Отчуждение как социально-философская проблема

ОТЧУЖДЕНИЕ  КАК СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА

М.Е. Кузьмина, гр. МТ-2009, ГВУЗ «ПГТУ»

Под отчуждением в  философской литературе, как правило, понимается особая форма взаимоотношения  человека с окружающим миром, при  которой его сущность, продукты его деятельности противостоят ему, их создавшему, как нечто чуждое и самостоятельное, и даже господствуют над ним. Проблему отчуждения исследовали многие мыслители, такие как Томас Гоббс, Жан-Жак Руссо, Георг Вильгельм Фридрих Гегель, Людвиг Фейербах, Карл Маркс и другие.

Например, создатели теории общественного договора (Томас Гоббс, Жан Жак Руссо и др.), трактовали возникновение государства как  акт передачи, отчуждения человеком  своих прав политическому образованию. Как пишет Руссо, по общественному  договору человек теряет свою естественную свободу и неограниченное право на то, что его прельщает и чем он может завладеть, приобретает же он свободу гражданскую и право собственности на все, чем обладает (“Об общественном договоре”). По мнению Руссо, основой отчуждения человека от человека является частная собственность. Вместе с тем, у философа можно найти высказывания о том, что именно собственность гарантирует человеку независимость и свободу, несет уверенность в собственных силах. Руссо пишет и об отчужденной от человека и враждебной ему культуре, понимая под ней “утонченно развращенную” культуру верхушки современного ему общества, которая безразлична к людским страданиям и “покрывает гирляндами цветов железные цепи”, которыми люди опутаны (см. “Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?”).

Гегель рассматривал категорию “отчуждение” в нескольких взаимосвязанных аспектах. Во-первых, в онтологическом, который выражал  собой переход абсолютной идеи в  свое инобытие, т.е. в бытие природы  и истории, что является необходимой исторической фазой развития духовной реальности по пути самопознания. Еще один аспект – социальный, когда Гегель под отчуждением понимает опредмечивание, институционализацию сущностных сил человека. Любой акт человеческого труда, производящий материальный предмет и воплощающийся в этом предмете, есть отчужденная, ставшая внешней, опредмеченная мысль. Человеческое тело есть отчужденный и опредмеченный дух. Так как духовное, мысль есть субстанция, то человеческое мышление, познание, как считает Гегель, есть узнавание мыслью себя во всем, что есть в этом мире внешнего, чувственного, телесного и материального. Дух, познание ликвидирует внешнюю, чувственную отчужденность телесного мира, делая ее своей (см. “Философия духа”). Гегель как идеалист свел все материальное и телесное к идее и духу, хотя в процессе познания законов природы и их последующего практического применения в определенном смысле действительно ликвидируется отчужденность природы и телесности, преодолевается природная ограниченность человека. Если рассмотреть такой важнейший элемент общественной жизни как труд, то его развитие в свете гегелевского понимания отчуждения получает следующий вид. Процесс труда предполагает существование разделения труда, углубление которого ведет к одностороннему развитию человека. Односторонность труда выступает как отчуждение по отношению к целостности человеческих способностей, труд становится все менее содержательным, хотя этот же самый процесс поднимает промышленные возможности человечества на новую ступень. И чем абстрактнее и механичнее становится человеческий труд, тем больше возможностей для человека “изъять себя” из процесса труда и заменить машиной, тем самым снимая ту сторону отчуждения, которая была связана с “механическим применением” человека. Получив общественную оценку, результат деятельности человека получает новые характеристики, первоначально создателем не предусмотренные. Поэтому возникает взаимное отчуждение, разрыв между субъектом и результатом его деятельности, снять которое можно осознав этот результат и взяв на себя за него ответственность.

Гегель идеалистически свел человеческую сущность к самосознанию, и ее отчуждение предстало как  отчуждение самосознания.

