Номинализм и реализм. Сравнительная характеристика классической и постклассической философии

Ницше так же обращает особое внимание на образ христианского  Бога. По его мнению бог для любого народа в первую очередь должен символизировать  силу и волю к власти, значит быть способным к гневу. Причем он должен отражать понятия о добре и  зле конкретного народа. Добрый Бог-космополит это просто нонсенс! Такой бог  нужен народу только на этапе его  заката, когда он уже не способен к борьбе, когда ему лишь нужно  оправдать свою слабость. Бог, который  заманивает в потустороннее, клевещет на жизнь, вместо того, чтобы утверждать ее - обожествленное Ничто.

Считаю необходимым осветить также отношение Ницше к буддизму. Вообще Ницше считает его родственным  христианству в том смысле, что  это тоже нигилистическая религия, религия decadence. Но она намного честнее. Она переросла понятие “бог”, так же как и понятия “добро и зло”, благодаря тому, что появилась из глубокомысленной философской концепции. Буддист не говорит: ”Я грешу”, он говорит: ”Я страдаю”. Буддизм – это борьба с депрессией посредством борьбы с пресыщением, значит по сути своей это оздоравливающая религия. Она эгоистична: "Необходимо одно: как тебе освободиться от страданий"

Здоровые свойства буддизма, по Ницше, во многом обусловлены тем, что ее, в отличии от христианства, создавали выходцы из высших сословий (см. Ф. Ницше "К генеалогии морали").

Так же в своем “Антихристе” Ницше обращается к проблеме психологии Спасителя. Он считает Христа великим символистом и в то же время идиотом, примерно таким идиотом, которого нам рисует Достоевский. “Можно было бы пожалеть, что в близи этого интереснейшего из decadents не жил какой-нибудь Достоевский, т.е. кто-либо, кто сумел бы почувствовать захватывающее очарование подобного смешения возвышенного, больного и детского”. Вместо этого в историю попали совсем другие толкователи.  

Христос по Ницше понимал  за реальность только ее внутреннюю составляющую все, что вне, он считал только символами, которыми эта внутренняя истинная реальность оперирует. “”Царство Небесное”  есть состояние сердца, а не что-либо, что ” выше земли ” или приходит ”после смерти”. В Евангелии недостает  вообще понятия естественной смерти: смерть не мост, не переход, ее нет, ибо  она принадлежит к совершенно иному, только кажущемуся, миру, имеющему лишь символическое значение”. Иисус  в принципе отрицал те понятия, на которых базировался иудаизм: “грех”, ”вера”, ”прощение греха”. “Глубокий  инстинкт, как должно жить, чтобы  почувствовать себя на “небесах”, чтобы почувствовать себя “вечным”, между тем как при всяком ином поведении совсем нельзя чувствовать  себя “на небесах”, - это единственно  и есть психологическая реальность “спасения” – новое поведение, но не новая вера”.

Те, кто взялись толковать  весьма туманные речи Спасителя, были не способны оперировать символами  и абстракциями, которыми оперировал он. Идеи превратились у них в  камень. Плюс ко всему, они не смогли отделить вроде бы иудея Христа от иудейской церкви, в результате, христианство стало продолжением иудаизма на более широкое пространство.

Необходимо понимать, что  нынешнее христианство имеет весьма косвенное отношение к фигуре Спасителя. Это порождение бессильной ненависти черни настоянное на иудаизме. Истинным христианином был один, и  он умер на кресте, вместе с ним, как  показала история, умерла и его идея. Церковь полностью исказила ее, превратив  в религию смерти.

В поэме “Так говорил Заратустра” присутствует такой персонаж, как Дух Тяжести. Это антипод внутренней свободы, олицетворение небытия и тьмы с паутинами по углам, все то, чего всегда опасался Ницше. В метафизический период творчества Ницше, с Духом Тяжести сражался бог Дионис, после ему на смену пришел сверхчеловек, но вязкий запах смерти был всегда для Ницше самым главным врагом. Тяжесть и небытие – вот что отвергает Ницше сражаясь с христианством. Его не смущает сама религиозность, он даже готов поверить в бога, но “только в того бога, который умеет танцевать”.

4-5) В наиболее значимой  работе докритического периода “Всеобщая естественная история и теория неба” (1775) Кант сформулировал мысль, которая позднее в западноевропейской науке оформилась в некую “коллективную” теорию — гипотезу Канта-Лапласа. Это была мысль о естественном происхождении Вселенной под действием динамических сил из первоначальной газовой туманности. В этой же теории он развил идею о целостности устройства мироздания, наличии в нем законов взаимосвязи небесных тел, в совокупности своей образующих единую систему. Такое предположение позволило Канту сделать научное предсказание о наличии в Солнечной системе еще неоткрытых планет. В век господства механицизма Кант одним из первых среди философов попытался построить картину подвижного, динамичного, эволюционного мира.

