Пауло Коэльо-Победитель остается один

Все эти встречи так и остались бы отрадными воспоминаниями о прошлом, которые когда-нибудь, когда она выйдет замуж, нарожает детей, состоится в профессии и в любви, приятно будет перебрать в памяти. Если бы не то, что случилось несколько дней спустя.

Вместе с несколькими друзьями она проводила время в клубе, танцевала и наслаждалась безотчетной радостью бытия, как вдруг в помещение ворвалось человек десять парней. В руках у них были дубины, усаженные бритвенными лезвиями. Началась паника, поднялся общий крик. Кристина не знала что делать, но, повинуясь инстинкту, замерла на месте.

Тут она увидела, как один из нападавших подскочил к юноше из их компании, ухватил его за волосы, закинув голову, и выхваченным из кармана ножом перерезал ему горло. После этого парни исчезли так же внезапно, как появились. Посетители клуба находились в полнейшем смятении - одни застыли как в столбняке, другие плакали, опустившись на пол, третьи метались по залу. Несколько человек склонились над жертвой, пытаясь оказать ей помощь, хоть и знали, что уже слишком поздно. Прочие - и среди них Кристина - молча и неподвижно смотрели на истекающего кровью юношу. Кристина знала и убитого, и убийцу, и мотив преступления (случившаяся незадолго до их похода в клуб ссора в баре), но все равно - ей казалось, что все это снится, что еще немного - и она проснется, вся в холодном поту, но со счастливым сознанием того, что даже самый тяжкий кошмар рано или поздно кончается. Но это был не сон.

Уже через минуту она, будто вернувшись на землю, очнулась, закричала: «Сделайте же что-нибудь!», а затем: «Не трогайте его, не прикасайтесь к нему!», а потом что-то совсем уже непонятное, и от этих криков в клубе началось настоящее безумие. Вскоре в клуб с оружием в руках ворвалась полиция, появились парамедики, всех выстроили у стены, стали проверять документы, записывать адреса и номера телефонов, снимать показания. Кто это сделал? Из-за чего? Кристина не могла выговорить ни слова. Труп положили на носилки и убрали. Фельдшер заставил ее принять таблетку, объяснил, что пешком ей возвращаться домой нельзя и следует взять такси или сесть в автобус.

Назавтра, рано утром, раздался телефонный звонок. Трубку сняла мать, решившая не оставлять Кристину, которая едва сознавала, где она и что с ней, одну. Звонили из полиции с требованием явиться к такому-то часу и в такой-то кабинет. Мать сказала, что это невозможно. Ей пригрозили. Пришлось подчиниться.

В назначенное время она была у инспектора, и тот спросил, знала ли она убийцу.

В голове Кристины звучали напутственные слова матери: «Ничего не говори. Мы иммигранты, а они - бельгийцы, мы - черные, а они белые… Даже если их посадят, они скоро выйдут и отомстят».

- Не знаю, кто это был. Никогда прежде его не видела.

Она понимала, что, произнося эти слова, навсегда теряет свою любовь к жизни.

- Знаете, знаете, - ответил следователь. - Не бойтесь, ничего с вами не случится. Мы уже взяли почти всю шайку. Нам нужны свидетели для суда.

- Говорю же вам - никого я не знаю… И была в другом конце зала, так что не могла видеть, кто это сделал.

Полицейский с сомнением покачал головой:

- Вам придется повторить свои показания в суде. 14 учтите - за ложь под присягой можно угодить в тюрьму почти на такой же срок, как за убийство.

Спустя несколько месяцев Кристину вызвали в суд, где она увидела тех парней в окружении адвокатов - все происходящее их словно бы забавляло. Одна из девушек, присутствовавших тогда в клубе, указала на убийцу. Когда же настал черед Кристины и прокурор попросил ее опознать человека, зарезавшего ее друга, она ответила:

- Я не видела, кто это сделал.