Если для идеалиста  Гегеля предельной формой отчуждения выступала природа, то для материалиста Людвига Фейербаха ею стал дух, взятый в его обособленности от природы. Субъектом и объектом отчуждения у него оказывается не абсолютная идея, а человек, понятый как природное, телесное, чувствующее существо. В своей работе “Сущность христианства” Фейербах доказывает, что все атрибуты Бога есть не что иное, как духовная сущность человека, его атрибуты, которые он отделил от себя для того, чтобы наделить ими плод своего воображения и фантазии. Ее истоки он видит в психологических состояниях человека - чувстве зависимости, страхе и др. И чем больше приписывает человек этой абстракции, тем богаче она становится, а сам человек беднее. “Снять” это отчуждение означает возвратить человеку все то, что он приписал Богу. Фейербах полагал, что человек способен познавать самого себя через создаваемые им объекты. Познать свою сущность можно, создав такой объект, который был бы полным ее воплощением – т.е. Бога. Увидев в божественных атрибутах свои собственные качества, он будет поступать как реальный их обладатель. Вместо Бога человек сделает объектом религиозного восхищения и поклонения человека, свое отношение к другим людям. Однако Фейербах не смог вскрыть действительной сущности отчуждения, так как природа человека трактуется им как «неотчуждаемый» фундамент человеческой жизни и противопоставляется неистинному миру отчуждения.

Идея отчуждения человека в обществе господства частной собственности  и преодоления отчуждения в исторической перспективе коммунистического  будущего является основной в работе Карла Маркса «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Фундаментальным, базисным для всякого отчуждения человека, по Марксу, является экономическое отчуждение, или отчужденный труд. Отчужденный труд (труд по принуждению, подневольный) Маркс рассматривает в четырех аспектах. Во-первых, ни исходный природный материал, ни продукты труда ему не принадлежат - они ему чужие. Чем больше исходных материалов перерабатывает рабочий и чем больше вещей, продуктов он вырабатывает, тем больше мир предметов, ему не принадлежащих, “чуждых” ему. Природа делается для рабочего только средством труда, а предметы, вещи, которые создаются в производстве, средствами жизни, физического существования. Они подчиняют себе рабочего, он полностью от них зависит. Во-вторых, сам процесс трудовой деятельности для рабочего принудителен. Он не имеет выбора: работать ему или не работать, поскольку не может иначе обеспечить возможность существования. Но такой труд не удовлетворяет потребность в труде, а является только средством для удовлетворения всяких других потребностей. Далее. Рабочий и в процессе труда остается подчиненным - контроль, регулирование, управление принадлежат не ему. Поэтому не в труде, а только вне труда рабочий освобождается, сам распоряжается собой. Он чувствует себя свободным, когда ест, пьет, совершает половой акт, украшает себя, отдыхает дома, т.е. осуществляя жизненные функции, общие у человека с животными. А труд - форма жизнедеятельности специфически человеческая - для рабочего, напротив, представляется унижением в себе человека, употреблением человека в животной функции, античеловеческим занятием. В-третьих, труд подневольный, как показывает Маркс, вообще отнимает у рабочего «родовую жизнь». Род человеческий живет в природе. Сам человек природное существо, его жизнь неразрывно связана с природой. Эта связь - деятельный контакт с природой, в котором главное труд, производство. Но для рабочего, наоборот, труд - лишь средство для поддержания собственной индивидуальной жизни, а отнюдь не жизни «рода». Рабочий относится к производству и природе не как свободный человек, а как рабочий, то есть отчужденно, как к чуждому, даже враждебному. Это и значит, что у рабочего отобраны и родовая жизнь, и человеческая сущность. В-четвертых, подневольный труд порождает отчуждение между людьми. Рабочие чужды друг другу, поскольку они конкурируют за возможность трудиться, чтобы жить; тем более рабочие чужды тому, кто заставляет трудиться и отбирает продукт труда. Этот человек не зависит от рабочего, властвует над ним и управляет им.