Докритический период явился как бы подготовительным этапом к критическому периоду — уже в то время Кантом вынашивались бессмертные идеи, вошедшие впоследствии в классику мировой философии и составившие, по оценке самого Канта, “коперникианский переворот” в философии. Основные идеи критического периода, помимо “Критики чистого разума” (1781) изложены в таких трудах, как “Критика практического разума” (1786), “Основы метафизики нравственности” (1785), “Критика способности суждения” (1790) и ряде других.

Кант показал, что если человек с его разумом начинает рассуждать о всеобщем, выходящем  за пределы его конечного опыта, то он с неизбежностью впадает  в противоречия.

Антиномичность разума означает, что противоречащие друг другу утверждения могут быть с равным успехом либо оба доказуемы, либо оба недоказуемы. Всеобщие утверждения о мире в целом, о Боге, о свободе Кант сформулировал в антиномичной форме тезисов и антитезисов в своей работе “Критика чистого разума” [4. C. 405 — 420].

Формулируя и решая  эти антиномии разума, Кант выявил особую категорию всеобщих понятий. Чистый, или теоретический, разум  вырабатывает такие понятия, как  “Бог”, “мир как целое”, “свобода”  и др.

Антиномии разума решаются Кантом путем различения мира явлений  и мира вещей в себе. Кант предлагает метод двойственного рассмотрения, который он назвал экспериментальным  методом в философии. Каждый предмет  нужно рассматривать двойственно  — как элемент мира причинно-следственных связей, или мира явлений, как элемент  мира свободы, или мира вещей в  себе.

Согласно Канту, вещь в  себе, или абсолют, спонтанная сила, действующая в человеке, не может  быть прямым объектом познания, поскольку  человеческое познание не связано с  задачей познания абсолюта. Человек  познает не вещи в себе, а явления. Именно это утверждение Канта  послужило поводом для обвинения  его в агностицизме, т. е. в отрицании  познаваемости мира.

Кант в “Критике чистого  разума” сформулировал свой знаменитый вопрос “Что я могу знать?” и  взял на себя труд обоснования средствами разума самих условий и возможностей человеческого познания.

В своей теории познания он разрешает проблему: как, исходя из субъективности, из человеческого  сознания, можно прийти к объективному знанию. Кант делает предположение  о том, что существует какая-то соразмерность  между сознанием и миром. Он связывает  размерность космических процессов  с бытием человека.

Прежде, чем познавать  что-то, нужно выявить условия  познания. В качестве условий познания у Канта выступают априорные  формы познания, т. е. не зависящие  ни от какого опыта, доопытные, или, точнее, сверхопытные формы, дающие возможность понять мир. Понятность мира обеспечивается соответствием мыслительных структур, которыми располагает субъект, связям мира.

Знание представляет собой  синтез чувственности и рассудка. Кант определяет чувственность как  способность души созерцать предметы, способность же мыслить предмет  чувственного созерцания есть рассудок. “Эти две способности, — пишет  Кант, — не могут выполнять функции  друг друга. Рассудок ничего не может  созерцать, а чувства ничего не могут  мыслить. Только из соединения их может  возникнуть знание” [4. C. 155].

Знание никогда не носит  хаотический характер, человеческий опыт структурируется на основе априорных  форм чувственности и априорных  форм рассудка. Всеобщими и необходимыми формами чувственности у Канта  выступают пространство и время, служащие формой организации и систематизации бесчисленных чувственных впечатлений. Без этих форм чувственного восприятия мира человек не смог бы ориентироваться  в нем.

Априорными формами рассудка выступают наиболее общие понятия  — категории (единства, множества, цельности, реальности, причинности др.), которые  представляют собой всеобщую и необходимую  форму мыслимости каких бы-то ни было предметов, их свойств и отношений. Таким образом, человек, познавая мир, конструирует его, строит порядок из хаоса своих чувственных впечатлений, подводит их под общие понятия, создает свою картину мира. Кант впервые в истории философии выявил специфику науки и научного знания как конструктивного и творческого создания человеческого разума.

Следует иметь в виду, что Кант трактовал восприятие природы  на основе теоретического разума. Поэтому  его теория познания делится на три  части: чувства, рассудок, разум.

