Метафизика в работах И. Канта и ранних греческих мыслителей

 

 

 

 

 

 

 

Метафизика в работах И. Канта  
и ранних греческих мыслителей

 

Содержание

 

 

Введение

При знакомстве с философской традицией человечества наибольший интерес, на мой взгляд, проявляется при изучении двух моментов. Во-первых, при рассмотрении самого зарождения философии, времени, когда философская мысль только начинает формироваться в умах людей, и во-вторых, при знакомстве со зрелой философией, которая является нам уже в развитом виде, осознавая свои цели и методы их достижения.

В данной работе я хотел бы предпринять попытку сравнительного анализа этих двух этапов развития человеческой мысли. Основная идея состоит в том, чтобы оттолкнуться от идей Иммануила Канта, как представителя зрелой философии, и проследить его мысли у ранних греческих философов. Чем особенно привлекательна, в данном случае, философия греков? Именно у них наблюдается зарождение метафизики, правда еще в неявном, неоформившемся виде, о тем не менее, это были мыслители, которые впервые обратили внимание на сущность проблемы и увидели возможность ее развития, давшие последователям материал для исследований.

Итак, я обращаю свое внимание на развитие идей у Гераклита, Парменида и Демокрита и привлекаю для их анализа идеи Канта, как законодателя метафизики.

Но для начала мне придется изложить некоторые мысли Канта, чтобы было понятно на чем основана моя работа. К тому я и приступаю в следующей главе.

 

1. Иммануил Кант о сущности и  
содержании метафизики

Как известно, основной вопрос, исследуемый Кантом гласит: возможно ли вообще то, что называется метафизикой? И этот вопрос распадается на множество других, которые исследуются в “Критике чистого разума”. Усомнившись вслед за мыслителем в существовании метафизики, разберем те условия, которые должны быть выполнены для возможности ее существования как науки, а затем попытаемся понять что же происходило в умах древних греков.

Итак, когда нужно представить какое-нибудь познание как науку (а мы хотим узнать отличительные черты метафизики именно как науки, а не как пустого умствования), то необходимо в первую очередь определить особенности предмета познания, источников познания и рода познания.

Что касается источников метафизического познания, то уже в самом понятии полагается, что они не могут быть эмпирическими. Следовательно принципы метафизики никогда не должны браться из опыта, ибо она должна быть познанием не физическим, а метафизическим, т.е. лежащим за пределами опыта. Метафизика есть таким образом познание a priori, или из чистого рассудка и чистого разума, как пишет Кант.

Далее, метафизическое познание должно содержать исключительно суждения a priori, т.к. этого требует особенность его источников.

Следуя мысли Канта вспомним о существовании двух видов суждений – аналитических, т.е. не прибавляющих ничего к содержанию познания и синтетических, увеличивающих данное познание. При этом, все аналитические суждения суть познание a priori, причем все равно – имеют ли понятия служащие им материей эмпирический характер или нет, т.к. предикат аналитического суждения уже заранее мыслится в понятии субъекта. Синтетические же суждения существуют как a posteriori, происхождение которых эмпирично, но и такие, которым достоверны a priori и проистекают из чистого рассудка и разума.

Цель метафизики, как и всякой науки состоит в расширении познания, отсюда следует, что собственно метафизические суждения все синтетичны. Причем Кант различает суждения принадлежащие к метафизике, которые могут быть и аналитичными, и собственно метафизические суждения.

Таким образом, метафизика имеет дело с синтетическими суждениями (положениями) a priori, и они одни составляют ее цель, для достижения которой, правда, она нуждается во многих разложениях ее понятий, следовательно в аналитических суждениях. Произведение же познания a priori как в воззрении, так и в понятиях, и далее произведение синтетических положений a priori, и притом в философском познании, - это составляет существенное содержание метафизики, заключает Кант.

Определив содержание метафизики, Кант приступил к изучению вообще возможности ее существования, а точнее к исследованию оснований этой возможности, чтобы ответить на вопрос: как возможно это познание, с тем, чтобы мы могли из принципов его возможности определить условия его употребления, его объем и границы. Первая задача которую он формулирует звучит так: Как возможны синтетические положения a priori?

