Контрольная работа по "Философии"

Генетизм. Атрибутивные человеку неэлементарные виды психической активности представляют продукт социально-исторического развития. Рецепция животных избирательна, специализирована, узкоадаптивна: рецепция человека не скована локальностью адаптационных эффектов; в рамках жизнезначимого континуума она универсальна. Акцентируя данное обстоятельство, еще Гаден замечая, что одни элементы существуют для орла, другие — для рыси, третьи — для человека. Животные (по отдельности) чувствуют острее; люди же — глубже. Это «глубже» — от генетической значительности, всесторонности рода, последовательно накапливающего (воспитание), закрепляющего (обучение) и совершенствующего (практика) арсенал сенсуального освоения действительности.

Историзм. В мыслительных актах  заложена требующая экспликации специфика человека как конкретно-исторического существа. Способы истолкования эмпирии, правила размещения фактуры в теоретических пространствах, приемы категоризации, языковой артикуляции явлений, желательные типажи знания детерминируются конкретными условиями жизнедеятельности познавателя.

Социологизм. Процесс и результат  познания, равно как и его условия, социальны, подготовлены и проистекают  из общественно-исторического опыта  мыследеятельности, совокупного духовного производства. Приобщающемуся к знанию индивиду они заданы наследием, достоянием, культурой, которая в гносеологическом отношении выступает общечеловеческой абстрактной формацией, фиксируемой соответствующим категориально-логическим аппаратом. По этой причине мышление протекает как интеллектуальное приобщение каждого «Я» к общественному знанию.

Адекватный путь интенсивной трактовки  субъекта, естественно, синтезирует сильные стороны охарактеризованных подходов. Из антропологизма удерживается идея физико-физиологической организованности субъекта (натуралистическая опосредованность духовной деятельности многоразличными предпосылками и комплексами), позволяющая реализовать единственно разумное естественно-историческое понимание познавательных феноменов (генетическая цепочка: инстинкты — лабильные рефлексы — экстраполяционное поведение на базе идеальных антиципации). Из трансцендентализма удерживается идея надындивидуальности, имперсональности, сверхличности субъекта. Серьезные гносеологические модели в самом точном и строгом смысле, апеллируя к субъекту, берут трансцендентальный, «чистомыслительный» пласт, вынося за скобки эмпирического человека. Применительно к субъекту гносеология исключает деиксис: ее субъект неперсонифицирован и небиологизирован — будучи носителем общепознавательных способностей, он удовлетворяет введенному еще схоластами условию constantia subjecti — условию самотождественности, внеконкретновременности. Нарушение, несоблюдение этого требования упраздняет возможность гносеологии как интерсубъективной, оперирующей инвариантами теории (несамоидентичный субъект — гносеологический делинквент, требующий специфического, а не общезначимого описания). Из эволюционизма удерживается идея кооперативной природы всякого знания и его передачи, расширения, усовершенствования, всякого познавательного акта и его применения. Внутренний субъект (Эго) — пустая абстракция. Субъект как индивид обретает самость (самосознание), становясь личностью в ходе социализации, подключения к активу культуры.

Плодотворность синтеза указанных  идей демонстрируется вопросом генезиса познающего субъекта, где есть основания  говорить о подлинном триумвирате  антропологического, трансцендентального  и социального.

Объект познания

Фрагмент бытия, оказавшийся  в фокусе ищущей мысли, составляет объект познания. Он не просто вещь, а такая  вещь, которая попав в поле сознания, становится в определенном смысле «собственностью» субъекта, вступив с ним в субъектно-объектное  отношение. Следовательно, есть реальность сама по себе, вне ее отношения к  сознанию субъекта, а есть реальность, вступившая в это отношение. Она  как бы стала «вопрошающей», говорящей  субъекту: «Ответь мне — что  я такое? Познай меня!» Словом, объект в его отношении к субъекту — это уже не просто реальность, а в той или иной мере познанная  реальность, то есть такая, которая  стала фактом сознания — сознания, в своих познавательных устремлениях социально детерминированного, и  в этом смысле объект познания становится уже фактом социума.

С точки зрения познавательной деятельности субъект не существует без объекта, а объект — без  субъекта. Так, ген не только во времена  античности, но и для Ламарка и  Дарвина, существуя в структуре жилого, не был объектом научной мысли. До поры до времени ученые не могли вычленить эту тончайшую биологическую реальность в качестве объекта своей мысли. Это было сделано лишь сравнительно недавно, когда произошли существенные изменения в общей научной картине мира. Или, скажем, только несколько десятилетий назад научная мысль, достижения техники и социальные условия позволили сделать объектом исследования отдаленнейшие просторы космоса.