Она была чернокожей из семьи иммигрантов. Она училась, получая государственную стипендию. И сейчас ей хотелось только одного - вернуть себе прежнюю радость жизни, уверовать в то, что у нее есть будущее. Несколько недель кряду она провела взаперти, уставившись взглядом в потолок своей комнаты, не желая выходить из дому и что-либо делать. Нет, тот мир, в котором она жила до сих пор, больше ей не принадлежал: в шестнадцать лет она самым скверным из всех возможных способом убедилась, что совершенно не способна бороться за собственную безопасность. А потому надо бежать из Антверпена, поездить по свету, восстановить силы и воскресить умение быть счастливой.

А тех парней отпустили «за недостаточностью улик»: чтобы доказать их вину и добиться справедливого возмездия для преступников, требовалось двое свидетелей. И тогда, выйдя из зала суда, Кристина позвонила по тем телефонам, что значились на оставленных ей визитках, чтобы договориться о встрече. А потом прямо направилась в бутик, где ей предложили работать.

Но ничего не добилась: ей сказали, что хозяин владеет сетью таких заведений по всей Европе, что он очень занят, а давать номер его телефона служащие не уполномочены.

Фотографы, однако, оказались людьми памятливыми и сразу же назначили ей встречу.

Кристина вернулась домой и рассказала матери о своем решении. Не пыталась убедить ее, не просила позволения, а просто сказала, что хочет навсегда покинуть Антверпен.

Сделать это можно было единственным способом - согласившись стать моделью.

Жасмин снова оглядывается вокруг. До начала дефиле еще три часа, и модели едят салат, пьют чай, строят планы на вечер. Они приехали из разных стран, им всем примерно столько же лет, сколько ей, и заботят их, похоже, только две проблемы - подписать сегодня новый контракт или подцепить богатого мужа.

Жасмин знает, из чего складывается их день. Перед сном - очищающие и увлажняющие кремы, хотя кожа привыкает к постоянному внешнему воздействию и без него отказывается держаться в тонусе. Утром - массаж и снова кремы. Затем - чашка черного кофе без сахара и фрукты, богатые клетчаткой, чтобы еда, поглощаемая в течение дня, быстрее усваивалась. Затем нечто вроде гимнастики - упражнения на растяжку мышц, - которой не следует злоупотреблять, иначе фигура потеряет женственность очертаний. Три или четыре раза в день надо взвеситься: многие возят весы с собой, потому что жить иногда приходится не в отелях, а на съемных квартирах. И каждый лишний грамм повергает девушек в глубокую печаль и тоску.

Если есть такая возможность, их сопровождают матери, поскольку большинство не старше семнадцати-во-семнадцати лет. Почти каждая из них влюблена, но они никогда не признаются в любви, хотя бы потому, что это чувство делает их поездки нескончаемо долгими, невыносимо тяжкими, а в возлюбленных порождает странное ощущение, будто они теряют любимое существо. Да, они думают о деньгах и в среднем зарабатывают по 400 евро в день - завидный заработок для тех, кто по возрасту только что получил право водить машину. Однако это далеко не предел мечтаний, ибо все они, отчетливо сознавая, что их вскоре вытеснят и превзойдут новые лица, когда появятся новые тенденции, стремятся как можно скорее показать, что умеют не только ходить по подиуму. И постоянно требуют у своих агентов, чтобы им устроили пробы, открывающие путь в актрисы, а значит к осуществлению великой мечты.

Агентства, само собой разумеется, отвечают, что сделают это, но только придется немного подождать - девушки еще в самом начале своей карьеры. А на самом деле у агентов нет никаких связей за пределами мира моды, они получают хороший процент и ведут жесткую борьбу с конкурентами - рынок этот не столь уж обширен. Так что лучше выжать все возможное сейчас, пока модель не пересекла критическую отметку двадцатилетия, пока переизбыток кремов не испортил окончательно кожу, тело не увяло от низкокалорийной пищи, а ум не затуманился отбивающими аппетит медикаментами, от которых и голова, и взгляд становятся пустыми.

