Наука и нравственность

Не меньшую ответственность несут и такие ученые, как историки. Именно они формируют нашу коллективную память, и от их обычной порядочности зависит характер истолкования и переистолкования фактов. Создание новых интерпретаций минувшей истории - дело честности и совести каждого, кто за это берется. Для них очень важно не идти на поводу эмоций и амбиций, не потворствовать моде, а, как это положено в науке, искать истину: что было на самом деле? Распространение конъюнктурно создаваемых новых версий истории влечет за собой хаос и дезориентацию в массовом сознании, оно может способствовать раздуванию социальных и этнических противоречий, конфликта между поколениями.

 

Раздел 1.3. "Срединное поле" между научным и ненаучным в самых разных областях

Третья важная сфера проблем, касающихся науки и нравственности, это проблемы, содной стороны, взаимодействия науки с сопредельными областями знания, а с другой- взаимодействия теории с экспериментальной областью в самой науке.

Вначале - о соотношении науки и других форм духовного освоения мира. Вернее, о том, как ученые соотносятся в своем сознании с этими другими формами. А соотношение это не всегда пронизано добротой, благожелательностью и стремлением к взаимопониманию. Ученый - это профессионал, специалист. Ученые, особенно представляющие точные науки, в своем отношении ко всему иному (не научному, неученому) нередко бывают, высокомерны, проявляют гордыню. Последняя же есть не что иное, как смертный грех, т.е. качество чрезвычайно скверное, заставляющее человека видеть мир через кривое стекло. Гордыня - это несоразмерно раздувшаяся гордость, которая восхваляет саму себя, порицая и презирая все, что не есть она сама. Рассуждения строятся примерно так: "Мы - ученые (математики, физики, химики), мы владеем секретами устройства мира, мы мыслимточно, наши открытия приносятвесомые плоды в виде головокружительной техники, от которой нынче все зависят, поэтому мы - элита, и никто по своим достоинствам с нами не сравнится". При этом достается не только представителям искусства, но и собратьям-гуманитариям, дисциплины которых расцениваются как "болтовня". Многие из них прекрасно осознают и понимают важность для человека не только музыки или изобразительного искусства, но и литературы, истории, философии - всей совокупности гуманитарного знания.

Очень интересен вопрос о соотношении науки и эзотерического знания.

Эзотерика (тайноведение) пришла к современному человеку из глубины веков, когда она считалась "священной наукой". В ней есть немало идей об устройстве мира и судьбах человека, которые могут быть востребованы сегодня, хотя и в иной терминологии, в иной понятийной сетке. Целый ряд современных ученых усмотрели прелюбопытные параллели между передовой физикой и древним знанием, увидели в истории философии развертывание эзотерической мысли (Ф. Капра, В. Налимов), в экспериментах проверили характеристики эзотерического опыта (С. Гроф), изучают эффекты, всегда считавшиеся оккультными, в лабораторных условиях (П. П. Гаряев, В. П. Казначеев и др.). Научная этика велит ученым, не связанным с эзотерической парадигмой, относитьсяк этому виду миропонимания с достаточным уважением. Можно не принимать смыкания эзотерики и науки, но записывать всех занятых изучением нетривиальных феноменовв шарлатаны тоже не стоит. Нравственность ученого оказывается в подобных вопросах связана с его открытостью к новому, непонятному, необъясненному, с его умением разумно осмысливать шокирующие факты, которые не могут быть вписаны в привычный образ мира. Лучше, когда противостояние не возникает в острой форме. Для науки вполне подходит лозунг мультипликационного кота Леопольда "Ребята, давайте жить дружно!"

Научная этика в огромной степени связана с таким пластом исследований, как эксперимент, который есть не что иное, как проверка теоретической гипотезы на практике. Эксперименты исходно проводились в естественных науках, изучающих природные процессы. Активное экспериментирование начинается в Новое время, когда идет общий процесс рационализации и десакрализации действительности. Научный эксперимент предполагает в своем изначальном варианте, что субъект-экспериментатор воздействует на объект - природное нечто, не обладающее качествами субъективности. Камень, дерево, металл не могут откликнуться,отозваться, вступить с исследователем в диалог. Они безропотно переносят любое воздействие, сопротивляясь лишь пассивно, самим фактом своего существования. Чтобы упорно экспериментировать, надо быть уверенным, что у субстанций нет ощущений, подобных человеческим. Иначе говоря, научный эксперимент как бы по определению выносится за пределы нравственности.

Широкомасштабное экспериментирование над природой в XX в., массированное воздействие техники и разнообразных технологий, ядерные испытания, отравление земли, воздуха и воды химическими отходами продолжают линию атаки на "бездушную природу", и практика эта все более приводит к нарушению экологического баланса и угрозе жизни человечества. Поэтому здесь обнаруживается выраженный нравственный мотив: не щадить природу - значит не щадить человека. С возникновением этого нравственного мотива возрождаются и древние, давно забытые и осмеянные представления о том, что земля - живое существо, огромный сложный организм, обладающий особым типом разума. А если это так, то нравственный критерий приложим к любому эксперименту. Грубое вмешательство доставляет планете боль, и продолжение испытаний вполне можно числить по ведомству зла.

