Готфрид Вильгельм Лейбниц и «Монадология»

Мы можем рассматривать  эту концепцию монадологии, подобно  Бертрану Расселу, как чересчур оригинальную небылицу. Эта теория также несвободна и от ряда недостатков. Как может, например, материальный мир состоять из нематериальных частиц? Лейбниц  объясняет, что материальный мир  — это всего лишь «видимость».

Такая интеллектуальная уловка в свете современного восприятия, в большей степени полагающегося на неоспоримые факты науки, кажется несостоятельной.

И в то же время монады Лейбница имеют, если внимательно присмотреться, удивительное сходство с интереснейшими вопросами современного научного знания. Ядро атома по сравнению с самим  ядром имеет такой же размер, как  и горошина по сравнению с куполом  собора; то есть в ядре не так уж много  материального.

Другими словами, наш так  называемый материальный мир состоит  из огромного количества «нематериального». Кроме того, квантовая теория рассматривает  электроны, вращающиеся вокруг ядра атома, не как материальные частицы, а как волны. Так же наука сейчас изучает отдельные составные  части ядра атома, которые больше напоминают энергию, чем материю. Естественно, Лейбниц основывал свои доказательства не на научном уровне, уровне физики; монады Лейбница имели метафизичный характер. Интересен тот факт, что  его абсолютно рациональное объяснение мира с философских позиций столь  сильно напоминало современные научные  материалистические теории. Что мы действительно знаем о мире? И  что из того, что мы знаем, продиктовано нашим способом мышления? Лейбниц  сделал вывод, что мы не воспринимаем основополагающие составные части  Вселенной.

Все, что мы воспринимаем, — это лишь видимость.

Платон поместил высшую реальность в трансцендентальный мир идей. Монады Лейбница могут быть метафизическими  и не иметь протяженности, но, бесспорно, они принадлежат нашему миру, монады — то, из чего мир состоит.

Следуя этой логике рассуждений, Лейбниц поставил один из самых глубоких вопросов как научного, так и философского знания человека.

Наше знание о мире полностью  зависит от наших органов чувств, особенно зрения. Мы склонны убеждать самих себя в том, что реальный мир — это тот, который мы видим. Но в предыдущем столетии мы обнаружили, что есть невидимые человеческому  глазу вещи. Мы знаем, что по обеим  сторонам светового спектра существуют инфракрасные и ультрафиолетовые волны, не говоря уже о радиоволнах, космических  лучах и тому подобном. Мы можем  измерить их только с помощью научных  приборов. Тем не менее с точки зрения своего предназначения эти точные научные приборы разрабатывались лишь как продолжение наших органов чувств. Эти инструменты принципиально не отличаются от нашего зрения, осязания и других чувств. Но как мы можем знать, что реальность «по ту сторону» совпадает с ощущениями наших чувств или даже с показаниями сложнейших измерительных приборов? Факт заключается в том, что мы этого не знаем. И кажется, мы никак не можем узнать, соответствует ли эта реальность нашим ощущениям или нет. Все, что мы воспринимаем, — видимость, которую наши органы чувств способны воспринять. Насколько ощущения соответствуют реальности, вызывающей эти ощущения? Любой ответ было бы невозможно доказать. Рационалистская философия Лейбница стала первой современной попыткой дать ответ на этот вопрос посредством всеобъемлющего объяснения мира. Спустя некоторое время его система вдохновила других великих философов на построение своих собственных моделей мироздания. Но вначале его философия уделяла куда большее внимание происходившей в то время революции в науке. Система монадологии Лейбница была в своем роде философским ответом на всеобщую научную систему земного притяжения, обоснованную Ньютоном менее тридцати лет до этого.» Пол Стретерн