Вопреки весьма распространенной легенде, модели платят за себя сами - и за отель, и за перелет, и за неизменные салатики. Ассистенты стилистов вызывают их на так называемыйкастинг,то есть отбор тех, кто взойдет на подиум или получит фотосессию. В этот момент девушки оказываются перед людьми, которые неизменно не в духе и используют свою небольшую власть, чтобы сорвать на ком-нибудь досаду за ежедневные неурядицы и разочарования. Поэтому ласкового или ободряющего слова от них не жди, а чаще всего слышишь: «Ужасно!» И модели выходят с одних проб, идут на другие, хватаются за свои телефончики, как утопающий за соломинку, вслушиваются в них, как в божественное откровение, держатся, как за ариаднину нить, способную привести в Высший Мир, вознести над тысячами других хорошеньких лиц и сделать звездой.

Поскольку девочки уже зарабатывают немалые деньги и помогают семье, родители гордятся таким удачным началом и раскаиваются, что в свое время возражали. А возлюбленные терзаются ревностью, но стараются сдерживаться, потому что подружка из мира моды сильно льстит самолюбию. Агенты, работающие одновременно с десятками других девушек того же возраста и с теми же фантазиями, давно научились давать правильные ответы на их постоянные вопросы: «Нельзя ли принять участие в Неделе высокой моды в Париже?» или: «Как ты считаешь, с моей харизмой не пора ли уже сниматься в кино?» Подруги отчаянно завидуют - тайно или открыто.

Они посещают все вечеринки, на которые получают приглашения. Они держатся неприступно и напускают на себя важность, а сами в глубине души знают, что бывают только рады, когда кому-нибудь удается преодолеть этот воздвигнутый вокруг них ледяной барьер. Во взглядах, которые они обращают на мужчин постарше, - смесь влечения и отвращения: они знают, что в кармане у тех лежит ключ от заветных ворот, но вместе с тем не хотят, чтобы их рассматривали как проституток высшего разбора. В руках у них - неизменный бокал шампанского, но это - лишь частьимиджа,ибо они накрепко затвердили, что алкоголь содержит много калорий, а потому их любимый напиток - минеральная вода без газа, ибо газ хоть и не способствует прибавлению веса, скверно действует на слизистую желудка. У них есть мысли, есть мечты, есть достоинство, но все это исчезнет в один прекрасный день, когда нельзя будет больше скрывать следы целлюлита.

Они заключают сами с собой тайный пакт - никогда не думать о будущем. Львиную долю своего заработка тратят на косметические средства, обещающие вечную молодость. Обожают хорошую обувь и время от времени позволяют себе купить пару самых дорогих туфель. Через друзей они приобретают одежду за полцены. Они живут в маленьких квартирках с папой, мамой, братом-студентом или сестрой, выбравшей карьеру библиотекаря или научного работника. Все уверены, что они купаются в роскоши, тогда как им постоянно приходится занимать деньги. А занимают они деньги, чтобы казаться важными, богатыми, щедрыми и стоящими неизмеримо выше простых смертных. Их текущий счет постоянно на нуле, а лимит кредитной карты исчерпан.

Они хранят сотни визиток, они встречают элегантных мужчин, предлагающих работу, и хоть и не верят в истинность этих предложений, все же время от времени звонят, чтобы поддержать знакомство, ибо знают, что когда-нибудь им понадобится помощь, как знают и то, что за помощь эту придется платить. Все до одной рано или поздно попадали в эту ловушку. Все до одной мечтали о легком успехе и вскоре убеждались, что его не существует в природе. Все до одной успели к своим сем-

надцати годам пережить бесчисленное множество разочарований, измен, унижений, но тем не менее не утратили веру.

Они плохо спят из-за таблеток. Они слушают жуткие истории про анорексию - болезнь весьма распространенную в их среде: нечто вроде невроза, вызванного навязчивыми мыслями об избыточном весе и недовольством собственной внешностью, - которая неизменно кончается тем, что организм постепенно вообще перестает принимать пищу. Все они уверены, что уж с ними такого не случится. Но никогда не замечают появления первых симптомов.