Еще более остро стоит вопрос об экспериментах на животных. Известно, что

знаменитой Павловской собаке даже поставлен памятник. Действительно, и

лекарства, и отравляющие вещества испытывают на животных: кроликах, крысах,

лабораторных мышах. На них же проверяют протекание болевого шока, рост опухолей и множество других вещей. Эти эксперименты выглядят полезными и моральными, только если мы абстрагируемся от страданий, которые испытывают ни в чем неповинные существа, попавшие в руки экспериментаторов, вполне напоминающих палачей. Исследователи утверждают, что без такого рода опытов нельзя будет помочь человеку, но как бы то ни было, в представлении о доброте и нравственности подобные действия никак не вписываются. Возможно, что с дальнейшим развитием компьютерной техники придет пора, когда люди откажутся от мучительства по отношению к "братьям меньшим" и будут исследовать необходимые процессы в рамках информационного моделирования.

Еще более тесно научное экспериментирование оказывается связано с нравственностью, когда речь идет о людях. Было бы наивно думать, что на них не экспериментируют. Однако даже если не брать опыты на заключенных, которые проводились в фашистских концлагерях и порой негласно проводятся в тюрьмах, то поле экспериментирования с объектом "человек" оказывается все равно чрезвычайно велико. Где же в науке мы видим подобное отношение к человеку? Как ни странно, в психологии. Разумеется, психологи не хотят причинить зла участникам своих экспериментов, но, ставя их в положение манипулируемых, обманываемых, разоблачаемых, они вольно или невольно низводят их до уровня лабораторных крыс. Психологические эксперименты никогда не оказываются до конца "чистыми", так как в них изменяются обе участвующие стороны - и экспериментатор, и его "подопытные". Именно поэтому к экспериментам в психологии должны применяться особо строгие моральные критерии, а сам процесс экспериментирования требует точности и тонкости построения, использования косвенных форм выяснения истины.

 

 

 

 

 

Раздел 2. Нравственные установки

Какими же должны быть настоящие ученые? Какие у них нравственные установки?

Итак, первая нравственная установка, необходимая для ученого, это установка на объективность. Здесь можно видеть прямое совпадение научности и морали. Но что такое объективность, если ученый - человек, и ничто человеческое ему не чуждо? Может ли он, характеризуя действительность, совсем

покинуть свою ограниченную точку зрения? Видимо, нет, однако стремиться к этому он должен.

Объективность - как линия горизонта, которая постоянно манит к себе исследователя, заставляет двигаться за собой, тем не менее, неуклонно отдаляясь.

Объективность выражается в стремлении быть непредвзятым и видеть изучаемый

предмет всесторонне, в целостности, она - в старании избегать излишней

страстности, зачарованности собственной концепцией, неконтролируемых эмоций.

Объективность всегда связана с некоторой созерцательностью, отстраненностью,

спокойствием. В конечном счете, истина открывается только тому, кто способен

подняться над кипением амбиций, в определенном смысле воспарить, увидеть предмет изучения "с высоты птичьего полета", оценить его взглядом беспристрастного судьи. Только при соблюдении этого условия возможна полноценная научная дискуссия, дающая весомые интеллектуальные плоды. Объективность - другой облик справедливости. Они обе выступают как подлинные добродетели ученого. Однако научное сообщество, к сожалению, нередко являет собой печальный образ "пауков в банке", которые отчаянно сражаются друг с другом, доказывая теоретическую несостоятельность соперника. Борьба концепций ведет к  борьбе личностей, их самолюбий, и тогда в ход идут отнюдь не моральные средства, такие как напрасные обвинения, ложь, клевета, высокомерная издевка. Практикуется также замалчивание результатов, полученных "противной стороной", игнорирование ее успехов, приписывание ученым иного направления практики подтасовки данных. И это в то время как истина не лежит ни у кого в кармане, и единственно верного однозначного решения сложных проблем попросту не существует.

Культура научного диалога - очень важная вещь. Быть объективным - это значит реально видеть не только предмет анализа, но и тех, кто мыслит иначе, это значит уважать их и следовать в споре всем принципам этикета. Вполне возможно, что время расставит многое на свои места, и ваш концептуальный соперник окажется прав относительно изучаемого порядка вещей. Но даже если это не так, мораль требует от ученого достойного поведения. Чрезмерная ярость, как и избыточная самонадеянность, мешают понимать мир таким, как он есть. И уж вовсе чудовищным нарушением научной этики является обращение к власти.

В связи со всем этим важнейшей добродетелью ученого наряду со стремлением к

объективности-справедливости является самокритика. Ученый лишь тогда может

достичь реального, а не номинального успеха, когда он придирчиво проверяет и

правильность собственных рассуждений, и корректность собственного общения внутрипрофессионального сообщества.

