Философия и мировоззрение

Он верил в истину и её право на критику. Его оригинальность состоит в том, как он ищет истину. Сократ готовит муки самостоятельной мысли и заставляет каждого признаться, как недостаточно он постиг то, что ему казалось столь ясным. Он не учит, так как не обладает истиной. Он спрашивает и испытывает, ибо надеется найти её.

6.Почему для Сократа важно  найти истину как меру?

Сократ ищет истину, как меру, которой должны подчиняться личности. Истина может существовать лишь в том случае, если над личностями стоит нечто всеобщее, чему они должны все подчиняться. Поэтому искать истину можно лишь тогда, когда отдельные люди, несмотря на все различия во мнениях, совместно обратятся к тому, что они все признают. Истина есть совместное мышление. Поэтому философия Сократа не самоуглубление и размышление, не поучение и обучение: она совместное искание, серьёзная беседа. Её необходимой формой является диалог.

7.Почему поиск истины требует  диалога?

Там, где два человека обмениваются взглядами, появляется сила, принуждающая их признать истину, отличную от той, которая привела к своему мнению каждого из них. Теперь они приходят к выводу, что есть обязательное для них правило, которому они должны подчиняться, если хотят найти истину. В этой диалогической философии в сознание её участников проникает нормативное законодательство – мерило истинности произвольно возникших представлений. Вот почему поиск истины требует диалога.

8.Объясните смысл высказывания: «Значение Сократа в том, что  он установил идею знания»?

В ходе совместных поисков люди приходят к тому, что должен признавать каждый, кто добросовестно стремится к истине. Без этой нормы нет истины и знания. Для Сократа и его последователей, развивших эти мысли такую роль играет противопоставление мнения знанию. Поэтому можно сказать: «Значение Сократа в том, что он установил идею знания».

Тема 4. Философия истории.

1. Как автор обосновывает невозможность  представить полную необходимость  действий человека?

Если мы рассматриваем такое положение человека, в котором связь его с внешним миром наиболее известна, период времени суждения от времени совершения поступка наибольший и причины поступка наидоступнейшие, то мы получаем представление о наибольшей необходимости и наименьшей свободе.

Как бы ни увеличивалось наше знание тех пространственных условий, в которых находится человек, знание это никогда не может быть полное, так как число этих условий бесконечно велико, так же, как бесконечно пространство. И потому, как скоро определены не все условия влияний на человека, то и нет полной необходимости, а есть известная доля свободы.

Как бы мы ни удлиняли период времени от того явления, которое мы рассматриваем, до времени суждения, период этот будет конечен, а время бесконечно, а потому и в этом отношении никогда не может быть полной необходимости.

Как бы ни была доступна цепь причин какого бы то ни было поступка, мы никогда не будем знать всей цепи, так как она бесконечна, и опять никогда не получим полной необходимости.

Но, кроме того, если бы, даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нулю, мы бы признали в каком-нибудь случае, как, например, в умирающем человеке полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое понятие о человеке, которое мы рассматриваем; ибо как только нет свободы, нет и человека. И потому представление о действии человека, подлежащем одному закону необходимости, без малейшего остатка свободы, так же невозможно, как и представление о вполне свободном действии человека.

Итак, для того чтобы представить себе действие человека, подлежащее одному закону необходимости, без свободы, мы должны допустить знание бесконечного количества пространственных условий, бесконечного великого периода времени и бесконечного ряда причин, что невозможно.

2.Как автор обосновывает невозможность  представить полную свободу действий человека?

Если же мы рассматриваем человека в наименьшей зависимости от внешних условий; если действие его совершено в ближайший момент к настоящему и причины его действия нам недоступны, то мы получим представление о наибольшей свободе и наименьшей необходимости.

Как бы мы ни представляли себе человека исключенным от влияний внешнего мира, мы никогда не получим понятия о свободе в пространстве. Всякое действие человека неизбежно обусловлено и тем, что его окружает.

Как бы мы ни приближали время суждения ко времени поступка, мы никогда не получим понятия свободы во времени. Ибо если мы рассматриваем поступок, совершенный секунду тому назад, мы все-таки должны признать несвободу поступка, так как поступок закован тем моментом времени, в котором он совершен.

Как бы ни увеличивалась трудность постижения причины, мы никогда не придем к представлению полной свободы, то есть к отсутствию причины. Как бы ни была непостижима для нас причина выражения воли, в каком бы то ни было своем или чужом поступке, первое требование ума есть предположение и отыскание причины, без которой немыслимо никакое явление.

