Философия Г.В. Лейбница

В то же время у Лейбница встречаются оба утверждения. С одной стороны, он определяет монаду как простую субстанцию, не имеющую частей (не иметь частей - это и значит быть простым). И поясняет при этом, что где нет частей, там нет ни протяжения, ни фигуры, и невозможна делимость. С другой стороны, он говорит, что сложная субстанция есть не что иное, как собрание или агрегат простых.

Проблема континуума имеет у Лейбница и еще один аспект: в этой форме Лейбниц обсуждает традиционную для XVII-XVIII вв. проблему соотношения души и тела. Неделимое (монада) - это душа, ибо все телесное делимо; непрерывное же и бесконечно делимое - это тело. Вопрос стоит так: может ли сложная субстанция, т.е. тело, быть составлена из простых, т.е. душ?

Лейбниц мыслит тело как совокупность бесконечного множества монад, объединенных между собой в нечто целое высшей монадой, которая составляет организующий центр данного тела. Это значит, что тело есть масса только с точки зрения этой высшей монады, а само по себе оно состоит из неделимых, и, стало быть, в строгом смысле слова не есть нечто непрерывное. В любом теле, согласно Лейбницу, заключено актуально бесконечное множество неделимых - монад.

Понимание тела как суммы физических атомов Лейбниц не принимает: так как если и существуют атомы субстанции (монады), не имеющие частей, то не существует атомов массы, или частиц наименьшего протяжения, или последних элементов (так как непрерывное не может состоять из точек). Не допускает он и возможности составления непрерывного из неделимых монад: по его мнению, является абсурдом, что непрерывное сложено из наименьшего. Лейбниц утверждает, что не может существовать наименьшей части пространства или времени. Для доказательства Лейбниц приводит следующий аргумент: если бы существовала наименьшая часть пространства, то не было бы несоизмеримых величин.

 

Что этот вопрос весьма настоятельно требовал своего разрешения, свидетельствуют письма Лейбница последнего периода, в которых он обсуждает природу материи. Так, в письме к Массону Лейбниц высказывает следующее соображение: «По моему мнению, то, что действительно можно назвать субстанцией, есть живое существо... Я вовсе не говорю, как мне приписывают, что есть только одна субстанция всех вещей и что эта субстанция есть Бог. Ибо существует столько же совершенно различных субстанций, сколько есть монад, и не все монады являются духами... Я также не настаиваю на том, что материя - это тень и даже ничто. Это выражения преувеличенные. Материя - это скопление (un amas), не субстанция, но substantiatum, каким была бы армия или войско. И в то время как ее рассматривают так, будто она есть некая вещь, она есть феномен, на самом деле вполне истинный (tres veritable en effect), из которого наше восприятие (conseption) создает единство...»³⁰

«Материя есть не что иное, как только феномен, упорядоченный и точный, который не обманывает, если принимать во внимание абстрактные правила разума... В природе существуют только монады, а остальное - лишь феномены, которые отсюда происходят... И в ней самой нет ничего, кроме перцепций (восприятий) и стремлений к новым восприятиям, а также влечений, подобно тому как в мире феноменов нет ничего, кроме фигур и движений... Монады (те из них, которые нам известны, называются душами) изменяют свое состояние в соответствии с законами целевых причин или влечений, но в то же время царство целевых причин согласуется с царством действующих причин, которое есть царство феноменов... Непрерывное протяжение есть только идеальная вещь, состоящая из возможностей, не имеющая в себе актуальных частей... Материя, которая есть нечто актуальное, происходит (result) только от монад».³¹ Это отрывок из письма Лейбница, которое было написано за несколько дней до его смерти. Это итог многолетних размышлений философа о том, что такое монады и как они соотносятся с материей и пространством. Монады - это субстанции, т.е. вещи сами по себе. Пространство, напротив, есть только идеальное образование, которое состоит из возможностей и не содержит в себе ничего актуального. Лейбниц при этом называет пространство «идеальной вещью», отличая его таким образом от реальных вещей - монад.

