Философия. Введение

Эти мировоззренческие доминанты  складывались в культуре техногенной  цивилизации ещё на предындустриальной стадии её развития, в эпоху Ренессанса, а затем и европейского Просвещения.

Они выражали кардинальные мировоззренческие  смыслы: понимания человека, мира, целей  и предназначения человеческой жизнедеятельности.

Человек понимался как  активное существо, которое находится  в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь внешний мир рассматривается как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтернативные, мировоззренческие идеи.

Техногенная цивилизация  в самом своём бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в её культуре активно поддерживается и ценится  постоянная генерация новых образцов, идей, концепций, лишь некоторые из которых могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные предстают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адресованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей.

Идея преобразования мира и подчинения человеком природы  была доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах её истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важнейшей составляющей того «генетического кода», который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же касается традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций.

Нам долгое время казалась очевидной эта мировоззренческая  установка. Однако её трудно отыскать в традиционных культурах. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама эта активность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на изменение внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следование традиции.

Принципу преобразующего деяния, сформулированному в европейской  культуре в эпоху Ренессанса и  Просвещения, можно противопоставить в качестве альтернативного образца принцип древнекитайской культуры «у-вэй», требующей невмешательства в протекание природного процесса и адаптации индивида к сложившейся социальной среде. Этот принцип исключал стремление к её целенаправленному преобразованию, требовал самоконтроля и самодисциплины индивида, включающегося в ту или иную корпоративную структуру. Принцип «у-вэй» охватывал практически все главные аспекты жизнедеятельности человека. В нем было выражено определённое осмысление специфики и ценностей земледельческого труда, в котором многое зависело от внешних, природных условий и который постоянно требовал приноравливаться к этим условиям – угадывать ритмы смены погоды, терпеливо выращивать растения, накапливать веками опыт наблюдений за природной средой и свойствами растений. В китайской культуре была хорошо известна притча, высмеивающая человека, который проявлял нетерпение и недовольство тем, как медленно растут злаки, и начал тянуть растения, чтобы ускорить их рост.

Но принцип «у-вэй» был и особым способом включения индивида в сложившийся традиционный порядок общественных связей, ориентируя человека на такое вписывание в социальную среду, при котором свобода и самореализация личности достигается в основном в сфере самоизменения, но не изменения сложившихся социальных структур.

Ценности техногенной  культуры задают принципиально иной вектор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить, что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возникла в контексте ценностей техногенной культуры.

С пониманием деятельности и  предназначения человека тесно связан второй важный аспект ценностных и  мировоззренческих ориентаций, который  характерен для культуры техногенного мира, – понимание природы, как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль. Надо только изобрести технологию, чтобы искусственно изменить природный процесс и поставить его на службу человеку, и тогда укрощённая природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся масштабах.

Что же касается традиционных культур, то в них мы не встретим подобных представлений о природе. Природа понимается здесь как живой организм, в который органично встроен человек, но не как обезличенное предметное поле, управляемое объективными законами. Само понятие закона природы, отличного от законов, которые регулируют социальную жизнь, было чуждо традиционным культурам.

В своё время известный  философ и науковед М.К. Петров предложил  своеобразный мысленный эксперимент: представим, как посмотрел бы человек, воспитанный в системе ценностей  традиционной цивилизации, на идеалы новоевропейской  культуры? Ссылаясь на работу С. Поуэла «Роль теоретической науки в европейской цивилизации», М.К. Петров приводил свидетельства миссионеров о реакции китайских мудрецов на описания европейской науки. «Мудрецы нашли саму идею науки абсурдной, поскольку, хотя повелителю Поднебесной и дано устанавливать законы и трактовать их исполнения под угрозой наказания, исполнять законы и подчиняться им дано лишь тем, кто способен эти законы „понять“, а „дерево, вода и камни“, о которых толкуют мистификаторы-европейцы, очевидно этим свойством „понятливости“ не обладают: им нельзя предписывать законы и от них нельзя требовать их исполнения».

Характерный для техногенной  цивилизации пафос покорения  природы и преобразования мира порождал особое отношение к идеям господства силы и власти. В традиционных культурах они понимались прежде всего как непосредственная власть одного человека над другим. В патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство распространялась не только на подданных государя, но и осуществлялась мужчиной, главой семьи над женой и детьми, которыми он владел так же, как царь или император телами и душами своих подданных. Традиционные культуры не знали автономии личности и идеи прав человека. Как писал А. И. Герцен об обществах древнего Востока, человек здесь «не понимал своего достоинства; оттого он был или в прахе валяющийся раб, или необузданный деспот».

В техногенном мире также  можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного принуждения и власти одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым социальным связям. Их сущность определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара.

