Философия Сократа

 

Сомнение  – «я знаю то, что ничего не знаю», – должно было, по учению Сократа, привести к самопознанию – «познай самого себя». Только таким индивидуалистическим, путем, учил он, можно прийти к пониманию  справедливости, права, закона, благочестия, добра и зла.[2]

 

Как уже упоминалось, центральной темой в философии  Сократа является тема человека. Философ  увидел, что человек внутренне "не пуст". Отсюда и знаменитое "Познай самого себя". Мудрец Сократ говорил, что глупость не в том, чтобы  мало  знать,  а  в том, чтобы не знать  самого себя и думать, что знаешь то, чего ты не  знаешь.

 

Внутренний  закон, которому подчиняется человек, отличается от законов природы, он возвышает  человека над его собственной  ограниченностью, заставляет мыслить: "сам бог обязал человека жить, занимаясь философией". Философия  – вот истинный путь к Богу. Философия  – это своего рода умирание, но умирание для земной жизни, это подготовка к освобождению бессмертной души из ее телесной оболочки. Дух и концепция  Сократа обретает самостоятельное  существование. Сократ не боялся смерти, поскольку человек не есть простой  элемент природы. Человеческое бытие  не дано человеку изначально. Человек  может самостоятельно прийти к пониманию  своей причастности общему идеальному началу, которое обще всем людям. Так  как в центре учения Сократа - человек, поэтому его философию называют началом первого антропологического поворота в истории философской  мысли.

 

Сам Сократ не оставил сочинений, он не брал денег  со своих учеников, не заботился  о семье. Главной задачей своей  жизни он считал обучение человека мышлению, умению находить в себе глубинное  духовное начало. По его собственным  словам, он был приставлен к афинскому  народу как овод к коню, чтобы  тот не забывал думать о своей  душе.

 

Сократ говорил, что главная задача  мудрости  в  том,  чтобы  различать

 

добро и зло; то же самое и мы, в чьих глазах нет безгрешных, должны  сказать  об умении различать пороки, ибо  без этого  точного  знания  нельзя  отличить добродетельного  человека от злодея. Среди других прегрешений  пьянство представляется Сократу  пороком  особенно грубым и низменным. Он считал, что в других пороках больше участвует  ум;  существуют  даже пороки, в  которых, если можно так выразиться, имеется оттенок  благородства, есть  пороки,  связанные  со  знанием,   с   усердием,   с   храбростью,   с проницательностью, с ловкостью  и хитростью, но что касается пьянства, то это порок насквозь телесный и  материальный. Поэтому самый грубый  из  всех  ныне существующих народов - тот, считал Сократ, у которого особенно  распространен  этот  порок. Другие пороки притупляют разум, пьянство же разрушает его и поражает тело.

Демон Сократа

 Известно,  что  Сократ  считал,  будто  его  сопровождает  некий  демон (гений), который, по сведениям Платона, дает ему советы, останавливает  его, когда  он  хочет  совершить  "неправильный" поступок, а, по мнению Ксенофонта, активно побуждает его к действиям. Одни исследователи видят в демоне Сократа метафору, которой он иронически прикрывал свои собственные совесть, разум или здравый смысл; другие  — просветленное чувство, просветленное внутреннее чутье или инстинкт; третьи — выражение внутреннего откровения или проявление религиозного энтузиазма; четвертые — «чудовищный» феномен, при котором инстинкт и сознание (их функция) заменяют друг друга; пятые — свидетельство того, что внутреннему миру каждого присуща трансцендентность.[3] Гегель,  уделивший демону   Сократа значительное внимание, связывает  его  с  неспособностью  греков  принимать решение, руководствуясь внутренними побуждениями. Оракул – это способ  передачи  решения  "внешнему факту".  Демон  Сократа,  по мнению Гегеля, – это "оракул, который вместе с тем не представляет собой чего-то внешнего, а является чем-то  субъективным, есть  его  оракул". Речь идет о процессе проекции вовне внутреннего решения и одновременно формирования умственных действий и  внутреннего плана сознания через усвоение индивидом внешних действий с предметами и социальных форм общения.