От монад как реально существующих субстанций и от пространства как идеальной вещи Лейбниц отличает материю, которая есть только феномен, но Лейбниц подчеркивает, что этот феномен - не простая иллюзия, он нас «не обманывает», носит объективный характер. В отличие от пространства материя есть нечто актуальное, но всем, что в ней содержится актуального, она обязана монадам. В то же время это феномен упорядоченный и точный, в нем с помощью правил разума мы можем вычленить фигуры и движения. А это значит, что именно этот феномен и есть предмет изучения математического естествознания, которое в силу своего понятийного инструментария не может постигнуть саму сущность природы - монады.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

10. Трудности в решении проблемы материи

 

Лейбниц, как и весь XVII век, трактует материю иначе, чем Аристотель и Платон. Для него материя в отличие от пространства не есть просто возможность, как полагал Аристотель, или «тень, или ничто», как полагали платоники. Но в отличие от атомистов - Гюйгенса, Гассенди, Бойля и других - Лейбниц считает материю только феноменом, однако это такой феномен, в котором есть нечто актуальное.

Пространство для Лейбница - это абстракция («идеальная вещь»), отвлечение от чего-то протяженного; последнее же есть не абстракция, а истинный феномен. От пространства материя отличается непроницаемостью, или антитипией. В этом пункте Лейбниц близок к физическому атомизму XVII в. Отличие Лейбница от атомистов состоит, однако, в том, что он не признает абсолютно твердых физических атомов в качестве последних кирпичиков мироздания, а считает непроницаемость формой проявления (отсюда и название – «феномен») субстанций, которые сами по себе нематериальны.

В результате Лейбниц, в отличие от Декарта, Ньютона и Гюйгенса, не считает математическое естествознание единственной и последней инстанцией в деле познания природы. Как и Аристотель, он ставит выше физики метафизику, которая только и способна дать адекватное познание сущности природного бытия, так же как и бытия духовного. Не физика, а метафизика раскрывает природу субстанций. Физика, по Лейбницу, изучает природу на менее высоком уровне, чем метафизика, хотя и нельзя, может быть, сказать, что она берет природу на уровне чисто феноменальном, поскольку физика имеет дело не только с фигурой, протяжением и движением, но привлекает также и понятие силы, не раскрывая, впрочем, природы последней. Согласно же Декарту, в природе нет ничего, кроме того, что изучает в ней механика.

Характеристика материи как «истинного», или «хорошо обоснованного», феномена представляет собой результат стремления Лейбница примирить современное ему математическое естествознание с традициями античной философии и науки, исходившей из понятий «единого» и «формы». Но это примирение не вполне удается Лейбницу, о чем свидетельствует противоречивость в объяснении того, что такое материя, тело - реальность или феномен?

Это противоречие Лейбница воспроизводится и при решении им проблемы континуума. Лейбниц отмечает трудность этой проблемы и говорит о «лабиринте континуума». При рассмотрении вопроса о природе непрерывного Лейбниц выдвигает две гипотезы.

Согласно первой из них, реальное множество субстанций предстает как нечто единое и непрерывное взгляду наблюдателя, который не в состоянии различить в этом множестве отдельные единицы. То, что в реальности представляет собой множество неделимых, в феноменальном плане выступает как непрерывное, подобно тому как, согласно толкованию Лейбница, «малые восприятия», сливаясь вместе, порождают одно цельное впечатление. Так, шум морского прибоя есть нечто непрерывное для нашего восприятия, тогда как в действительности он представляет собой бесконечно большое число бесконечно малых «шумов», производимых каждой каплей воды. Такое объяснение непрерывного можно назвать идеалистическим.

Но если отнести непрерывность только за счет субъективного восприятия, то придется отказать не только протяжению, но и самой материи в какой бы то ни было реальности - ведь материальные вещи предстают перед нами как непрерывные. Тогда чувственный мир обернется субъективной иллюзией. Объяснение непрерывности за счет различия реального и феноменального уровней рассмотрения не удовлетворяло Лейбница. Поэтому в его работах мы встречаем - наряду с идеалистическим - также и реалистическое объяснение природы непрерывного. Это - вторая гипотеза Лейбница.