В современной гносеологии  принято различать объект и предмет  познания. Под объектом имеют в  виду реальные фрагменты бытия, подвергающиеся исследованию. Предмет же — это  конкретные аспекты, на которые направлено острие ищущей мысли. Так, человек является объектом изучения многих наук — биологии, медицины, психологии, социологии, философии и др. Однако каждая из них «видит» человека под своим углом зрения: например, психология исследует психику человека, его поведение, медицина — его недуги и способы их лечения и т. д. Следовательно, в предмет исследования как бы входит актуальная установка исследователя, то есть он формируется под углом зрения исследовательской задачи.

Серьезный разговор о познании не может не касаться предметных оснований  человеческой деятельности, протекающей в границах гуманизированной объектной среды с заданным на ней отношением воплощенности субъективного. Любые изменения характера, направленности и масштабов субъективного прямо пропорциональной трансформируют соответствующие параметры объективного: чем солидней одно, тем значительней другое. Сказанное подводит к формуле: «Без субъекта нет объекта», выражающей идею зависимости реальной основы отношения субъекта к объектной среде от фактора деятельности. Констатация данного обстоятельства позволяет подчеркнуть следующее.

Внутренняя расслоенность истории привела к утверждению формационного подхода. Не входя в разбор этой доктрины, расставим иные акценты. С позиций сопоставимости объема человеческого действия с объемом собственных процессов природы допустимо различать три фазы цивилизации.

Первая — слитность  человека с природой: присваивающий тип хозяйства на базе примитивного собирательного природопотребления; палеолит. Вторая — выделение человека из природы, формирование культуры как второй «искусственной» природы; производящий тип хозяйства на базе интенсивного технико-технологического природопользования и природопотребления; с неолита до современности. Третья — покорение человеком природы; проективно-конструктивный тип хозяйства на базе всесторонней гуманизации природы, формирования антропо-социо-техно-натурного комплекса; современность. Предложенная классификация требует пояснения.

Прогресс человеческой истории, связанный с непрерывным преобразованием производительных сил, достижением качественно новых уровней жизни, неотделим от широкой социальной экспансии науки. Исходным пунктом этой экспансии, основанной на расширяющемся синтезе знания и производства, познания и общества, рационального предвидения и техники преобразования действительности, выступает последовательное превращение науки в непосредственную производительную силу. Способом реализации наукой данного своего качества изначально явилась механизация, позволяющая передать машине функции прямого преобразования предмета труда.

Участие науки в модернизации технической базы производства, конечно, не сводится к замене человеческих сил природными. Его значение гораздо более масштабно. Речь идет о постепенном перерастании науки в «практическое богатство».

Известно, что человек  является творцом, субъектом истории, сам создает необходимые условия и предпосылки своего исторического существования. Следовательно, объект социально-исторического познания не только познается, но и создается людьми: прежде чем стать объектом, он должен быть ими предварительно создан, сформирован. В социальном познании человек имеет дело, таким образом, с результатами собственной деятельности, а значит, и с самим собой как практически действующим существом. Будучи субъектом познания, он оказывается вместе с тем и его объектом. В этом смысле социальное познание есть общественное самосознание человека, в ходе которого он открывает для себя и исследует свою собственную исторически создаваемую общественную сущность.

В силу этого взаимодействие субъекта и объекта в социальном познании особо усложняется: тут объект есть одновременно субъект исторического творчества. В социальном познании все вращается в сфере человеческого: объект — сами люди и результаты их деятельности, субъект познания — также люди. Процесс познания невозможен без свидетельств очевидцев, документов, опросов, анкет, созданных людьми орудий труда и памятников культуры. В обществе ничто не делается без того, чтобы не затронуть чьих-нибудь интересов. В данной связи любопытно замечание Т. Гоббса, который говорил, что если бы положение о том, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречило чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено путем сожжения всех книг по геометрии. Все это накладывает определенный отпечаток на социальное познание, образуя его специфику. В нем поэтому, как ни в каком другом, исключительно важна гражданская позиция ученого, его нравственный облик, преданность идеалам истины.

Если  в культуре не сложилась категориальная система, соответствующая новому типу объектов, то последние будут воспроизводиться через неадекватную сетку категорий, что не позволяет раскрыть их сущностные характеристики. Развивая свои категории, философия тем самым готовит для естествознания и социальных наук своеобразную предварительную программу их будущего понятийного аппарата. Применение разработанных в философии категорий в конкретно-научном поиске приводит к новому обогащению категорий и развитию их содержания.

