Философия средних веков

Концептуализм занимал промежуточное  положение между крайним реализмом и крайним номинализмом. Его можно считать умеренной формой номинализма. Концептуалисты (Пьер Абеляр, Дуне Скот) думали, что универсалии объективно в онтологическом смысле не существуют, они пребывают в человеческом разуме, но вместе с тем им соответствует нечто общее, существующее в самих вещах.

 

 

 

 

 

7. Вера и разум

Высшей целью человеческих устремлений христианская философия провозглашала богопознание и спасение человеческой души. Этот тезис никем не оспаривался. А вот вопрос о том, как достигается богопознание, имел разные решения. В большинстве случаев проблема упиралась в соотношение веры и разума.

Важнейшая роль веры в познании Бога обосновывается в библейском Откровении. Вера становится не только высшей духовной способностью души, так сказать, в отвлеченном смысле, но и высшей познавательной способностью. На это были свои объективные основания. Авторитетное указание Библии па значимость веры — только часть из них. Другая была связана с самими библейскими сюжетами, идеями и последующими церковными догматами. То, что они утверждали, не укладывалось в рамки человеческого опыта, а порой и вовсе выглядело фантастично. Доказать, например, происхождение женщины из ребра Адама было, мягко говоря, затруднительно. Поэтому оставался единственный выход - отказ от рационального осмысления божественных чудес (ведь они являются сверхъестественными!) и восприятие их па веру. Вот почему Тертуллиан восклицает: «Верую, ибо абсурдно!» Этот тезис отметает саму необходимость разумного объяснения истин Откровения.

Здесь мы должны отделить зерна  от плевел. Дело в том, что необходимость и смысл веры, па которую указывает Христос, нередко значительно отличаются от причин и смысла веры, к которой апеллируют богословы. Христос призывает уверовать в истины, познанные им объективно и достоверно, поскольку он не имеет возможности в силу определенных причин (сокровенность духовного учения и неспособность непосвященных к его познанию) обосновывать эти истины. Это подтверждается Новым Заветом, в котором отмечается, что с толпой Учитель разговаривал «только притчею», в которую надо было верить, а «ученикам наедине разъяснял все».

Отсюда и символизм  Нового Завета, т.е. изложение истин  не открытым текстом, а символами. Конечно, и Ветхий Завет был не менее символичен. Наиболее просвещенные богословы и философы это хорошо понимали. «Где можно найти такого идиота, - недоумевал крупнейший христианский мыслитель раннего Средневековья Ориген (III в.), - кто бы поверил, что Бог сажал деревья в Раю, в Эдеме, как землепашец...?» Каждый человек, утверждает он, должен рассматривать все эти сюжеты «как образы, под которыми спрятан сокрытый смысл». Тем не менее, несмотря на то, что средневековое мышление отличалось немалым символизмом, многие библейские положения трактовались практически буквально. Следовательно, вера в них в таких случаях происходила не от знания, а как раз, наоборот - от неспособности рационально объяснить то или иное положение.

Таким образом, одна из средневековых  традиций (в основном в периоды патристики и ранней схоластики) отрицала возможность разумного познания Бога и Откровения. Более того, разумное знание, а также образованность в духовных исканиях считались вредными (Петр Дамиани — XI в.) или в лучшем случае никчемными и суетными (Бернар Клервоский — XI—XII вв.). Этот взгляд, характерный для монашеской мистики и богословия, спустя много столетий приведет к разделению сфер влияния религии и научно-философской мысли, что будет иметь как свое позитивное (отход от церковного догматизма и мракобесия), так и негативное (дегуманизация науки, отклонение от этических принципов и др.) значение.

Другая традиция, характерная  для схоластического этапа, признавала за разумом определенные права. Тезис Ансельма Кентерберийского по сравнению с принципом Тертуллиана уже более конструктивен: «Верую и понимаю». Фома Аквинский (XIII в.) идет дальше и пытается примирить веру и разум. С одной стороны, примирение это опять выглядит не в пользу разума и философии. Приоритет веры сохраняется. А философия, как у Дамиани, низводится до положения «служанки» богословия. С другой стороны, позиция Аквинского способствует определенной реабилитации разума, который схоластики перестают воспринимать в качестве противника веры. Разум, направляемый светом Откровения, позволяет человеку приближаться к Богу. Таким образом, истины разума и истины веры не противоречат друг другу.

