Философы о философии

 

Это та область духовной деятельности человека, в основании которой  лежит рефлексия над самой  этой деятельностью и, следовательно, над ее смыслом, целью и формами и, в конечном счете, над выяснением сущности самого человека как субъекта культуры, то есть сущностных отношений человека к миру.

 

В отличие от мифологии философия  как форма духовной активности человека возникла с появлением нового предмета и нового типа мышления — с перенесением основного внимания с идеи бога на человека в его отношении к миру, то есть на человека, познающего, преобразующего и творящего этот мир, или же па человека, познающего, исполняющего или опротестовывающего божественную идею. С течением истории конкретное наполнение этой общей специфики философского предмета неоднократно обновлялось, наполнялось все новыми и новыми смысловыми нюансами, но всегда в глубине философского знания лежала именно эта исходная установка на выяснение связи человеком и миром, то есть на выявление внутренних целей, причин и способов познания и преобразования мира чело ОМ.

 

Философия, таким образом,— это  не просто особая научная дисциплина, а еще и специфический тип  мышления и даже своего рода «философичный» эмоциональный настрой, система мировоззренческих чувств, когда человек, как бы погружаясь

 

ГО «философическое» состояние  духа, размышляет о мироздании, о  добре и зле, прекрасном и безобразном, социальной справедливости, истине и лжи, о смысле и цели человеческой истории.

 

Процесс философского творчества отвечает глубинной потребности человека в разумном обосновании его места  в потоке пития, смысле жизни, исторического  предназначения, личной свободы и  сути окружающего.

 

Подлинно научная философия  дает человеку возможность найти  себя в безбрежном океане событий, глубоко  осознать не только внешний, но и собственный  духовный мир, осмыслить, в чем его  предназначение в потоке бытия. Можно  сказать, что каждый, хотя и в разной степени, нуждается в такой философии. Ведь она имеет дело, прежде всего с человечески значимыми проблемами. Она не только рефлективно – теоретическая система, выражающая наиболее общее видение мира, но и система принципов, которая учит «искусству жить» разумно. Понятно, что нельзя ожидать от философии избавления от всех страданий, но она призвана и утешать, даря радость (теоретического, интуитивного) понимания, чувство интеллектуального и нравственно – эстетического наслаждения этим пониманием.

 

Будучи пронизана нравственным началом, она наряду с таким видом искусства, как художественная литература, по-своему берет на свои интеллектуальные плечи все основные боли эпохи. Ни одна специальная наука не решает проблем, занимающих философию. У философии же свое предназначение; ее изучение доставляет не только интеллектуальное, но и эстетическое и нравственное наслаждение, а главное — это относится, разумеется, к передовой, гуманистической философии — воспитывает чувство гражданственности.

 

Имеется ли внутреннее деление философской проблематики, в целом ориентированной на выявление взаимоотношений человека с миром? Еще в самой античности такое деление уже было намечено, хотя, конечно, оно не совпадает полностью с современной структурой философского знания, и, прежде всего потому, что античная философия включала в себя тот состав знания, который впоследствии отошел к естественным наукам.

 

И все же уже в античности говорилось и об онтологии — учении о бытии (от греч. ontos — сущее и logos — учение), и о гносеологии или эпистемологии — учении о познании (от греч. episteme — знание), и о логике — учении о формах мышления. Античной культуре было свойственно глубокое взаимопроникновение не только философии и учений о природе, но и тех областей духовной активности, которые в новое время получили название гуманитарных и распределились по своим отдельным дисциплинам. Так, в античности еще только начинали зарождаться этика как отдельная наука, эстетика как наука о гармоничном строении мира и соответствующем отношении к нему человека; в еще более подчиненном виде существовали в античности социальная философия и история философии. Кроме того, философия включала в себя и основы языкознания, и риторику, и поэтику, и музыкальную гармонию, и вообще всю область современного гуманитарного знания.

 

Всем этим областям знания еще только предстояло найти свое место и  окончательно утвердиться в своих  отношениях с философией, которая  при их зарождении подчиняла их своей  специфической задаче, более того, и сегодня вопрос о соотношении  всех этих форм духовной активности человека с философией не может считаться решенным, и сегодня в центре внимания большинства исследователей философии стоит проблема разделения собственно философского знания и знания специальных наук.

 

О природе философского знания.