Отчуждение труда - базовое, фундаментальное, глубинное социальное отношение. Не только рабочий теряет в условиях отчуждения свою человеческую сущность и родовую жизнь - все прочие люди, начиная с капиталистов, также являются отчужденными людьми. Отношения между людьми также отчужденные, и различие лишь в том, каковы виды, уровни отчуждения. Отчужденный труд равнозначен существованию частной собственности. Частная собственность - основа экономической жизни, на частнособственнической экономике «держится» вся человеческая история, вся жизнь людей. Это значит, что экономическая история - ключ к пониманию человеческой жизни как таковой. «Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону». Жизнь людей в условиях экономического отчуждения (всех людей, не только рабочих) искажает, калечит их, делает «частичными индивидами» или неразвитыми, недочеловеческими существами. «Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем... когда мы им непосредственно владеем, едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и т. д., - одним словом, когда мы его потребляем... Поэтому на место всех физических и духовных чувств стало простое отчуждение всех этих чувств - чувство обладания». Отчуждение должно быть преодолено в самой своей основе - в труде, в производственной деятельности. Перспективы развития человека и человечества - в уничтожении отчужденного труда.

Процесс, обратный отчуждению, - присвоение человеком собственной подлинной человеческой сущности. Маркс связывает этот процесс с общественными преобразованиями, с «общечеловеческой эмансипацией», с тем освобождением, которое в своей основе имеет уничтожение отчужденного труда. Что будет, если человек начнет «производить как человек», то есть не подневольно, не ради куска хлеба, денег, рынка, государства и т. п.? Это означает, по Марксу, что самое существенное в человеке - его «родовая сущность» - получит свободное развитие. Или, другими словами, труд превратится в средство саморазвития человека, в реализацию человеком своих лучших личностных сторон; в такую свободную деятельность, о которой в мире отчуждения отдаленно намекают только детские игры или творческие профессии. Характеристика «присвоения» человеком собственной сущности, или превращения труда из принудительного в «человеческий», рассматривается Марксом по тем же параметрам, что и процесс отчуждения: а) по присвоению предмета труда и его результата; б) по присвоению или освобождению самой деятельности;

в) по присвоению человеком  труда общей «родовой сущности»; г) по гармонизации отношений человека с человеком, «Я» и «Ты» в самой деятельности. Итак, уничтожение отчуждения, превращение труда в свободную самореализацию человека означает и полное «переворачивание» и человека, и его отношения к природе и другим людям. Маркс создает грандиозную но гуманистическому пафосу картину человека, живущего в единстве с природой, преобразующего природу «по мерке каждого вида», то есть в соответствии с ее, природы, законами. Гармония с природой внешней осуществляется в деятельности, в которой человек реализует свои цели уже не по законам утилитарной пользы, эксплуатации природы, а «по законам красоты». Внутренняя природа самого человека также преобразуется - вместо искалеченных, отчужденных, стремящихся только к удовлетворению животных потребностей людей появляется человек, само природное развитие которого есть гармоничный результат всей истории человеческого общества. Это означает, что в человеке начнут бурно развиваться способности, пока еще реализующиеся отнюдь не у всех людей: музыкально развитое «ухо», художественно развитый «глаз» и т. д. Универсально развитый, живущий в единстве и гармонии с внешней и внутренней природой человек - таков идеальный философский образ, рисующийся Марксу в качестве «ядра» коммунистического идеала. Уничтожение частной собственности Маркс считает средством реализации этого идеала. Однако сама по себе ликвидация частной собственности хотя и неизбежна, но еще недостаточна для присвоения людьми человеческой сущности.

Карл Маркс попытался придать  рассмотрению проблемы более конкретный социальный смысл, связать преодоление  отчужденных общественных форм с  ликвидацией классовых антагонизмов, эксплуатации человека человеком. В своем подходе к проблеме Маркс, в отличие от Гегеля, сделал акцент на предметной самореализации человека, а не только его сознания: именно человек в целом своим утверждением в предметном же мире создает и ситуацию отчуждения, и ситуацию освоения. Точнее, Маркс говорил о распредмечивании - опредмечивании социальных качеств и человеческих сил, в ходе которого опредмеченные силы могут отчуждаться от человека, превращаться в средства, враждебные своему создателю.

Маркс детализирует представление об отчуждении как процессе: он описывает отчуждение результатов деятельности, собственно процесса деятельности и самого человеческого индивида, т.е. — самоотчуждение. Отчуждение определяется тогда как утрата человеком контроля над результатом своей деятельности, над процессом собственной деятельности и над самим собой, и в этом смысле — утрата человеком самого себя.