От разрешения этой задачи, пишет Кант, вполне зависит существование метафизики. И далее очень интересное замечание, которое гласит: “С какой бы кто благовидностью ни излагал свои метафизические утверждения, как бы он ни накоплял заключения на заключения, - если он сначала не ответит удовлетворительно на тот вопрос, я имею право сказать: все это пустая беспочвенная философия и ложная мудрость. Ты рассуждаешь посредством чистого разума и имеешь притязание как бы создавать a priori познания, так как ты не разлагаешь только данные понятия, а представляешь новые соединения, не основанные на законе противоречия, и которые ты будто бы усматриваешь независимо от всякого опыта, - как же ты до этого доходишь, и как оправдываешь ты такие притязания? Ссылаться на согласие общего человеческого разума не может быть тебе позволено, ибо это есть свидетельство, значение которого основано только на молве толпы” [2].

Интересно, что бы ответили древние греки, если бы им поставили такой вопрос? А потом посмотреть ответ Канта и сравнить. Но мы попробуем сделать наоборот, сначала выясним точку зрения Канта, а затем обратимся к древним. Хотя, в общем, понятно, что греки вряд ли задавались подобным вопросом с такой скрупулезностью, они наверное даже не думали о том, как? Но как-то это делали, а что собственно они делали? Но об этом позднее.

А пока Кант, со страниц своих произведений радикально заявляет, что все метафизики торжественно и законно должны быть уволены от своих занятий, до тех пор, пока они не ответят на вопрос: как возможны синтетические познания a priori? И разумно аргументирует это заявление, когда пишет, что только в этом ответе состоит полномочие, которое они (метафизики) должны показывать каждый раз, как представляют нам что-нибудь во имя чистого разума.

Кант вводит понятие трансцендентальной философии, которая должна необходимо предшествовать всякой метафизике и являться полным разрешением поставленного самим Кантом вопроса.

Т.е. Кант полагает, что прежде возникновения метафизики, должны появиться мысли, доказывающие возможность ее существования, как науки. Именно последнее замечание важно, т.к. греки, стоявшие у порога метафизики не могли, полагаю, знать что они создадут, или что они собираются создавать. К ним, поэтому можно отнестись со снисхождением, не требовать четкой ясности и решения этой задачи “только в систематическом порядке, и во всех подробностях”, как того требует Кант.

Итак, проследим ход мыслей Канта при отыскании возможности синтетических суждений a priori. Во-первых, мыслитель исходит из того, что утверждает существование такого рода познания. Это, по его мнению, чистая математика и чистое естествознание, именно отсюда предполагается вывести ответ на поставленный вопрос. Во-вторых, на основании существования некой априорной основы познания, которая “лежит глубоко скрытою, но должна открыться через свои действия, если только проследить прилежно их новые начала” [2].

Кант делает важный вывод, что априорное синтетическое познание (в данном случае математическое) имеет ту особенность, что оно должно представлять свое понятие сначала в воззрении и притом априорном, или чистом, а не эмпирическом.

Т.о. необходимо воззрение (чистое воззрение), в котором можно представлять понятие конкретно и между тем a priori.

Однако с этим выводом, как замечает Кант, трудности скорей возрастают, чем уменьшаются. Теперь основной вопрос выражается так: как возможно созерцать что-либо a priori? Ведь созерцание (воззрение) есть представление как бы непосредственно зависящее от присутствия предмета. Поэтому кажется невозможным созерцание первоначально a priori, так как тогда созерцание должно происходить без всякого предмета, и, следовательно, не может быть созерцанием.

Кант отвечает на этот вопрос однозначно. “Чтобы мое воззрение предшествовало как познание a priori действительному предмету, - возможно только в том единственном случае, если это воззрение не содержит ничего, кроме формы чувственности, - формы, предшествующей в нашем субъекте всяким действительным впечатлениям, получаемым нами от предметов. Ибо, что предметы чувств могут быть созерцаемы только согласно с этой формой чувственности, - это я мог знать a priori” [2].

Отсюда следует мысль, что мы можем созерцать вещи только посредством формы чувственного созерцания, в которой, при этом, мы можем признавать вещи только такими, какие они нам (нашим чувствам) являются, а не такими, каковы они сами по себе.