Прямиком из детства, минуя отрочество и юность, они попадают в мир роскоши и гламура. Когда их спрашивают о планах на будущее, у них всегда готов ответ: «Поступить на философский факультет. Я здесь, чтобы скопить денег на обучение».

Они знают, что это неправда. Вернее, знают, что фраза эта звучит странновато, но почему - понять не могут. Они в самом деле хотят получить диплом? Эти деньги действительно нужны им для того, чтобы платить за учебу? Они ведь, если уж на то пошло, не могут позволить себе роскошь ходить в школу - утром обязательно будет кастинг, а днем - фотосессия, а вечером - коктейль-party, а потом - вечеринка, на которой им во что бы то ни стало надо присутствовать, чтобы их видели, ими восхищались, их вожделели.

Со стороны их жизнь напоминает волшебную сказку. На краткий срок они и сами могут уверовать, что в этом и заключается смысл жизни: ведь им дано почти все то, что есть у вызывающих зависть девушек, мелькающих в глянцевых журналах и рекламных роликах. Если взять себя в руки, можно даже скопить денег. И так продолжается до тех пор, пока ежедневный тщательный осмотр не выявит первых следов, оставленных временем. С этой минуты они знают - отныне можно уповать только на удачу и молиться, чтобы следов этих не заметили ни фотограф, ни стилист.

И вместо того чтобы вновь взяться за чтение, Жасмин поднимается, наливает себе бокал шампанского (это разрешено, но не очень принято), берет хот-дог и подходит к окну. Молча стоит, глядя на море. С нею все будет совсем не так.

1:46 РМ

^Знпросыпается в испарине. Взглянув на часы в изголовье, понимает, что проспал только сорок минут. Он измучен и напуган. Он, всегда считавший, что не способен причинить кому бы то ни было страдание или вред, сегодня утром отправил на тот свет двоих ни в чем не повинных людей. Да, ему уже приходилось уничтожать заключенную в человеке вселенную, но для этого всегда были основания.

Ему приснилось, что девушка, торговавшая на набережной, пришла к нему и вместо того, чтобы осудить, -благословляет. Он плачет у нее на груди, просит простить, а она, не обращая внимания на его слова, гладит по голове, утешает. Оливия - великодушие и прощение… И теперь он спрашивает себя, заслуживает ли его любовь к Еве этой жертвы?

И предпочитает думать, что да. Если девушка попалась ему, если дело выгорело легче, нежели он предполагал, стало быть, для всего произошедшего есть какая-то причина.

Усыпить бдительность «друзей» Джавица оказалось нетрудно. Он знал этот тип людей: они натренированы и обучены реагировать стремительно и точно, а помимо того - фиксировать любое подозрительное движение, интуитивно угадывать опасность. Они, без сомнения, поняли, что он вооружен, и долго держали его под наблюдением. Потом решили, что он не представляет опасности, и расслабились. Не исключено даже, что приняли его за своего брата-охранника, высланного вперед проверить обстановку, убедиться, что хозяину ничто не угрожает.

Хозяина у него не было. А угрозу представлял он сам. Войдя в павильон и определив свою следующую жертву, н уже не мог отыграть назад - иначе перестал бы уважать себя. Он заметил, что дорожка, ведущая к этому павильону под парусиновым навесом, охраняется, но ведь ничего не стоит пройти через пляж. И побыв десять минут, он вышел, надеясь, что «друзья» Джавица заметят это. Развернулся, сошел по спуску, предназначенному только для постояльцев отеля «Martinez* - пришлось показать магнитную карту, заменяющую ключ от номера, - и вновь двинулся туда, где происходило «действо». Идти по песку в башмаках было трудно, и Игорь вдруг заметил, как он устал - и от перелета, и от боязливого ощущения, что задумал нечто невозможное, и от напряжения, так и не покинувшего его после того, как он уничтожил мироздание бедной девушки, торговавшей кустарными сувенирами, а вместе с ней - многие и многие будущие поколения. Однако отступать было поздно.