Понятие “национальной идеологии” и ее положение в современной России

Введение

Проблема национальной идеи стоит в современном российском обществе наиболее остро, и поэтому она привлекла мое внимание. Прежде всего, я попыталась разобраться – что входит в понятие “национальная идея”, каким образом она влияет на формирование национальной идеологии, как взаимосвязаны эти две категории, в чем их сходство и различие. При этом, учитывается также и роль политической среды, культурного фактора, исторических условий: когда они искажают, а когда развивают национальную идею. В конце работы я включила данные СМИ, повествующие о нынешнем взгляде на наше общество и на место идеи в нем.

Понятие “национальной идеологии” и ее положение в современной России.

  На сегодняшний день в нашей стране остро стоит вопрос об идеологии. До недавнего времени в официальном лексиконе сам термин почти не употреблялся, и если о нем и вспоминали, то скорее в качестве атрибута “тоталитарного” прошлого. Вопрос об идеологии долгое время был снят с повестки дня как в правительстве, так и в культурной элите общества, а деидеологизация стала одним из основных методологических принципов деятельности СМИ. В этом случае получается, что государство (и общество) не нуждается в искусственных идеологических подпорках, если оно и так работает “как часы” на основе рыночно-экономических механизмов, – и что любая идеология может быть лишь помехой для свободной деятельности “субъектов рынка” как на уровне экономики, культуры, так, и политики. Это - типичная установка либерального сознания. Но формально отрицая идеологию как таковую, либерализм сам стал неофициальной идеологией России.

Что есть государственная  идеология? Насколько важным атрибутом  общественной жизни она является? Может ли без нее существовать общество и каковы ее социальные составляющие? Все это вновь нуждается в  глубоком философском и политологическом осмыслении. Опыт показывает, что бессознательное принятие принципов “идеологического либерализма” для общества ничуть не менее разрушительно, чем “экономический либерализм” начала 90-х, т.к. при этом разрушаются не только внешние формы государства, но и его внутренние цивилизационные основы. Общество давно уже ощущает свою беспомощность перед обвалом национально-мировоззренческих ценностей, свою неспособность “в частном порядке” отстоять ту или иную традиционную национальную добродетель, – все это смывается лавиной идеологического хаоса. Но боязнь идеологии как таковой, как одного из “перегибов” недавнего прошлого, по-прежнему мешает обществу в его здоровой идеологической самоорганизации, в выработке целостного представления о содержании национально-государственного бытия. В этих условиях реабилитация идеологии, как важнейшего атрибута государственности, становится первоочередной политологической задачей на пути к национальному возрождению.

Понятие “национальной идеи”, ее взаимосвязь с национальной идеологией и состояние в современной России.

Вторым полюсом идеологической неопределенности является вопрос о национальной идее. Степень этой неопределенности такова, что понятия идеологии и национальной идеи зачастую отождествляются или, наоборот, рассматриваются как совершенно независимые категории, что вносит дополнительную путаницу в определение общественного статуса того и другого и в выработку соответствующих политологических подходов. Так, например, о национальной идее как потребности национально-государственного самоопределения в новых условиях, вспоминают достаточно часто; однако ввиду того, что с повестки дня вообще снят сам вопрос об идеологии, вопрос о национальной идее каждый раз повисает в воздухе и выглядит отвлеченным и по существу излишним. В итоге весь спектр идеологической проблематики становится областью политических спекуляций, мечтательности и популизма, что вполне отражает общую бессодержательность нынешней российской государственности.

И дело не только в том, что  еще не созрели объективные условия  для полноценной идеологической самоорганизации общества, а в  том, что эти тенденции находятся  в прямом антагонистическом противоречии с либерализмом, искусственно навязанным обществу в качестве “неформальной” государственной идеологии. Либерализм как таковой вообще отрицает право идеологии на какое-либо доминирование в общественном сознании, считая влияние идеологического авторитета угрозой своим главным святыням – “свободе личности” и “правам человека”.

Таким образом, задача нового идеологического самоопределения  общества имеет два уровня сложности.

Во-первых, эта сложность обусловлена существованием диалектического спора между традиционными национально-идеологическими формулами (православие, монархизм, евразийство, русский национализм и т.д) и принципами социализма и коммунизма, объективно также ставшими традиционными для русской истории XX века. Во-вторых, существует идеологическое противостояние между совокупностью традиционных начал национальной идеологии и внешне обусловленным вмешательством западного либерализма. Такой идеологический расклад крайне осложняет возможность нахождения целостной формулы национальной идеологии и требует пристального анализа всех составляющих вопроса: исторических, политических, философских и религиозно-мировоззренческих, что само по себе также представляет большую сложность.

Чтобы понять, что конкретно и как разбивает идеологическую целостность, попробуем проследить логику основных идеологических противоречий на различных уровнях их проявления.

Начать разумно с самого общего вопроса: Что такое идеология?