 

Плутарх, например, объяснял феномен сократовского  демона тем, что душа, проникая  в  плоть,   становится   иррациональной.   Наиболее   же   чистая, рациональная,  интеллектуальная  часть  души у  некоторых как бы остается над  телом, поднимаясь вверх над головой  человека. Интеллект у таких людей  как бы оказывается вне плоти  и говорит с телом извне.

 

Сократ отождествил  благо  со  знанием,  но ведь и  сам Сократ стал нравственным символом для поколений вовсе не  потому, что в своей жизни он руководствовался доводами рассудка, но только благодаря  своему "демону".

Религиозные взгляды и понятие о загробной  жизни

Основной  задачей философии Сократ признавал  обоснование религиозно – нравственного  мировоззрения.

 

О Боге он говорил: «Что он есть, я не знаю; я знаю, чем  он не является». Материю он определял  как субстанцию, возникающую и  уничтожающуюся; идеи как неразложимую субстанцию, мысли Бога. Материалисты, изучая природу, пришли к отрицанию  божественного разума в мире, софисты  подвергли сомнению и осмеяли  все прежние взгляды, – необходимо поэтому, согласно Сократу, обратиться к познанию самого себя, человеческого  духа и в нем найти основу религии  и морали.

 

Таким образом, основной философский вопрос Сократ решает как идеалист: первичным для  него является дух, сознание, природа  же – это нечто вторичное и  даже несущественное, не стоящее внимания философа. Сомнение служило Сократу предпосылкой для обращения к собственному Я, к субъективному духу, для которого дальнейший путь вел к объективному духу – к божественному разуму. Высшим проявлением божественной заботы о людях является разумность человека. "Они, – говорил Сократ о богах, – вложили в нас разум, посредством которого мы судим о предметах, ощущениях и, передав их памяти, узнаем, что и как полезно, и вообще, придумываем средства наслаждаться полезным и избегать вредного. Они дали нам способность передачи, посредством которой, именно – посредством слова, мы наделяем друг друга всем хорошим, составляем общества, издаем законы и пользуемся государственной жизнью" – воспоминания Ксенофонта о Сократе.

 

Человек, по Сократу, был бы вообще лишен разума и знания, если бы в нем, наряду со смертным телом, не было бы бессмертной души. Именно благодаря божественной душе человек  приобщается к божественному  знанию: подобное познается подобным.

 

В земной жизни  человек непосредственно не видит  образ божий, но ему достаточно и  того, что он видит дела богов. Бог, замечает Сократ, "видим в своих  великих деяниях, но как он всем этим правит, это вне известности". Невидимо и божественное начало в  человеке, его разумная душа, хотя именно она правит телом и действиями человека. Сократ полагал, что душа царствует в нас, но её мы не видим. Вдумываясь во все это, человек не должен презрительно относиться к невидимому; напротив того, должен познавать его действия в явлениях и чтить божественную силу". Причем чтить богов следует так, как это сложилось в данном обществе, принято в соответствующем полисе. Тут Сократ придерживался позиции дельфийского оракула, который на вопрос "Как угождать богам?" ответил: "По городским уставам", т. е. соответственно сложившимся полисным обыкновениям и порядкам. Повсюду же было принято угождать богам "по силам", в меру возможностей каждого.

 

Сомневаясь  в тех или иных частностях и  деталях предания о загробном  наказании и воздаянии, Сократ вместе с тем твердо верил в истинность смысла и сути этого мифа в целом. Отсутствие бессмертия души, замечает Сократ, было бы счастливой находкой для  дурных людей: со смертью души они  легко избавлялись бы от присущей им порочности. Но душа бессмертна, и, следовательно, неизбежна ответственность человека за свои дела. Будучи бессмертной, душа, по версии Сократа, вместе с тем подвержена как совершенствованию, так и  порче – в зависимости от земного  образа жизни тех, кому она достается  в своих вечных переселениях из этого  мира в загробный (Аид) и возвращениях назад. "Когда человек умрет, –  поясняет Сократ, – его гений, который  достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где  все, пройдя суд, должны собраться, чтобы  отправиться в Аид с тем  вожатым, какому поручено доставить  их отсюда туда. Встретивши там участь, какую и должно, и пробывши срок, какой должны они пробыть, они  возвращаются сюда под водительством  другого вожатого, и так повторяется  вновь и вновь через долгие промежутки времени".