 

Здесь на первый план выступает уже  не столько проблема предмета философии, как такового, сколько соотношения  философии с другими формами  общественного сознания, причем если, например, в средневековье камнем преткновения был вопрос о соотношении  философии и религии, а тем самым философии и области гуманитарного знания, то с нового времени больше дискутируется вопрос о соотношении философии, во-первых, с политикой, а во-вторых, с наукой, в основном — с естественными науками; вместе с тем не ослабевает интерес к вопросу о соотношении философии с искусством и науками гуманитарными.

 

В чем же тут видится проблема, почему на первый взгляд, казалось бы, ясное положение дел (кто же не знает, чем философ отличается от политика или физика?) вызывает, тем  не менее, незатихающие споры? Дело в том, что философия занимает особое место в культуре, являясь одновременно и тем фокусом, в котором сходятся лучи от всех других областей познавательной и практической (политической, эмоциональной, эстетической и др.) активности человека, и своего рода общим энергетическим импульсом для всех этих форм интеллектуальной, эстетической, общественной деятельности человека.

 

Каким именно образом философии, обладающей своим собственным предметом  исследования, удается вместе с тем  выполнять и обобщающую, и стимулирующую миссию для других форм творческой деятельности, остается до сих пор одним из самых дискуссионных вопросов.

 

История культуры знала практически  все возможные варианты ответа на этот вопрос о том конкретном месте, которое занимает или должна занимать философия в общей системе культуры, о той роли, которую играет философия в политической жизни и в процессе познания, начиная от панфилософской позиции, согласно которой философия вбирает в себя все богатство других наук, являясь их обобщением и признанным лидером, и кончая полным отказом от философии как содержатель, но исчерпавшим себя историческим реликтом, который был необходим лишь в периоды, во-первых, стихийно развивавшейся общественной жизни и, во-вторых, недостаточного раз вития специальных наук. Сторонники панфилософских взглядов получают заслуженные упреки в схоластическом догматизме, а сторонники изгнания философии с карты человеческого знания вынуждены отвечать на не менее заслуженные упреки в эклектизме и эмпиризме.

 

В чем же дело, почему вопреки очевидной  реальности высказываются все же столь парадоксальные и разные мнения, одно — об «отмене философии», другое — о необходимости ее абсолютного  господства?

 

Действительно ли дело тут в том, что одна сторона стремится раздвинуть границы философского знания до пределов человеческого знания вообще, а другая хочет полностью исключить из культурного опыта само понятие философии? Нет, все обстоит гораздо сложней. В глубине этих споров лежат все те же уже упоминавшиеся нами и вызывающие столкновение мнений, борьбу идей три взаимосвязанных вопроса — о природе философского знания вообще, о предмете философии и о соотношении философии с политикой, со специальными науками и другими видами творческой активности человека.

 

Все эти три вопроса имеют для современного ума одну общую глубинную установку, общий вопрос, который не сразу виден в их частных формулировках. Он заключается в следующем: является ли философия естественным следствием развития потребностей человеческой жизни, то есть, имеет ли объективные причины для своего существования, или же она есть всего лишь форма политической идеологии либо абстрактное мудрствование по поводу проблем, не решенных еще другими науками?

 

Сторонник последней точки зрения, видящий в философии лишь временное самоуспокоение неудовлетворенного ума, ответил бы на этот вопрос примерно так. Философия когда-то могла иметь и имела статус особой науки, особой формы познания, как, например, в античности, когда она была, по существу, тождественна всей культуре того времени. Но к XX в., веку небывалой ранее дифференциации знания, когда каждый частный вопрос отошел к своей отдельной науке — к логике ли, к языкознанию ли, к физике ли, у философии уже не осталось «своей земли», она потеряла свою былую магическую силу. Тем более, добавил бы современный противник философии, что ныне она открыто, заявила о своих политических или социальных основаниях и интересах, сохранив лишь свою идеологическую функцию, но в таком случае стоит ли называть «философией», скажем, ту или иную политическую доктрину. Слово «философия», с этой точки зрения, должно быть торжественно сдано в архив истории, а дело философии должны продолжить, с одной стороны, частные науки, а с другой — политика и идеология.

