Новации методологии и философии

 

Содержание

 

Введение

1.Новации методологии и философии

Заключение

Список литературы

 

 

 

Введение

 

Наука обычно представляется нам как сфера почти непрерывного творчества, как сфера, где стремление к новому является основным мотивом  деятельности. В науке нет смысла повторять то, что уже сделано  нашими предшественниками, получать заново те знания, которые уже вошли в  учебные курсы, переписывать чужие  книги или статьи.

 В этом плане любой подлинный ученый стоит перед лицом неизведанного и вынужден делать то, что до него не делал никто другой.

Нормальная наука, согласно Куну, - это «исследование, прочно опирающееся  на одно или несколько прошлых  достижений - достижений, которые в  течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом  как основа для развития его дальнейшей практической деятельности».

 Концепция Куна выглядела  бы пустой фантазией, если бы  ему не удалось убедительно  показать, что нормальная наука  способна успешно развиваться.  Кун, однако, показал, что традиция  является не тормозом, а, напротив, необходимым условием быстрого  накопления знаний.

 И действительно, сила  традиции как раз в том и  состоит, что мы постоянно производим  одни и те же действия, один  и тот же способ поведения  все снова и снова при разных, вообще говоря, обстоятельствах.

 Все сказанное относится,  несомненно, не только к статьям  или рефератам, но в такой  же степени к лекционным курсам, учебникам, монографиям. Здесь  мы тоже встречаем постоянное  воспроизведение одних и тех  же схем и принципов организации  материала иногда на протяжении  многих лет.

 Если полагать, что  основная трудность состоит в  том, чтобы согласовать творческий  характер науки с ее приверженностью  традициям, то мы на первый  взгляд не упростили, а усложнили  нашу задачу.

 

 

1.Новации методологии  и философии

 

Наука - это очень сложное  и многослойное образование, и она  не стоит на месте. Нас, однако, не будут  интересовать социальноорганизационные аспекты науки, ее положение в обществе и т.д. Хотя, разумеется, организация академий или научных институтов - это тоже новации, но в рамках других подходов к исследованию науки. Философию науки в первую очередь интересуют знание, его строение, способы его получения и организации. О новациях именно в этой области и пойдет речь.

 Надо сказать, что  и при таких ограничениях мы  имеем перед собой труднообозримый  по своему разнообразию объект  исследования.

- Это и создание новых  теорий, - и возникновение новых  дисциплин.

 Иногда эти две акции  почти совпадают, как в случае  квантовой механики, но можно  назвать немало областей знания, которые не имеют своих собственных  теорий.

- Новации могут состоять  в постановке новых проблем, - в построении новой классификации  или периодизации, - в разработке  новых экспериментальных методов  исследования. - Очень часто, говоря  о новациях, имеют в виду обнаружение  новых явлений, но в этот  класс с равным правом входят  как сенсационные открытия типа  открытия высокотемпературной сверхпроводимости,  так и достаточно рядовые описания  новых видов растений или насекомых.

 Приведенный список  можно легко продолжить, но не  следует ждать, что наступит  момент, когда мы будем уверены  в его полноте. Вероятно, даже  сама задача составления такого  полного списка лишена смысла.

 Вот растет и развивается  ребенок, можно ли составить  полный список тех изменений,  которые при этом происходят? Вероятно, надо попытаться выделить  самое существенное, но критерием  при этом является последующее  развитие, которое будет вносить  в наш выбор все новые и  новые коррективы.

В целях дальнейшего изложения  удобно разделить все новации  на два класса: новации преднамеренные и непреднамеренные.

 Первые возникают как  результат целенаправленных акций,  вторые - только побочным образом.  Первые, согласно Куну, происходят  в рамках парадигмы, вторые  ведут к ее изменению. Предложенное  деление можно значительно уточнить, если противопоставить друг другу  незнание и неведение.

 Будем называть незнанием  то, что может быть выражено  в виде вопроса или эквивалентного  утверждения типа: «Я не знаю  того-то».

 «Что-то» в данном  случае - это какие-то вполне определенные  объекты и их характеристики.

 Мы можем не знать  химического состава какого-либо  вещества, расстояния между какими-либо  городами, даты рождения или смерти  политического деятеля далекого  прошлого, причин каких-либо явлений...