Ведущей у Маркса является идея процесса отчуждения. Однако в силу пристрастий самого Маркса, связанных с экономическим анализом капитализма и классовым подходом в исследовании общественных отношений, в силу вульгаризации, допущенных его многочисленными и неискушенными в методологических тонкостях эпигонами, акценты впоследствии смещаются и центральной становится идея собственности, к тому же зачастую редуцируемая к теме владения - невладения вещественными средствами производства.

Марксова идея отчуждения концентрировалась  вокруг вопроса о социальной, в  более узком смысле - социально-классовой природе отчуждения. Отчуждение человека от результатов его деятельности трактовалось через общественное отношение, через утрату вещи, присвоенной другим человеком. По сути, речь шла не о разделении деятельности, предполагающем обмен ее результатами, а о присвоении отчужденной деятельности людьми, обладающими собственностью на средства производства, силой и властью. Поскольку подразумевалось присвоение неоплаченного труда, постольку речь должна была идти не о вещах только, но и о самом процессе деятельности, самореализации или нереализации личности работника. Но, поскольку в экономическом анализе и в реальном производстве личностный процесс и процесс деятельности фактически оставался в тени, фокус проблемы смещался в плоскость отношений к вещам, к представлению отношений между людьми как отношений вещей, к пониманию логики человеческих связей как логики вещей. Происходило то, что сам Маркс в своей концепции отчуждения называл фетишизацией. Его собственная концепция отчуждения фетишизировалась: фетишизировались классовые отношения, эксплуатация, неравенство, собственность.

Рассматривая этот парадокс, важно  видеть, что фетишизация самой концепции отчуждения привела к вытеснению из этой концепции, мотивов, реально в ней присутствовавших, важных и перспективных и в плане теоретическом, и в плане ответа на вопрос о путях, возможностях, средствах преодоления отчуждения.

157

Если мы не удовлетворяемся ответом  на вопрос, кому принадлежат средства производства, а хотим понять, как  они участвуют в отчуждении, мы сразу оказываемся вынужденными рассматривать эти средства не как вещи, а как воплощения деятельности определенного социального качества, определенной сложности. Отчуждаются и присваиваются не вещи сами по себе, а социальные качества. Поэтому отчуждение деятельности, воплощенной в социальные качества, оказывается и отчуждением самой жизни человека, реалий и потенций его личностного развития. Поэтому и эксплуатация, в конечном счете, - это отчуждение и присвоение чужой жизни, чьих-то личностных возможностей.

С учетом этого намечается иной уровень рассмотрения проблемы. Отчуждение раскрывается не только как утрата человеком себя в деятельности, оно воспроизводится как постоянное растворение личности в абстрактных социальных качествах. Тогда и работник, и капиталист, и интеллигент, и люмпен в массе практических актов выступают лишь персонификациями абстрактных социальных качеств. Тогда и сама личность кажется такой персонификацией, и в науке надолго устанавливается взгляд на личность как на персонального представителя класса, группы, совокупности отношений, культуры, социализации и т.п. Практика порождает господство реальных абстракций, по аналогии с ними в науке господствуют теоретические абстракции, в философии - абстрактно-общие категории. Конкретный человек с его личностными особенностями вытесняется и из практики, и из науки. Отчуждение становится или кажется тотальным... Становится или кажется? С точки зрения индивида, пожалуй, становится. Ибо он отчужден всесторонне и многократно: и в результатах деятельности, и в ее процессах, и в непосредственно личностном бытии, и в образовании, и в культуре. Парадоксально, но оно не кажется таким «с точки зрения» общества. Общество «не заинтересовано» в тотальном отчуждении личности. Его, конечно, может не интересовать конкретный человек, но. сама личностная форма ему необходима, ему важно, чтобы она воспроизводилась и даже развивалась. Без культивирования личностной формы общество не может существовать. Говоря гегелевским языком, здесь обнаруживается утонченная «хитрость мирового разума», который дает каждому человеку шанс испытать себя на личностном поприще, но не дает массе людей воспользоваться плодами этого испытания. Но этот шанс у людей все-таки остается, и они иногда добиваются в его реализации впечатляющих результатов.