еще в 1762 г. в своем “Общественном договоре” он высказал мысль, которая звучит очень актуально и сегодня, особенно в России, крайне нуждающейся в налаживании добрососедских отношений между разнородными конфессиями в ее “общем доме”. Руссо писал: “Теперь, когда нет и не может быть исключительно национальной религии, следует терпеть всех тех, которые сами терпят других, поскольку их догматы не имеют ничего противного долгу гражданина” [12, 49].

В современную эпоху  гражданская религия стала предметом  широкого обсуждения после выступления  на эту тему в конце 60-х гг. американского социолога Роберта Белла, вновь обратившегося к вопросу об общественном согласии представителей различных религий. Исследуя этот типологический феномен на примере США и Японии, он писал: “Если в этих обществах налицо огромное разнообразие, в них присутствует также в качестве единого измерения религиозной жизни гражданская религия, которая служит более или менее согласованной основой для религиозного единства общества даже там, где религиозный плюрализм носит наиболее ярко выраженный характер” [13, 280].

Гражданская религия — это не особый культурно-исторический тип религий, а социально-политический изоморфизм, характерный для традиционных и новых религий той или иной страны. Всем им свойственно позитивно-санкционирующее отношение к существующему строю и его институтам, а также общая направленность и единая ценностная ориентация реализуемого в их деятельности цивилизационного процесса. Таким образом, речь идет об общей социально-политической идеологии разнообразных религий, распространенных в нашей стране, о единстве их ценностных ориентаций в социокультурной области, об общности их политических идеалов при одновременно существующем плюралистическом разнообразии вероучений, культовой практики и организационных форм их деятельности. Речь идет не о вероучительском униформизме и морфологической идентичности “парламента” гражданской религии, а только о единой или близкой социально-политической направленности разнообразных по своим духовным традициям религий.

Гражданская религия  может играть еще и другую роль, выступая в качестве основы светского  культа — “государственного церемониала и ритуальных святец” (почитания “святынь в национальной вере”), по выражению Р.Белла [13, 289-281]. Этот аспект рассматриваемой проблемы также весьма актуален для нас, поскольку в современной России в основу новой государственной и воинской символики положен в определенной мере православный символизм. Это свидетельствует о том, что русское православие берет на себя особую функцию, отличающую его от всего множества других религий — традиционных и новых, созвучных в своих гражданских ориентациях. В соответствии с тысячелетней традицией оно выступает символом российской государственности (не превращаясь тем самым в государственную религию). Таким образом, православие является не только самой крупной и влиятельной конфессией, как говорится, “первой среди равных”, не только самым значительным и важным элементом изоморфизма гражданской религии, но и исключительным источником государственного символизма, основанного на ее древних сакральных мифологемах и религиозных метафорах. В современной России есть возможность для возникновения гражданской религии “в качестве единого измерения религиозной жизни” [13, 280]. Конкретным воплощением этого единства могут быть религиозные постулаты веры, праведности, божественной помощи и спасения — в их принципиальном, изоморфном значении при плюрализме их феноменологического (доктринального) содержания. Вместе с тем надо учитывать, что гражданская религия не в состоянии стать доминирующей идеологией российского общества из-за его светского характера и поэтому ей суждено ограничиваться ролью составной части общероссийской идеологии (“русской идеи”). Уже сейчас можно наблюдать довольно сложное соотношение светской и религиозной составляющих российской идеологии, поскольку гражданские ориентации последней не одинаковы, а разномасштабны из-за того, что ряд новых религий ратуют за непосредственное решение проблем мирового сообщества (например, Вера Бахаи), тогда как традиционные религии предусматривают их решение косвенным путем, посредством первоочередного разрешения национальных и региональных проблем. Последнее как раз характерно для русского православия, многие деятели которого основное внимание уделяют внутренним отношениям в стране. Таким образом, уже сейчас наметились два горизонта современной гражданской религии: державный (свойственный русскому православию и возрождающемуся язычеству древних славян) и общечеловеческий, даже космический (русский космизм, ивановцы, Вера Бахаи, Агни-йога, кришнаиты — в тенденции). При этом проявляется различие в акцентах и в подходах к решению социокультурных проблем: для первой группы конфессий следует идти от частного к общему, для второй, наоборот — от общечеловеческих проблем к проблемам нашей страны, общества, отдельного человека. В условиях российского кризиса, неотступно сопровождающего наше общество на всем протяжении переходного периода, трудно ставить вопрос о гражданской религии так, как это характерно для высокоразвитых стран мира, где на протяжении многих десятилетий накоплен положительный опыт установления социально-политического консенсуса с новыми религиями и их ассимиляции с господствующей культурно-исторической традицией (примером может служить их приобщение в США к духу американизма и стремление вписаться в религиозный истеблишмент). Думается, что и для посткоммунистической России, не желающей возвращаться к тоталитаризму моноконфессиональной идеологии и стремящейся к социальной стабильности, духовной свободе и веротерпимости, нет другого пути, кроме как формирования ценнейшей цивилизационной традиции гражданской религии — агрегата разных конфессий, единодушно выражающих общественные интересы и добродетели. Итак, идеальная религиозная ситуация в стране, к которой целесообразно стремиться российскому обществу в своем развитии, определяется единством трех компонентов: секулярного государства (гарантирующего свободу совести своим гражданам), религиозного плюрализма и гражданской религии, направленной на позитивное, заинтересованное и активно-созидательное отношение к социальной действительности. Эти три условия явятся залогом веротерпимости между людьми, будут способствовать изживанию раскола общества по религиозным убеждениям и его внутреннему сплочению благодаря ориентациям на демократические, гуманистические и патриотические приоритеты.