 Во всех этих случаях  можно поставить и вполне конкретный  вопрос или сформулировать задачу  выяснения того, чего мы не  знаем.

 Нас в данном контексте  интересуют не границы эрудиции  отдельного человека, а границы  познания, заданные определенным  уровнем развития науки и культуры. На этом уровне мы способны  сформулировать некоторое множество  вопросов, задач, проблем, что  образует сферу незнания. Все,  что в принципе не может  быть выражено подобным образом,  для нас просто не существует  как нечто определенное. Это сфера  неведения. Образно выражаясь,  неведение - это то, что определено  для Бога, но не для нас. Демокрит, например, не знал точных размеров своих атомов, но мог в принципе поставить соответствующий вопрос. Однако он не ведал о спине электрона или принципе Паули.

 Легко показать, что  незнание имеет иерархическую  структуру.

 Например, вы можете  попросить своего сослуживца  перечислить его знакомых, их  пол, возраст, место рождения, род занятий и т.д. Это зафиксирует  первый уровень вашего незнания, ибо перечисленные вопросы могут  быть заданы без каких-либо дополнительных предположений, кроме того, что все люди имеют пол, возраст и прочие указанные выше характеристики. Но среди знакомых вашего сослуживца вполне могут оказаться боксер, писатель, летчик-испытатель... Поэтому возможны вопросы более специального характера, предполагающие введение некоторых дополнительных гипотез. Например, вопрос можно поставить так: «Если среди ваших знакомых есть писатель, то какие произведения он написал?»

 Очевидно, что, действуя  аналогичным образом применительно  к науке, мы получим достаточно развернутую программу, нацеленную на получение и фиксацию нового знания, выявим некоторую перспективу развития данной науки в той ее части, которая зависит от уже накопленных знаний. Иными словами, незнание - это область нашего целеполагания, область планирования нашей познавательной деятельности. Строго говоря, это неявная традиция, использующая уже накопленные знания в функции образцов.

 Но перейдем к неведению.  Как уже отмечалось, в отличие  от незнания оно не может  быть зафиксировано в форме  конкретных утверждений типа: «Я  не знаю того-то». Это «что-то»  мы не можем в данном случае  заменить какими-то конкретными  характеристикам. Мы получаем поэтому тавтологию: «Я не знаю того, чего не знаю». Тавтология такого типа - это и есть признак неведения.

 Означает ли сказанное,  что мы не можем в данном  случае поставить никакого вопроса?  Казалось бы, нет. Почему бы, например, не спросить: «Какие явления нам  еще неизвестны?» Но вдумаемся  в суть этого вопроса, его  можно расшифровать так: какими  характеристиками обладают явления,  никаких характеристик которых  мы не знаем? Сама формулировка  вопроса такова, что в ней отрицается  возможность ответа: как можно  узнать нечто неизвестное о  чем?

 Необходимо сделать  следующую оговорку. На вопрос  о том, какие явления нам  неизвестны, можно получить и  такой ответ: нам неизвестны  люди с песьими головами. Но  это просто другая трактовка  вопроса, точнее, другое понимание  слова «неизвестный». Люди с  песьими головами нам известны, т.е. знакомы на уровне фантазии или фольклорных образов, но они неизвестны в том смысле, что мы никогда не сталкивались с ними в реальности.

 Означает ли сказанное,  что мы не можем поставить  задачу поиска новых, еще неизвестных  явлений, новых минералов, новых  видов животных и растений? Такая  задача или, точнее, желание, конечно  же, существует, но следует обратить  внимание на следующее. Ставя  вопрос, фиксирующий незнание, мы  хорошо знаем, что именно нам  надо искать, что исследовать,  и это позволяет в принципе  найти соответствующий метод,  т.е. построить исследовательскую  программу. В случае поиска  неизвестного такого особого  метода вообще быть не может,  ибо нет никаких оснований  для его спецификации.