Власть и господство в  этой системе отношений предполагает владение и присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, информации как товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент).

В результате в культуре техногенной  цивилизации происходит своеобразное смещение акцентов в понимании предметов  господства силы и власти – от человека к произведённой им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко  соединялись с идеалом деятельностно-преобразующего предназначения человека.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые  человек призван подчинить себе.

Человек должен из раба природных  и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизационных достижений в терминах силы («производительные силы», «сила знания» и т. п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширять горизонт его преобразующей деятельности.

Изменяя путём приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует  своё предназначение творца, преобразователя мира.

С этим связан особый статус научной рациональности в системе  ценностей техногенной цивилизации, особая значимость научно-технического взгляда на мир, ибо познание мира является условием для его преобразования. Оно создаёт уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями.

Поэтому в новоевропейской  культуре и в последующем развитии техногенных обществ категория научности обретает своеобразный символический смысл. Она воспринимается как необходимое условие процветания и прогресса. Ценность научной рациональности и её активное влияние на другие сферы культуры становится характерным признаком жизни техногенных обществ.

5.Глобальные кризисы и  проблемы ценности научно-технического  прогресса.

Развитие техногенной  цивилизации подошло к критическим  рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста. Это обнаружилось во 2 п 20в в связи с возникновением глобальных кризисов и глобальных проблем, среди которых выделяют 3 главные:

1) проблема выживания  в условиях непрерывного совершенствования  оружия массового уничтожения.

2) нарастание экологического  кризиса в глобальных масштабах:  запасы ресурсов ограничены, а деятельность человека вносит постоянные изменения в биосферу и на современном этапе развития техногенной цивилизации эти изменения начинают разрушать биосферу как целостную экосистему; грозящая экологическая катастрофа требует выработки принципиально новых стратегий научно-технического и социального развития человечества.

3) проблема сохранения  человеческой личности как биосоциальной структуры в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения (современный антропологический кризис). Человек, усложняя свой мир, все чаще вызывает к жизни такие силы, которые он уже не контролирует и которые становятся чуждыми его природе, чем больше он преобразует мир, тем в большей мере он порождает непредвиденные социальные факторы, негативно влияющие на жизнь людей.

Ускоренное развитие техногенной  цивилизации делает весьма сложной  проблему социализации и формирования личности, заставляя человека одновременно жить в разных традициях, в разных культурах, приспосабливаться к разным, постоянно обновляющимся обстоятельствам.

Проблема сохранения личности приобретает в современном мире еще одно измерение – впервые в истории человечества возникает реальная опасность разрушения той биогенетической основы, которая является предпосылкой формирования человека как личности.

Усиливающиеся психологические  нагрузки, с которыми все больше сталкивается человек в современном техногенном мире, вызывают скопление отрицательных эмоций и часто стимулируют применение искусственных средств снятия напряжения. 

Решение глобальных проблем  предполагает коренную трансформацию  ранее принятых стратегий человеческой жизнедеятельности. Необходим пересмотр  прежнего отношения к природе, В этом контексте возникает вопрос и о традиционных для техногенной цивилизации ценностях науки и научно-технического прогресса. Решение этих проблем состоит не в отказе от научно-технического развития, а в придании ему гуманистического измерения. 
Проблема управления прогрессом науки и техники, комплексной оценки последствий развития техники.

Нормативные модели развития техники. Таких моделей разработано  несколько, но наибольшую известность получили  3:

1. Традиционная модель (модель  НТР). Эта модель основана на  принципах технологического детерминизма, она весьма оптимистична и исходит из веры в торжество человеческого разума. Технологический прогресс в рамках данной модели понимается как высшее благо и основа всех позитивных социальных изменений. Возражения, связанные с ограниченностью природных ресурсов и возможностей, адаптацией природной среды в данной модели, как правило, игнорируются.

2. Общая модель. Минимальное  ограничение спектра возможных  технических проектов, которые вытекают из соображений разумности, полезности и безопасности, или, по крайней мере, ограничению их вреда. Эта модель вплотную сталкивается с основной проблемой современной техники, которая заключается в том, что побуждаемые необходимостью, мы принимаемся за реализацию масштабных технических проектов, не зная точно к каким последствиям приведет их реализация. В рамках данной модели основное внимание уделяется разработке методов оценки техники. Именно эта модель наиболее популярна в настоящее время на Западе.

3. Модели ограничения.  Представляют собой группу моделей,  основанных на необходимости ограничения либо человеческих потребностей, либо на ограничении масштабов технических проектов, основанном на изучении тех критических порогов, за которыми совершенствование техники приносит скорее вред, чем пользу.