Учение Канта о границах познания было направлено не против науки, а против слепой веры в ее безграничные возможности, в способность решить любую проблему научными методами. “Поэтому, — пишет Кант, — мне  пришлось ограничить знания, чтобы  освободить место вере” [4. C. 95]. Критическая  философия требовала осознания  ограниченности человеческого знания, которое ограничено научно достоверным  знанием, чтобы освободить место  для чисто моральной ориентации в мире. Не наука и не религиозная  вера, а “моральный закон внутри нас” служат у Канта основанием нравственности.

“Критика практического  разума” отвечала на второй фундаментальный  вопрос Канта: “Что я должен делать?”  Кант вводит различия между теоретическим  и практическим разумом. Это различие заключается в следующем. Если чистый, или теоретический разум “определяет” предмет мысли, то практический разум  призван “осуществлять”, т. е. производить  нравственный предмет и его понятие (нужно иметь в виду, что у  Канта термин “практический” имеет  особый смысл и означает не какую-то производящую деятельность, а просто поступок). Сфера деятельности практического  разума — сфера морали.

Как философ Кант осознавал, что мораль нельзя вывести из опыта, эмпирии. История человечества демонстрирует  великое многообразие норм поведения, часто несовместимых друг с другом: поступки, рассматриваемые как норма  в одном обществе, в другом подвергаются санкциям. Поэтому Кант пошел по другому пути: он философскими средствами обосновывает абсолютный характер морали.

Моральное действие, как  показал Кант, не относится к миру явлений. Кант выявил вневременный, т. е. независимый от знания, от развития общества, характер морали. Мораль, по Канту, — самая бытийственная основа человеческого существования, то, что делает человека человеком. В сфере нравственности действует вещь в себе, или свободная причинность. Нравственность, по Канту, ниоткуда не выводима, ничем не обосновывается, а наоборот, является единственным оправданием разумного устройства мира. Мир устроен разумно, так как существует нравственная очевидность. Такой нравственной очевидностью, не разложимой далее, обладает, например, совесть. Она действует в человеке, побуждая к определенным поступкам, хоты нельзя ответить на вопрос, почему совершается тот или иной поступок, поскольку поступок совершается не по той или иной причине, а по совести. То же самое можно сказать и о долге. Человек поступает согласно чувству долга не потому, что его что-то принуждает, а потому, что в нем действует какая-то самопринуждающая сила.

В отличие от теоретического разума, который имеет дело с тем, что есть, практический разум имеет  дело с тем, что должно быть. Мораль, по Канту, носит характер императивности. Понятие императивности означает всеобщность  и обязательность требований морали: “категорический императив, — пишет  он, — есть идея воли каждого существа, как воли, устанавливающей всеобщие законы” [5. C. 273].

Кант хочет найти высший принцип моральности, т. е. принцип  выявления самого морального содержания и дает формулировку того, как должно поступать человеку, стремящемуся приобщиться  к подлинно нравственному. “Поступай  только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом” [5. C. 260].

Кант различал социально  одобряемые нормы поведения и  нормы нравственности. Социально  одобряемые нормы поведения носят  исторический характер, но далеко не всегда являются реализацией требований нравственности. Учение Канта как раз было направлено на выявление в ней исторических и вневременных характеристик морали и было адресовано всему человечеству.

6) Сравнительная характеристика  классической и постклассической философии

Классическая философия. В целом классическая философия рационалистична(хотя рационализм был разным: аксиоматико-дедуктивным, умозрительным и спекулятивным в античной, средневековой философии и философии эпохи Возрождения и индуктивным и эмпиричным в философии Нового времени - см. курс «Философия»). Для всей классической философии это означает:

- установку на разумность  и естественную упорядоченность  мира;

- наличие в мире внутренней  логики и гармонии;

- убежденность в способностях  разума постичь этот мир и  обустроить его на разумных  основаниях (хорошей иллюстрацией  являются слова Гегеля: «Все действительное  разумно, все разумное действительно»);

- интерес преимущественно  к онтологической и метафизической  проблематике. Первая открывала  сущность мира и вела к истине; вторая - искала фундаментальные,  предельные основания сущего, его  изначальные структуры.

Среди наиболее характерных  черт классической философии выделим  следующие:

1. Предметом классической философии является мир в целом, понимаемый какУниверсум. Это целостное единство, доступное рациональному познанию. Результатом этого познания становится достоверное, истинное, объективноезнание. Оно моделируется с помощью универсальных концептуальных схем, на основе которых формулируются универсальные законы бытия. Популярный в классике принцип тождества бытия и мышления устанавливает, что умозрительные конструкции - это главное средство постижения объективной реальности.