3.Для выражения какой мысли  автор использует понятия «форма»  и «содержание»?

Для того чтобы представить себе действие человека, подлежащее одному закону необходимости, без свободы, мы должны допустить знание бесконечного количества пространственных условий, бесконечно великого периода времени и бесконечного ряда причин. Мы пришли к определению закона необходимости тою же необходимостью, т.е. к одной форме без содержания.

Для того чтобы представить себе человека совершенно свободного, не подлежащего закону необходимости, мы должны представить его себе одного вне пространства, вне времени и вне зависимости от причин. Если бы была возможна свобода без необходимости, мы бы пришли к безусловной свободе вне пространства, вне времени и причин, которая была бы безусловна и ничем не ограничивалась, была бы ничто или одно содержание без формы.

Мы бы пришли вообще к двум основаниям, из которых складывается все миросозерцание человека, - непостижимой сущности жизни и к законам, определяющим эту сущность.

4.В чем состоит различие между  разумом и сознанием?

Разум говорит: 1) Пространство со всеми формами, которые дает ему видимость его — материя, — бесконечно. 2) Время есть бесконечное движение без одного момента покоя. 3) Связь причин и последствий не имеет начала и не может иметь конца.

Сознание говорит: 1) я один, и все, что существует, есть только я; следовательно, я включаю пространство; 2) я меряю бегущее время неподвижным моментом настоящего, в котором я сознаю себя живущим; следовательно, я вне времени; и 3) я вне причины, ибо я чувствую себя причиной всякого проявления своей жизни.

Разум выражает законы необходимости. Сознание выражает сущность свободы.

Свобода, ничем не ограниченная, есть сущность жизни в сознании человека. Необходимость без содержания есть разум человека с его тремя формами.

Свобода есть то, что рассматривается. Необходимость есть то, что рассматривает. Свобода есть содержание. Необходимость есть форма.

Только при разъединении двух источников познавания, относящихся друг к другу как форма к содержанию, получаются отдельно, взаимно исключающиеся и непостижимые понятия о свободе и о необходимости.

Только при соединении их получается ясное представление о жизни человека.

Вне этих двух взаимно определяющихся в соединении своем, — как форма с содержанием, — понятий невозможно никакое представление жизни.

5.Как автор определяет необходимость  и свободу через известное  и неизвестное?

Все, что мы знаем о жизни людей, есть только известное отношение свободы к необходимости, то есть сознания к законам разума.

Все, что мы знаем о внешнем мире природы, есть только известное отношение сил природы к необходимости или сущности жизни к законам разума.

Силы жизни природы лежат вне нас и не сознаваемы нами, и мы называем эти силы тяготением, инерцией, электричеством, животной силой и т. д.; но сила жизни человека сознаваема нами, и мы называем ее свободой.

Но точно так же, как непостижимая, сама в себе, сила тяготения, ощущаемая всяким человеком, только настолько понятна нам, насколько мы знаем законы необходимости, которой она подлежит. Точно так же и непостижимая, сама в себе, сила свободы, сознаваемая каждым, только настолько понятна нам, насколько мы знаем законы необходимости, которым она подлежит.

Всякое знание есть только подведение сущности жизни под законы разума.

6.Возможно или невозможно познание  свободы?

Проявление силы свободы людей в пространстве, времени и зависимости от причин составляет предмет истории; сама же свобода есть предмет метафизики.

7.Почему признание свободы людей  для истории как науки невозможно? Что должна познавать история?

История рассматривает проявления свободы человека в связи с внешним миром, во времени и в зависимости от причин, то есть определяет эту свободу законами разума, и потому история только настолько есть наука, насколько эта свобода определена этими законами.

Для истории признание свободы людей как силы, могущей влиять на исторические события, то есть не подчиненной законам, — есть то же, что для астрономии признание свободной силы движения небесных сил.

Это признание уничтожает возможность существования законов, то есть какого бы, то ни было знания. Если существует хоть одно свободно двигающееся тело, то не существует более законов Кеплера и Ньютона и не существует более никакого представления о движении небесных тел. Если существует один свободный поступок человека, то не существует ни одного исторического закона и никакого представления об исторических событиях.

8. Совместимы ли старое и новое представление об истории?

С тех пор, как первый человек сказал и доказал, что количество рождений или преступлений подчиняется математическим законам, и что известные географические и политико-экономические условия определяют тот или другой образ правления, что известные отношения населения к земле производят движения народа, — с тех пор уничтожились в сущности своей те основания, на которых строилась история.