 

 На суде  в Аиде души присуждаются к  различным тяжким наказаниям

 

соответственно  их земным провинностям, а за добрые дела получают воздаяния по заслугам. Цель загробного наказания состоит  в исправлении и очищении души, с тем, чтобы она могла снова  вернуться в земной мир. Если же справедливые судьи Аида – мифологические цари и герои (Минос, Радамант, Эак, Триптолем) – найдут, что те или иные души, отягощенные содеянным ими в земной жизни, окончательно испорчены и неисправимы, например, души святотатцев, злостных убийц многих людей и т. п., то такие души навечно низвергаются в мрачный Тартар – место, схожее с христианским адом. Души людей, совершивших тяжкие, но все же искупимые преступления (например, души раскаявшихся еще при жизни убийц и т. д.), ввергаются в Тартар лишь на время, до тех пор, пока не вымолят себе прощения у своих жертв.

 

Космос, по Сократу, служит местом обитания богов. Сюда-то, судя по его рассказу, и направляются души философов. Воздаяние им состоит, следовательно, в том, что их души высвобождаются из вечного круговорота  и переселения душ, избавляясь окончательно от необходимости новых телесных перевоплощений и связанных с  этим мук. Только для истинного философа, к числу которых Сократ, конечно, относил и себя, смерть означает конец мукам и начало вечной блаженной  жизни. Это и есть, по Сократу, достижение доступного смертному человеку бессмертия. Души же прочих людей будут мучаться до тех пор, пока не станут чище, совершеннее, умереннее, разумнее. Главным на этом пути избавления от мук является забота о душе: пренебрежение телесными удовольствиями, которые, скорее, приносят вред, чем пользу, и украшение души подлинными добродетелями и плодами познания - истиной, справедливостью, свободой, мужеством, воздержанностью.[4]

 

Сократовский  путь демонстрации мудрости бога сопровождался  разоблачением суетной и ложной мудрости представителей всех основных слоев афинского демократического полиса, а внутренний голос личного  бога – демона заглушал общеобязательные веления полиса своим членам. Поскольку  же религия в Афинах была важнейшим  государственным делом, нововведения Сократа в вопросе о богах  воспринимались тогдашними афинянами  как одновременно и антиполисная акция, как отступление от полисных нравов, обычаев и законов, нарушение полисного правопорядка.

 

У ряда отцов  церкви встречается высокая оценка Сократа как одного из знаменитых предшественников христианства, боровшегося  против ложных верований и своей  концепцией самопознания и незнания ("я знаю, что ничего не знаю") подготавливавшего дорогу истинной вере. Отмечается близость к христианской философии сократовской мудрости и  сократовской тяги к вечной божественной истине. Сократ видел, что человек  может приобщиться к божественному, лишь очистив свое духовное начало от земной чувственности.

Добродетель в понятии Сократа

В центре всего  сократовского философствования стоят  вопросы о нравственных добродетелях, моральных качествах человека. По существу своему учение Сократа –  это философия морали, этика.