 

Это, конечно, крайне заостренная позиция, которой противопоставляется другая крайность, то есть позиция, согласно которой философия не только не «окончилась», но, наоборот, почти так же, как в античности, приобрела абсолютную синтетическую функцию. Какова же примерная аргументация сторонника этой точки зрения? Философия, сказал бы он, впервые в истории осознала свое истинное место царицы наук, заменив столь долго царствующую религию. Впервые она приблизилась к общественной жизни настолько, что стала влиять на нее не только косвенно, но и прямым путем. И впервые же философия получила право на оценку и даже решение конфликтных проблем не только общественно-политической, но и экономической и даже научно-академической жизни. Если мы не будем открыто признавать эту руководящую роль философского мышления, если мы согласимся, что некогда царственное здание философского знания по кирпичику распалось в пользу частных наук, то мы тем самым лишимся единства нашего духовного мира, которое одно только и способно поддерживать нас в наших практических действиях.

 

В подобной позиции мы можем узнать знакомые интонации того времени  в развитии нашей философии, когда  она в целях сохранения своего положения царицы наук пыталась нередко  схоластически и догматически навязать свой диктат другим наукам. Это  время не столь уж отдалено от нас, чтобы мы могли забыть все сопутствующие ему голоса и точки зрения, проникшие в само общественное сознание.

 

Описанные две крайние позиции  в вопросе о месте философии  являются столь жесткими не только потому, что в них выразилось беспокойство о возможности ситуации диктата (в том числе политического, идеологического) со стороны философии, но также и потому, что в их основе лежит такое же заостренно полемическое отношение и к проблеме соотношения философии с наукой.

 

Что касается соотношения философии и политики, то это. С одной стороны, сама собой очевидная, а с другой — весьма сложная в своих деталях проблема. Конечно, философия не может подменить собой политическое сознание, и тем более последнее не может стать философией. Это две принципиально разные формы общественного сознания, отличающиеся и, но своему предмету, и по методам мышления и, главное, по своим целям. Имеете с тем, конечно, между ними существуют и содержательный, и эмоциональный, и деятельный (функциональный) контакты, причем эта их взаимосвязь наиболее полно проявилась в XX в. Однако из этого бесспорного и уже общепризнанного факта тесной взаимосвязи философского и политического мышления ни в коем случае не должен следовать вывод о «конце философии». (Подробнее о взаимоотношении философского и политического мышления будет сказано в дальнейшем.)

 

Те, кто отрицает необходимость  философии в наше время, отрицают ее политические претензии на том  основании, что она не признается, с этой точки зрения, наукой. Для  тех же, кто, напротив, видит в философии такую форму общественного сознания, которая должна обобщать и управлять всеми другими его формами, она является именно и, прежде всего наукой. В первом случае имеет место умаление роли философии из-за того, что она не является наукой, во втором случае — возвышение философии именно потому, что она «научнее всех наук», так как способна даже влиять на общественную эволюцию.

 

В обоих случаях проявляется  именно широко распространенное ныне представление о том, что единственной истинной формой познания может быть только рациональное, научное познание, причем в том понимании слова «наука», какое оно имеет в естественнонаучной области. Эта методологическая установка на рациональное научное познание, занижающая роль и значение всего не имеющего столь строго рациональной формы, получила название «сциентизм» (от англ. sciense — наука). Позиция сциентизма настолько влиятельна, что вопрос о соотношении философии и науки необходимо рассмотреть отдельно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Философия А. Августина.

Аврелий Августин — крупнейший религиозный мыслитель раннего Средневековья. Родился 13 ноября 354 г. в г. Тагасте в римской провинции Нумидия в Северной Африке. Отец его был язычник, мать — христианка. Образование получил в г. Мадавре, затем в г. Карфагене в школе риторики. А. Августин — блестящий знаток эллинистическо-римской культуры.

 

Духовная  эволюция Августина в полной мере отражает борьбу утверждающейся христианской культуры с культурой античной. На пути к христианскому обращению, которое произошло весной 387 г., Августин испытал сильное влияние стоицизма, манихейства, скептицизма и неоплатонизма. После принятия христанства, Августин ревностно отдался служению христианской церкви. Он публикует многочисленные религиозно-философские трактаты, борется с религиозной ересью манихеев, донатистов и пелагиан.

 

В 396 г. Августин избирается епископом г. Гиппона  и остается им вплоть до смерти в  августе 430 г., последовавшей во время  осады города полчищами вандалов. Литературное наследие Августина насчитывает более 40 томов. Наиболее важные работы Августина: «Исповедь» (400), «О Граде Божьем» (413—426), «Пересмотры» (426). Другие работы: «Против академиков» (386),

 

«О жизни блаженной» (386), «О порядке» (386), «Монологи» (387), «О количестве души» (388—389), «Об учителе» (388—389), «О бессмертии души» (387), «Об истинной религии (390), «О свободной воле» (388—395) и др.