Пространство и время, по Канту, суть чистые воззрения, лежащие a priori в основании эмпирических, и именно это доказывает, что они суть только формы нашей чувственности, предшествующие всякому эмпирическому воззрению, т.е. восприятию действительных предметов, - формы, посредством которых предметы могут быть познаваемы a priori, но только так, как они нам являются.

Таким образом Кант доказывает возможность синтетического познания a priori, т.к. оно основывается на воззрении, а воззрения есть только формы чувственности предшествующие действительному явлению предметов, обуславливая это явление.

Кант акцентирует внимание на том, что пространство и время суть определения, насколько не касающиеся вещей самих по себе, а только их отношений к чувственности. Именно поэтому мыслимое пространство делает возможным физическое, т.е. протяжение самой материи, именно поэтому все предметы в пространстве суть только явления, т.е. не вещи сами по себе, а представления нашего чувственного созерцания.

Вводя идеальность пространства и времени Кант обеспечивает действительность познания (в частности априорную математику), которое иначе можно бы было считать за простую выдумку. “Действительно, - пишет Кант, - без признания этой идеальности было бы совершенно невозможно доказать, что наши воззрения пространства и времени, не взятые ни из какого опыта, а между тем лежащие a priori в нашем представлении, - что эти воззрения не суть только произвольные бредни, которым не соответствует, по крайней мере адекватно, никакой предмет, - а в таком случае и геометрия была бы чисто призрачным знанием; напротив ее бесспорная достоверность относительно всех предметов чувственного мира могла быть нами выведена именно из того, что все эти предметы есть только явления” [2].

Проследив размышления Канта о возможности синтетических суждений a priori, составляющих суть метафизического познания, отметим еще некоторые немаловажные мысли великого философа.

Кант отмечает, что метафизика кроме естественных понятий имеет дело еще и с чистыми понятиями разума, которые никогда не даются ни в каком возможном опыте, - т.е. с понятиями, объективность которых, а так же утверждения их истинности или ложности не могут быть подтверждены или открыты никаким опытом. Поэтому необходимо очень осторожно подходить к “занятиям разума исключительно самим собой и к такому познанию объектов, которое он получает будто бы непосредственно над своими собственными понятиями, не нуждаясь для этого в посредстве опыта и даже вообще не будучи в состоянии достигнуть такого познания через опыт” [2].

Кант делает вывод, что как рассудок нуждается для опыта в категориях, так разум содержит в себе основание идей, под чем он понимает “необходимые понятия, предмет которых не может быть дан ни в каком опыте”. Эти идеи, утверждает Кант, так же лежат в природе разума, как категории – в природе рассудка.

Таким образом, запредельные познания разума не получают своих идей из опыта и положения их никогда не могут быть ни подтверждены, ни отвергнуты опытом; возможная туту ошибка не может поэтому быть открыта ничем иным, кроме самого разума.

Но это очень трудно потому, что “этот самый разум посредством своих идей естественным образом становится диалектическим, и это неизбежная обманчивость не может быть ограничена никакими объективными и догматическими исследованиями вещей, а только субъективным исследованием самого разума как источника идей” [2].

Здесь я позволю себе остановиться и не вдаваться в подробности исследования Катом источников идей, ибо для этого необходима, по моему мнению, более продолжительная и основательная работа.

Основные положения Канта о метафизическом познании нами уже зафиксированы и теперь мы перейдем к анализу основных аспектов творчества ранних греческих философов, основываясь на этих положениях.

 

2. Философия ранних греческих мыслителей  
в свете концепции И. Канта

Несомненно, интересна сама по себе тема возникновения философской мысли и феномен древнегреческой цивилизации позволяет пристальней к ней присмотреться. Но мы не будем пытаться понять что заставило впервые человека обратиться к философии, а попытаемся понять как он это сделал.

Гераклит Эфесский (504–500 гг. до н.э. – акнэ Гераклита) как известно не оставил ни школы, ни связного учения, ни изложения своих идей, но те обрывки, которыми располагает история, позволяют думать, что Гераклит уже приоткрыл завесу чистого разума и заглянул за нее. Это было время, когда философский язык только возникал, когда используя обычные ресурсы языка философ пытался сказать нечто другое, поэтому фрагменты Гераклитовых высказываний – это афоризмы и парадоксы, поражающие обыденное мышление.