В последнее время возрос интерес  к анализу новых тенденций в развитии теории познания, к приведению ее содержания в соответствие с новым этапом развития современной науки. В этой связи активно обсуждаются, в частности, проблемы объекта и объективности познания (с критикой «натуралистического объективизма»), зависимость утверждений о существовании объектов от определенной концептуальной системы, взаимосвязь научного познания и его методологии с ценностно-целевыми ориентирами; более строгий учет относительности объекта к средствам, операциям и методам познавательной деятельности субъекта, который все чаще понимается как «коллективный субъект» научного познания («мыслительный коллектив»).

Новое осмысление объективности знания через  включение в арсенал рациональности «нетрадиционных» характеристик влечет за собой дальнейший, более глубокий анализ взаимосвязи этих характеристик и объединение гносеологических и социологических «концептуальных схем» в единую теорию познания. Важнейшие перемены происходят в теории познания в связи с бурным развитием и введением в сферу науки сложных, самоорганизующихся, целостных, саморазвивающихся систем — в том числе и «человеко-размерных» (биотехнология, экология, информатика, социокультурная сфера и т. п.). Все более широко в проблемное поле гносеологии входят вопросы социокультурной детерминации объектов познания, трансляции знаний и коммуникации между субъектами познания, многосложные взаимозависимости между деятельностью людей и ее культурно-историческим контекстом. А это ведет к тому, что граница между объектом и субъектом познания становится все более условной и относительной.

Список ссылок:

1. http://www.bestreferat.ru/referat-281987.html

Антропогенез. Человек  как субъект предметно-практической деятельности

Со второй половины XIX века, когда  стало общепризнанным, что человек — продукт биологической эволюции, центральным для всей антропологической проблематики сделался вопрос об основном отличии людей от высокоорганизованных животных и о научном объяснении этого отличия.

Поведение животного представляет собой одну из форм функционирования его организма. Именно структура  организма обусловливает потребности  животных и программы их поведения. Всякое животное рождается на свет, уже будучи наделенным богатым набором инстинктов, которые заранее (и даже «с запасом») обеспечивают его приспособленность к известным условиям обитания, но именно поэтому ограничивают индивидуальные вариации поведения. Животные генетически приурочены к видовым «поведенческим амплуа», и никакая нужда не научит, например, рысь вести себя так, как ведут себя волк или лиса.

Иначе обстоит дело с человеком. Все люди, живущие на Земле в  течение по крайней мере 50 тыс. лет, относятся к одному и тому же биологическому виду — Homo sapiens (человек разумный). Этот факт общепризнан. Но вот никому пока не удалось отыскать врожденное «поведенческое амплуа» этого вида. Во-первых, по меткому выражению К. Маркса, человек может вести себя «по мерке любого вида» (в качестве охотника, например, он способен применять самые удивительные комбинации выжидательной и преследовастельской тактики). Во-вторых — это, пожалуй, главное, — наблюдаются глубокие различия в поведении людей, принадлежащих исторически различным обществам или группам.

Но, может быть, именно эти «внутривидовые»  различия и следует понимать как  врожденные или, по крайней мере, биологически закрепляемые? Нет, это не так. Мальчик-индеец, во младенчестве привезенный в Париж, со временем делается «стопроцентным парижанином». Сын простолюдина, воспитанный в семье дворянина, усваивает все условности потомственного дворянского быта (то же можно сказать и о дворянском отпрыске, выросшем в семье крестьянина).

Многообразные различия, которые мы наблюдаем среди представителей вида Homo sapiens, свидетельствуют об индивидуальной вариативности поведения, неизвестной животному миру. Не означает ли это, что к человеческим поступкам вообще нельзя прилагать понятие «заданной программы»? Отнюдь нет, просто применительно к людям понятие «программа» приобретает совершенно новый смысл. Генетические программы, определяющие инстинктивное поведение животных, фиксируются в молекулах ДНК. Главными же средствами передачи программы, определяющей поведение людей, являются язык (членораздельная речь), показ и пример. Место «генетических инструкций» занимают нормы, место наследственности в строгом смысле слова — преемственность.

В большинстве современных антропологических, этнографических и социальных теорий специфичное для человека нормативно-преемственное  программирование поведения называется культурой. Ученые разных направлений  сходятся в признании того, что  именно культура, которая с детства  осваивается человеческим индивидом, будучи заданной ему другими (взрослыми) представителями человеческого рода, играет решающую роль в определении человеческих поступков. Культура же признается исходным отличительным признаком и самого типа сообщества, характерного для Homo sapiens.