Этот постулат Фомы Аквинского, будучи перенесенным в современное культурное пространство, открывает дорогу к взаимно значимому диалогу религии и науки. Тем более что некоторые новейшие научные тенденции обосновывают справедливость философских утверждений Иисуса Христа.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

8. Эзотерический символизм библии

и схоластический метод философствования

«Эзотерический» - означает внутренний, сокрытый, сокровенный. Многие библейские произведения опираются па эзотерическую философскую традицию и сами сохраняют немалую долю эзотеричности. Важнейшие идеи Откровения выражены символическим языком: сотворение мира и человека, Бог-Отец и Бог-Сын, Царство Божие, рай и ад, и многие другие. Адекватное понимание этих символов предполагает обладание смысловым ключом, который переводит их из сферы фантастической религиозной мифологии в сферу объективной научной философии. Существует мнение, что даже не все непосредственные ученики (апостолы) Христа полностью владели этим ключом. Адепты эзотерической философии утверждают, что только Марии Магдалине Христос пояснил наиболее сокровенные положения своего учения, когда являлся ей в течение нескольких лет после своего воскресения. Ее записи, теперь почти утерянные, составили основу философии гностиков. Вот откуда исходит их тайное учение. И вот почему они пошли по пути символической герменевтики Библии.

Но знание гностиков было признано ортодоксальной церковью еретическим. Поэтому она пошла по другому пути.

Вместо предполагавшегося  гностиками негласного принципа «Слово — есть Символ» схоластическая философия постепенно пришла к утверждению другого негласного принципа: «Слово — есть действительность». Иначе говоря, предполагалось, что структура истинной мысли (а как следствие - и слова) всегда определенно и точно отражает структуру бытия (изоморфизм). Схоластика обращается к проблемам логики - как соотносятся между собой понятия («слова») и что за ними стоит. При этом понятия рассматриваются не как посредники между предметной истиной и ее разумным пониманием, а как сама эта истина.

Импульс схоластическому  мышлению придали логические сочинения Боэция. Но логику он понимает своеобразно. Его интересуют не законы, не правила мышления, а чисто теологические вопросы. Например: «Каким образом Троица есть единый Бог, а не три Божества?» Гностики решали их, раскрывая их символический смысл. Но Боэций этого не умеет. Он погружается в анализ словесных конструкций, которыми выражаются догматические истины.

Спустя несколько столетий метод Боэция был развит и получил широкое распространение в периоды расцвета и поздней схоластики. Его именуют схоластическим методом. Его суть - изучение понятий и словесно-языковых конструкций в отрыве от реальности. Такой извращенной формой диалектики средневековые философы пытались рационально осмысливать теологические идеи. Это привело к пустым словопрениям, многочасовым дискуссиям и многотомным понятийным рассуждениям, объективная предметная ценность которых была весьма невелика. Философская мысль оказалась не только «служанкой» богословия, ее отлучили от реальной жизненной проблематики и заставили заниматься проблематикой порой мертвых, словесных форм. Такова была неудачная попытка использовать в качестве ключа к эзотерическому символизму Откровения понятийную диалектику в ее схоластической интерпретации.

В эпоху Возрождения схоластика испытывает противодействие со стороны мистического христианства, возрожденного неоплатонизма, нарождающейся светской философии и науки. Символизм Библии для широкой публики еще несколько столетий останетсятайной. Она будет приоткрыта только к концу XIX века.

 

9. Человек

Учение о человеке в  Средние века непосредственно опиралось на Священное Писание. Человек - творение Бога, причем «по своему образу и подобию». Он поставлен над всеми «тварями земными» и является царем природы, венцом творения. Более того, подобно Богу, он даже в некотором смысле возвышается над природным миром. Другой исходный тезис вытекал из учений античных философов (Платон, Аристотель). Тут человек воспринимался как «разумное животное». Хотя то, что у человека есть земное, природное естество, христианские философы понимали и без ссылок на своих греческих предшественников. Таким образом, определилась одна из основных проблем христианской антропологии: что в человеке от Бога, а что от природы, как соотносятся в нем божественное (духовное) и природное (животное) начала.

Первое цельное учение о человеке па основе христианских идей разрабатывает Ориген, который отвечает на многие вопросы, связанные с человеком. Человек имеет дух, душу и тело. Дух от Бога, он не в полном смысле принадлежит человеку. Тело есть тварное, природное начало. Но источник зла не в нем. Душа есть личное эго (Я) человека, наделенное от Бога свободой выбора и различения добра и зла. Именно душа делает выбор между добром и злом. Если она следует духу, то это правильный выбор - в сторону Бога, добра и благодати. Если следует телу с его чувственными влечениями и отворачивается от духа, то это обращение к пороку и злу. Следовательно, согласно Оригену, причина зла не в Боге и не в природе, а в человеке, который злоупотребляет своей свободой, делает неправильный выбор. Такова теодицея (т.е. оправдание Бога) в вопросе происхождения и существования зла на Земле.