В настоящее время в России действует множество разных старых и новых сект - "еретиков" по отношению к традиционным религиям, в том числе тоталитарных и жестко руководимых из-за рубежа. Приведем названия некоторых наиболее активных и криминально опасных из них: Свидетели Иеговы; Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней (Мормоны); Богородичный центр; АУМ Синрике; Богословие процветания; Церковь "Живая вода"; Слово жизни; Живая вера; Позитивное мышление; Семья (Дети Божии); Церковь Христа; Международная церковь Христа; Новоапостольская церковь; Церковь объединения (Мунисты); Юнивер; Неосатанизм; Церковь саентологии; Новая эра; Трансцендентальная Медитация (ТМ); Кришнаизм; Белое братство; Славянское неоязычество и т.п.

Образование новых сект, новых учений, которые  относились к еретическими, прослеживается на протяжении всей истории цивилизации, особенно в переходные и нестабильные периоды. Одни из таких ересей возникали, другие умирали, однако они никогда не приобретали такого организационно-структурированного характера, не имели такой мощной финансовой базы, тенденций экономической экспансии, политических претензий и такого глобального, действительно всемирного распространения. По разным подсчетам в мире существует от нескольких сотен до нескольких тысяч сект и новых культов по своей сути мало друг от друга отличающихся и создающих одни и те же общегуманитарные проблемы. Американские специалисты насчитывают в США от 2500 до 3000 деструктивных культов с вовлечением в них до 15 миллионов человек.

По  данным общественной организации "Комитет  по спасению молодежи от псевдорелигий", в различные культовые новообразования на территории России уже вовлечено молодежи в возрасте до 18 лет - 500 тысяч, а в интервале от 18 до 25 лет - миллион.

Только  крупных сект в нашей стране насчитывается  более полусотни. Официально зарегистрировано на конец 1995 г. религиозных организаций сектантского типа более 6 тыс. Причем многие из них, зарегистрировавшись в каком-либо одном месте, активно действуют по территории всей страны. Количество же мелких сект точно неизвестно, но весьма велико. К примеру, в одной Москве отмечено около 80 сект лишь корейского происхождения. Не поддается исчислению множество всяких эзотерических и экстрасенсорных институтов, объединений, общин, групп, колдунов, жрецов, гипнотизеров и целителей: "Калагия", "Новая Вселенная", "Центр космического сознания", "Сатори", "Атма", "Белый лотос", "Черный лотос" и т.п. Секты и иные псевдорелигиозные организации чаще всего используются как удобное прикрытие для всякого рода авантюристов, правонарушителей и психически больных людей, являются зародышами и рассадниками психотерроризма и организованной преступности. Всем известны трагедии многих распавшихся семей из-за секты "Белое Братство" или планы по уничтожению населения Земли секты "АУМ Синрике". О них широко сообщалось в средствах массовой информации. Однако эти крайне криминогенные секты продолжают действовать в нашей стране.

Специалистами по деструктивным культам предложены различные способы их классификации. Схему одной из них приводим на рис.1.

  Деструктивные культы