Реалистическое объяснение непрерывности предполагает выведение непрерывного не из субъективности нашего восприятия, а из самой природы неделимых субстанций. Это Лейбниц и пытается сделать, опираясь на динамические свойства монад. Протяжение, по его мнению, есть не что иное, как распространение и распределение определенных энергий в данном пространстве. «Ибо действие есть характеристика субстанций, а протяжение, напротив, означает не что иное, как непрерывное повторение или распространение некоторой... стремящейся и сопротивляющейся, т.е. противодействующей субстанции, и, следовательно, протяжение не может составлять саму субстанцию»³². Протяжение, таким образом, не сама субстанция, а реальный результат деятельности субстанций, состоящий в их повторении, распространении. «Наряду с протяжением должен существовать субъект, который является протяженным, то есть субстанция, которой свойственно повторяться и протягиваться. Ибо протяжение означает только повторение или непрерывное умножение того, что простирается...»³³

Таким образом,  согласно первому объяснению Лейбница, непрерывность есть «феноменологическое пятно», т.е. субъективное восприятие одной монадой (человеческой душой) множественности других монад. Согласно второму объяснению, непрерывность есть объективное действие самих монад, которым свойственно повторяться.

Противоречия и трудности Лейбница породили целый ряд попыток разрешить поставленные им проблемы - как в обосновании математики и динамики, так и в связи с соотношением естествознания и метафизики.

 

Заключение

 

Философия Г.В. Лейбница есть своего рода симбиоз науки Нового времени с элементами учений античных философов Аристотеля и Платона. У Лейбница возникает немало трудностей и встречаются противоречия, которые, вероятно, этому мыслителю не удалось до конца разрешить. Но если какое из философских учений XVII в. и сохранило свою живую актуальность также и для XX столетия, то это, пожалуй, учение Г.В. Лейбница.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

 

1. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (формирование научных программ Нового времени XVII - XVIII вв.). - М.: Наука, 1987. – 576 с.

 

2. Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Философский словарь. – М.: Филологическое общество «СЛОВО»: ООО «Издательство АСТ», 2002. – 704 с.

 

3. Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах: Т. I / Ред. и сост., авт. вступит. статьи и примеч. В.В. Соколов; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1982. – 636 с. – (Филос. наследие. Т. 85).

 

4. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4-х т. Т. 2 / Ред., авт. вступит. статьи и примеч. И.С. Нарский. – М.: Мысль, 1983. – 686 с. – (Филос. наследие. Т. 87). В надгаз.: АН СССР. Ин-т философии.

 

5. Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах: Т. 3 / Ред. и сост., авт. вступит. статей и примеч. Г.Г. Майоров и А.Л. Субботин; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1984. – 734 с. – (Филос. наследие. Т. 92). – В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии.

 

6. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. - Т.3. Новое время (От Леонардо до Канта). -  СПб.: Петрополис, 1996. – 736 с.

 

 

¹ Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (формирование научных программ Нового времени XVII - XVIII вв.). - М.: Наука, 1987. С. 8.

² Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах: Т. I / Ред. и сост., авт. вступит. статьи и примеч. В.В. Соколов; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1982. – 636 с. – (Филос. наследие. Т. 85). С. 86-87.

³ Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах: Т. I / Ред. и сост., авт. вступит. статьи и примеч. В.В. Соколов; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1982. – 636 с. – (Филос. наследие. Т. 85). С. 173.

⁴ Там же. С. 183.

⁵ Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах: Т. I / Ред. и сост., авт. вступит. статьи и примеч. В.В. Соколов; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1982. – 636 с. – (Филос. наследие. Т. 85). С. 175.

⁶ Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах: Т. 3 / Ред. и сост., авт. вступит. статей и примеч. Г.Г. Майоров и А.Л. Субботин; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1984. – 734 с. – (Филос. наследие. Т. 92). – В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. С. 399.

⁷ Там же. С. 400.

⁸ Там же. С. 177-178.

⁹ Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах: Т. 3 / Ред. и сост., авт. вступит. статей и примеч. Г.Г. Майоров и А.Л. Субботин; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1984. – 734 с. – (Филос. наследие. Т. 92). – В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. С. 124.

¹⁰ Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах: Т. 3 / Ред. и сост., авт. вступит. статей и примеч. Г.Г. Майоров и А.Л. Субботин; перевод Я.М. Боровского и др. – М.: Мысль, 1984. – 734 с. – (Филос. наследие. Т. 92). – В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. С. 125.