 Иными словами, невозможен  целенаправленный поиск неизвестных  или, точнее, неведомых явлений.  Мы должны просто продолжать  делать то, что делали до сих  пор, ибо неведение открывается  только побочным образом. Так,  например, можно поставить задачу  поиска таких видов животных  или растений, которые не предусмотрены  существующей систематикой. Вероятно, они существуют. Но что должен  делать биолог для их поиска? То, что он делал до сих пор,  т.е. пользоваться существующей  систематикой при описании флоры  и фауны тех или иных районов.

 Поэтому задачи или  вопросы, направленные на фиксацию  неведения, мы будем называть  праздными в отличие от деловых  вопросов или задач, фиксирующих  незнание.

 Праздные задачи не  образуют никакой научной программы,  не задают никакой конкретной  исследовательской деятельности.

Противопоставление незнания и неведения в конкретных ситуациях  истории науки требует детального анализа. После открытия Австралии  вполне правомерно было поставить вопрос о животных, которые ее населяют, об образе их жизни, способах размножения  и т.д.

 Это составляло сферу  незнания.

 Но невозможно было  поставить вопрос о том, в  течение какого времени кенгуру  носит в сумке своего детеныша, ибо никто еще не знал о  существовании сумчатых. Это было в сфере неведения.

 Нельзя, однако, сказать  нечто подобное об «открытии»  Галле планеты Нептун. Казалось  бы, оба случая идентичны: биологи  открыли новый вид. Галле обнаружил  новую планету. Но это только  па первый взгляд. Никакие данные  биологии не давали оснований  для предположения о существовании  сумчатых животных. А планета  Нептун была теоретически предсказана  Леверье на основании возмущений Урана. Обнаружение этих последних - это тоже не из сферы неведения, ибо существовали теоретические расчеты движения планет, и вопрос об их эмпирической проверке был вполне деловым вопросом.

 В свете сказанного  можно уточнить понятие «открытие»  и противопоставить ему такие  термины, как «выяснение» или  «обнаружение». Мы можем выяснить  род занятий нашего знакомого,  можем обнаружить, что он летчик. Это из сферы ликвидации незнания. Галле не открыл, а обнаружил  планету Нептун. Но наука открыла  сумчатых животных, открыла явление  электризации трением, открыла  радиоактивность и многое другое.

 Открытия подобного  рода часто знаменуют собой  переворот в науке, но на  них нельзя выйти путем целенаправленного  поиска; из неведения к знанию  нет рационального, целенаправленного  пути.

 С этой точки зрения так называемые географические открытия нередко представляют собой скорее выяснение или обнаружение, ибо в условиях наличия географической карты и системы координат вполне возможен деловой вопрос о наличии или отсутствии островов в определенном районе океана или водопадов на той или иной еще не исследованной реке.

 Специфической особенностью  открытий является то, что на  них нельзя выйти путем постановки  соответствующих деловых вопросов, ибо существующий уровень развития  культуры не дает для этого  оснований. Принципиальную невозможность  постановки того или иного  вопроса следует при этом отличать от его нетрадиционности в рамках той или иной науки или культуры в целом.

 Легче всего ставить  традиционные вопросы, которые,  так сказать, у всех на губах,  труднее - нетрадиционные.

 Абсолютное неведение  находится вообще за пределами  нашего целеполагания. Но есть смысл говорить о неведении относительном, имея в виду отсутствие в границах той или иной специальной дисциплины соответствующих традиций. Надо сказать, что практически такого рода относительное неведение часто ничем не отличается от абсолютного и преодолевается тоже побочным образом.

 Все приведенные выше  примеры относились в основном  к сфере эмпирического исследования. Это вовсе не означает, что  на уровне теории мы не открываем  новых явлений. Достаточно вспомнить  теоретическое открытие позитрона  П.Дираком. И все же перенос  противопоставления незнания и  неведения в область теоретического  мышления нуждается в ряде  существенных дополнений.

 Даже естественный  язык зафиксировал здесь определенную  специфику ситуации: теории мы  не обнаруживаем и не открываем,  мы их строим или формулируем.

 Это в такой же  степени относится и к классификации,  районированию, к созданию новых  способов изображения. Из сферы  обнаружений и открытий мы  попадаем в сферу проектов  и их реализаций, в сферу научной  теоретической инженерии. Потенциал  развития науки определяется  здесь наличием соответствующих  проектов, их характером, уровнем  развития самих средств проектирования.