Важнейший христианский догмат — догмат о воздаянии. Грешник получает вечные мучения. Праведник — вечную блаженную жизнь в Боге. При этом средневековая трактовка посмертного бытия души отличается от античной. Ее бессмертие не отрицается. Но воскрешение после высшего суда должно произойти в физическом теле. Это странное убеждение разделялось не всеми христианскими философами. Ориген, например, придерживался гностического учения о предсуществовании души и постоянных ее перевоплощениях из одного тела в другое. Гностики и теософы утверждали, что догмат о телесном воскрешении противоречит учению Христа. По их мнению, он учил, что человек после смерти продолжает жить в тонком (духовном или, точнее, астральном) теле, после чего снова рождается па Земле. То есть он учил теории перевоплощений, скрытые намеки па которую содержатся даже в каноническом варианте Нового Завета.

Конечная цель духовных усилий человека - спасение своей души. Но ортодоксальные средневековые теологи отказывают человеку в возможности самостоятельного спасения. Оно возможно, по их убеждению, только при участии Бога. Вся человеческая история - постепенное осуществление разработанного плана спасения людей (провиденциализм).

Важное достижение средневековой  философии – открытие внутреннего мира (самосознания) человека. Существенный вклад в разработку этого вопроса вносит Аврелий Августин (Блаженный) (IV—V вв.). В своей «Исповеди» он ориентирует философию на изучение человеческой души, со всеми ее противоречивыми стремлениями, волнениями и переживаниями. «Что же за тайна - человек!» - восклицает он. Намного проще «сосчитать волосины, чем страсти и душевные колебания». Устремляясь к богопознанию, христианская мысль невольно обращается и к познанию человека. Внутренний мир его души становится объектом пристального внимания и анализа.

 

 

10. История и общество

В Средние века возникает  интерес к человеческой истории  и существенно изменяется само ее понимание. В определенной мере историческая проблематика интересовала и античных мыслителей (Геродот, Фукидид и др.). Но в те времена человек осознавал себя больше как элемент природного, космического, а не общественного бытия. Воплощение Бога-Сына на Земле приковывает внимание к общественной истории и наполняет ее новым смыслом. Христианское представление об историческом процессе отличают два принципиальных момента. Во-первых, это линейность истории, которая приходит на смену античной цикличности природных и общественных явлений. Вектор исторического внимания христианина устремлен в будущее - к моменту второго пришествия Христа и последнего суда человечества. Такие эсхатологические (от гр. eschatos – «конечный», «последний») ожидания привносят понимание неповторяемое и конечности событий земной жизни человека. Во-вторых, это отмечавшийся выше провиденциализм - понимание истории как промысла Бога, в котором от человека почти ничего не зависит, так как не человек, а Бог осуществляет свой метаисторический план спасения заблудшего, греховного «царя природы».

Общественно-государственная  жизнь, как и личная, в период Средневековья была основана па религиозных принципах. Социальная структура общества - строго иерархическая: крестьяне, ремесленники, рыцари, средние церковные чины, сеньоры - герцоги и бароны, епископы. На вершине социальной лестницы два правителя. Светский — император (король). Религиозный — папа римский. Разумеется, такое двоевластие вызывало острейшие противоречия, так как церковь не желала ограничиваться властью духовной, а короли — государственно-политической.

По мнению Августина Блаженного и Фомы Аквинского, государственная власть происходит от Бога. Она должна стремиться к реализации его заповедей — в этом цель ее существования. Причина социальных потрясений - в человеке, который нарушает божественную волю. Лучшей формой государственного устройства Аквинский считает монархию. Монарх обязан заботиться об общем благе. Для государства оп как душа для тела. Однако светская власть должна быть подчинена духовной. Более того, если светская власть не исполняет волю Бога, то народ вправе игнорировать ее волю.

Августин разрабатывает  религиозно-символическое представление об общественном организме. Он выделяет в нем «град земной» и «град Божий». Первый есть сообщество людей эгоистичных, злобных, алчных. Эти люди на Земле предстают повелителями. Но они обречены на вечное проклятие Бога. Второй «град», меньший, — это люди добродетельные и боголюбивые. Они выглядят странниками, скитальцами в этом мире, однако будут спасены и получат жизнь вечную.