Долго и упорно шла борьба между старым и новым воззрением на историю, все различие воззрения основано на признании или непризнании абсолютной единицы, служащей мерилом видимых явлений в истории — это независимость личности — свобода. Признание закона необходимости меняет взгляд на роль личности в истории.

Учитывая сказанное, считаю что старое и новое представление об истории не совместимы.

Тема 5. Русская философия.

1. Что такое эмпирия (опытное  познание) в естественных науках? Какую задачу решает наука  на эмпирическом уровне?

В естественных науках эмпирия – это получение материалов опытным путем, посредством органов чувств, посредством наблюдений. На эмпирическом уровне создается кадастр недвижимого имущества науки. Материал, содержащийся в таких перечнях способен на дальнейшее развитие.

2. Почему попытка ученых перейти  от эмпирического к теоретическому приводит к нелепым идеям?

По утверждению автора естествоиспытатели выходят из пределов опытного ведения, не давая себе отчета, что делают. Описательная часть им скоро надоедает, они чувствуют, что это не наука, и стремятся замешать мышление в дело опыта. И тут, обыкновенно, они запутываются, теряются в худо понятых категориях, не дают отчета в своих действиях. Стремление выйти из эмпирии совершенно естественно.

Человек чувствует непреодолимую потребность восходить от опыта к совершенному усвоению, данного знанием. Но они не доверяются мышлению; еще более: видя неудачные попытки добраться до истины путем рассудочного движения, они сильнее предубеждаются против всякого мышления; они раскаиваются в том, что потеряли время вне эмпирической сферы, но, ни к чему, кроме нелепых идей, не пришли.

3. Что такое рассудочное мышление  как попытка уловить целое  по частям?

Факты – это только скопление однородного материала, а не живой рост. Эмпирики, понимая это, переходят к рассудочным отвлечениям, думая ими уловить целое по частям; таким образом, они теряют предмет, имеющийся на самом деле, заменяя его отвлечениями, имеющимися только в уме.

4. В чем состоит односторонность  такого типа мышления?

Они воображают, что если они переходят из эмпирии к объяснениям, то весь предмет у них цел и сохранен, в то время, как отвлеченные категории не имеют силы зачерпнуть его так, как он есть; рассудок, как гальванический снаряд, или вовсе не действует или действует, разлагая на две противоположности — который бы результат его ни взяли, он односторонен, он — составная часть.

Если б они откровенно доверялись мышлению, оно их вывело бы из односторонности той же диалектической необходимостью, которая заставила их от непосредственного бытия перейти к рассудочным посредствам; оно привело бы их к сознанию конечности такого знания. В эту туманную среду рассудочного движения поднимаются эмпирики и не идут дальше,— между тем эта среда истинна только как переход, как путь, цель которого — быть пройденным; если б поняли смысл рассудочной науки, тогда призрачная преграда между опытом и умозрением уничтожилась бы сама собою; теперь же эмпирия на философию и философия на эмпирию смотрят именно сквозь эту среду и видят друг друга с искаженными чертами: эмпирия, встречая усеченную, недействительную рассудочную истину, думает, что это вина самого мышления; философия ее же принимает за результат опытного ведения.

Автор замечает, что остановиться на рефлексии – хуже, нежели остановиться на эмпирии: все нелепое, все смешное, что вы встретите в физических науках, происходит именно от внешних размышлений и объяснительных теорий.

5. Почему недостаточны такие  способы познания, как анализ, наведение (индукция)?

Далее автор говорит, что натуралисты, дошедшие до рассудочного движения, воображают, что анализ, аналогия и, наконец, наведение, как дальнейшее развитие обоих,— единственные средства узнать предмет, оставляя его неприкосновенным, как он был; а этого-то именно и не нужно и невозможно. Во-первых, анализ не оставляет камня на камне в данном предмете и кончит всякий раз тем, что сведет данное эмпирией на отвлеченные всеобщности. Во-вторых, желание оставить предмет, как он есть, и понять его, просто нелепость: частный предмет, явление, остается неприкосновенным, если человек, не думая о нем, смотрит на него; если он его назовет, то уже он не оставил его в сфере частностей, а поднял во всеобщее. Автор замечает, что логический процесс не применим к природе, так как это средство человеческого понимания. И что только мышление делает нечуждую добавку, а продолжает необходимое развитие.