 

Добродетель, по Сократу,- это божественный разум, доступный, и то не полностью, лишь философскому уяснению в понятиях. Сократ различил  четыре   вида   добродетели:   благоразумие, праведность,  стойкость,  воздержание.  Некоторые,  однако,   называют благоразумие скорее основой, то  есть  началом  добродетелей. Ведь  благоразумие – это само  познание  нравов, которое, как свидетельствует трактат по этике, называется знанием добра и зла, то есть оно есть само различение благого или злого, что и нужно называть благим или злым само по себе.  Действительно,  благо и зло, проистекающие только  из  самих   себя,   называются   так   собственно   и субстанциально, поскольку они есть добродетели или пороки. Но некоторые случайно  и через иное.  Например,  поступки, получающиеся в результате  наших деяний,  хотя  сами  собой безразличные, называются, однако, добрыми или злыми,  судя  по  намерению,  из которого они исходят. Оттого часто, что одно  и то  же  деяние, совершенное разными людьми или одним и тем же человеком в разное время и с разными умыслами, называется  добрым  или злым.  Они называются добрыми или злыми субстанциально,  на  основании их  собственной природы, поскольку извечно пребывают несмешанными,  ибо то,  что единожды  благо, никогда не сможет стать злом и наоборот; следовательно, различение их – как благого и злого – называется благоразумием. Ведь такое различение, поскольку оно может быть свойственно равно как порочным, так и добрым людям не  имеет заслуги:  и никоим  образом оно прямо   не   называется добродетелью, или наилучшим расположением духа.

 

Сократ обнаружил, что люди употребляют некоторые  понятия, считая их к тому же самыми важными, но не могут дать себе в  них отчета. Это понятия, получившие впоследствии название нравственных (справедливость, мужество и др.). Люди не знают, что они означают. И сам Сократ при самом тщательном исследовании не может найти ничего в мире, что соответствовало бы этим понятиям.

 

      Между мудростью и нравственностью  Сократ не делал различия: он  признавал человека вместе и  умным и нравственным, если человек,  понимая, в чем состоит прекрасное  и хорошее, руководиться этим  в своих поступках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно  безобразное, избегает его. Справедливые  поступки и вообще все поступки, основанные на добродетели, прекрасны  и хороши. Поэтому люди, знающие,  в чем состоят такие поступки, не захотят совершить никакой  другой поступок вместо такого, а люди, не знающие, не могут  их совершить и, даже если  пытаются совершить, впадают в  ошибку. Таким образом, прекрасные  и хорошие поступки совершают  только мудрые, а немудрые не  могут и, даже если пытаются  совершить, впадают в ошибку. А  так как справедливые и вообще  все прекрасные и хорошие поступки  основаны на добродетели, то  из этого следует, что и справедливость  и всякая другая добродетель  есть мудрость.

      Истинная справедливость, по Сократу,  это знание того, что хорошо  и прекрасно, вместе с тем  и полезно человеку, способствует  его блаженству, жизненному счастью. 

 

 Тремя  основными добродетелями Сократ  считал:

 

1.     умеренность (знание, как обуздывать  страсти);

 

2.     храбрость (знание, как преодолеть  опасности);

 

3.           справедливость (знание, как соблюдать  законы божественные и человеческие).

 Только  «благородные люди» могут претендовать  на знание. А «земледельцы и  другие рабочие очень далеки  от того, чтобы узнать самих  себя... ведь они знают только  то, что имеет отношение к телу  и служит ему... А потому, если  познание самого себя есть  признак разумности, никто из  этих людей, не может быть разумным в силу одного своего ремесла». Рабочему, ремесленнику, земледельцу, т.е. всему демосу (не говоря уже о рабах), недоступно знание.

 

 

Самопознание  в понимании Сократа

Хотя стремление к самопознанию было свойственно  ранней греческой философии, лишь Сократ сделал формулу мудрости – "Познай самого себя", основной частью своего учения. Сократ видел задачу философии  в исследовании этико-познавательной сферы человеческой жизни и деятельности. Сократ считал, что человек более  всего нуждается в познании самого себя и своих дел, определении  программы и цели своей деятельности, ясном осознании того, что есть добро и зло, прекрасное и безобразное, истина и заблуждение. Дорога самопознания ведет человека к пониманию своего места в мире, к уяснению того, "каков он по отношению к пользованию  собой как человеком" – узнаём из трудов Ксенофонта, написанных о Сократе. – Человек, знающий себя, знает и то, что для него будет хорошо, и различает то, что может сделать и чего не может.