Помимо объективности-справедливости и самокритичности ученому очень нужны такие тесно связанные между собой добродетели, как честность и порядочность. Честность проявляется, прежде всего, в том, что ученый, сделавший открытие или изобретение, не скрывает его от своих коллег, не утаивает также тех следствий, которые, поего разумению, могут проистекать из подобного открытия. Подлинный исследователь продумывает до конца все выводы из собственной теории, все практические результаты, которые ее применение может за собой повлечь. Утаивание открытия или изобретения может происходить по меньше мере по двум причинам:

1. Первая - когда секрет из открытия делает не ученый, а тот, кто егонанял или поручил ему и финансировал данные эксперименты. Государство, спецслужбы, военное ведомство строго следят за неразглашением научных прорывов, которые связаны с обороноспособностью страны, ее вооружением, поэтому ученые хранят секреты до тех пор, пока им не дается официальное разрешение на их огласку. В редких случаях, если опасность для людей от сделанного открытия слишком серьезна, ученые-смельчаки рискуют собственной жизнью, стремясь довести до сведения коллег и прессы то, что должно было остаться запертым в стенах секретных лабораторий.

2. Вторая причина сокрытия каких-либо важных фактов и концепций состоит в том, что исследователь приходит к выводам, в корне противоречащим сложившимся представлениям. Он явился в мир со своим открытием рано, он опасается, что его не поймут, и он станет изгоем. В этом случае выбор полностью за самим автором новых идей или выводов. Ему никто не указ, он сам решает, быть ли белой вороной и возмутителем спокойствия, принять ли на себя все критические удары и насмешки или остаться "рядовым-передовым", ожидая, что кто-нибудь другой, более смелый, расскажет об открытии. Впрочем, возможно, что вместе с критикой явятся и слава, признание, успех. Но для этого нужна смелость. Смелость - одна из добродетелей истинного ученого. Порядочность человека науки тесно связана с объективностью и честностью. Порядочность выражается здесь в том, что подлинный ученый никогда не станет присваивать себе чужие открытия, воровать чужие идеи, приписывать себе труды собственных учеников. Библейский запрет "Не кради!" полностью распространяется на сферу науки, недаром самым большим позором здесь считается плагиат - дословное списывание чужого текста.

Конечно, в науке идеи нередко витают в воздухе, и одни и те же открытия могут

совершаться параллельно в разных научных учреждениях, в разных странах и на

разных континентах. Но в таком случае идеи будут все же выражены в разной форме, их изложение будет иметь индивидуальное лицо, что и докажет самостоятельность и самобытность каждого крупного теоретика и каждого научного коллектива. Это важно для ученого-творца,  а науке как социальному институту, в общем-то, безразлично, кто сделал открытие или изобретение – Иванов, Петров или Сидоров. Порядочность современного ученого проявляется в его отношениях с творческим научным коллективом. Крупные исследования и конструкторские работы не проводятсяв наши дни одиночками, закрывшимися в "башне из слоновой кости". Любой более или менее продолжительный эксперимент предполагает участие десятков и сотен людей, их дружную, слаженную, целеустремленную работу. В иерархическом строении коллектива есть руководители и руководимые, те, кто генерирует новые идеи, и те, кто их разрабатывает и воплощает. Поэтому очень важно, чтобы в коллективе был благоприятный психологический климат, чтобы его члены не обижали друг друга и не старались приписать коллективные достижения каждый себе, в то время как провалы - другим.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Работа в науке базируется на иных подходах. Научный работник, для которого нравственное начало мало что значит, едва ли может считаться ученым в истинном смысле этого слова. Того, кто занимается научным исследованием, испокон века отличали страстное стремление к истине, благоговейное отношение и искренняя любовь к самому процессу добывания этой истины, понимание значимости открытия и способность глубоко переживать радость получения нового результата, верность убеждениям, уважение к факту, самоотверженность, честность и бескорыстие. Многие ученые честолюбивы. Греха в этом нет, дело только в том, на чем именно хотят и могут они самоутвердиться. Развил новую теорию, получил очень важный экспериментальный результат, сделал серьезное обобщение, проливающее свет на неоформленную ранее груду чужих фактов, - хочется, чтобы об этом узнали, чтобы это оценили, чтобы автора похвалили. И это совершенно нормально. Более того, честолюбие на этом пути - мощный стимулирующий фактор. Но бывают активные борцы научного фронта, которые идут к цели, к званию и должности, как говорится, по головам, не считаясь не, то чтобы с нравственными нормами, но подчас даже с общими правилами "игры" в данном сообществе. Вот они-то - настоящие карьеристы. Хочу отметить, что нравственная атмосфера в научном коллективе не маловажный фактор. Для любого социального сообщества важно, что объединяет людей, чем они занимаются, важно понимание общественного смысла и значения того, что делают люди в коллективе. В этом отношении научный коллектив близок к идеальному.