Идеология - это то, что сохраняет общество в качестве целостного самостоятельного субъекта истории (как государство), поэтому она является безусловным благом. Идеология выступает как объективный фактор государственного бытия: в ее лице соединяется весь комплекс общественно-исторических ценностей (духовных, мировоззренческих, нравственных и т.д.) и образует систему государственной идентичности. В этом отношении идеология есть форма самосознания общества на стадии государственности. По мысли О.Арина, идеология возникает в момент превращения народа в нацию, т.е. в тот момент, когда возникает потребность в идентификации себя среди других, осознания себя как некой целостности, отличающейся от других целостностей. Целостность в истории это и есть государственность; таким образом, идеология – это необходимый атрибут государственности.

Государство - это социальный организм, а идеология определяет его целостность, являясь связующим смыслом и содержанием общественной жизни. Идеология как форма государственного самосознания всегда конкретна, однако при этом не остается неизменной, будучи всегда привязанной к динамике исторического процесса в его политической, экономической и мировоззренческой проекциях. В этом отношении идеология есть то, что держит нацию на плаву истории, определяет адекватность и подвижность ее исторического бытия. Однако за внешней изменчивостью в идеологии присутствует и некая постоянная доминанта, обеспечивающая преемственность национальной истории, то центральное идеологическое ядро, которое можно определить как национальную идею. Это то сокровенное содержание национальной идеологии, которое проносится сквозь века национальной истории в качестве неизменного национально-исторического императива, определяющего сам смысл существования нации в истории.

То есть идеология оказывается  не просто некой утилитарно-политической матрицей, стягивающей национальные смыслы в определенную формальную целостность, а обнаруживает в себе глубокое содержание. Национальная идея в таком понимании уже не воспринимается как условный мировоззренческий фантом (или даже иллюзия), а обретает вполне определенное, фундаментальное место в системе национально-исторического бытия. В свою очередь, динамика государственной идеологии становится не произвольным отражением исторических стихий, а прямым следствием преломления национальной идеи в плоскости реальной истории. Причем, если принять национальную идею за критерий национальной идентичности, а идеологию за форму национального самосознания, то одной из функций идеологии становится сохранение идентичности национального самосознания на фоне изменения исторических обстоятельств.

Таким образом, государственная идеология, отражая преломление национальной идеи в конкретном историческом процессе, призвана выполнять важнейшую историческую функцию – быть основой национально-государственной идентичности, охранять собою преемственность национально-исторического бытия.

Как целостная система  идей, определяющих самосознание нации на данном этапе истории, идеология не является произвольным набором “современных” мировоззренческих принципов, но всегда есть органичное выражение целостного осознания нацией своего прошлого, настоящего и будущего. То есть в национальной идеологии органично сливается и отражается единство национально-исторической судьбы: как единство пережитого прошлого, актуального настоящего, и желаемого будущего. Идеология в этом плане выражает национальный талант, который необходимо приумножить, т.е. раскрыть в национально-историческом процессе. Таким образом, каждая нация ответственна за свою историческую миссию и не может уклониться от своего национально-исторического предназначения. Это предназначение и несет в себе национальная идея, побуждая нацию к действию и развитию.

При этом в реальной истории  национальная идеология всегда присутствует как государственная идеология, и в этом отношении она всегда политически конкретна. Но политика, как известно, далеко не самая совершенная область человеческого бытия. Многое здесь зависит от случайностей, человеческого фактора и непредсказуемой расстановки различных политических сил. Поэтому государственная идеология, как часть политической системы, предполагает различные степени истинности, адекватности и аутентичности своей формы относительно внутреннего содержания – т.е. национальной идеи. Национальная идеология эмпирична, а национальная идея – метафизична, и в этом заключается их глубокое противоречие. Именно поэтому становление национальной идеологии - очень сложный, сопряженный с ошибками и падениями процесс проявления национального идеала в плоскости реальной истории, – процесс самопознания нации в истории. Как и в личностном самопознании, в этом процессе возможны (и даже неизбежны) срывы и болезненные осложнения. В связи с этим некоторые авторы склонны демонизировать понятие идеологии как некий болезненный продукт национального духа. Так В. Аксючиц, например, настаивает на том, что всякая идеология есть патологическое явление общественного сознания, своего рода “коллективный психоз”. Автор утверждает, что идеология создает из отдельных людей массу, формирует коллективные психозы, путем иллюзорного фантазирования. В итоге подобные состояния подминают индивидуальность, душат проблески совести и сознания. Но кажущаяся убедительность подобных доводов, страдает серьезным философско-публицистическим упрощенчеством. Идеология и общество связаны намного более глубокими отношениями, нежели просто политическими веяниями. Власть идеологии над личностью тем и определяется, что она сверхперсоналистична и является интегрирующим началом национального самосознания, мобилизующим нацию к историческому действию в качестве целостного субъекта истории. Отрицать идеологию как таковую (как социальное зло) – значит отрицать государство как форму национально-исторической самоорганизации общества; что само по себе может иметь место в рамках либерализма или в контексте разрушения “тоталитарного строя”, но что совершенно неприложимо к задаче национального возрождения. Проблема “патологичности” идеологии – это не проблема идеологии как таковой, а, скорее, проблема греховности человеческого сознания и тех злонамеренных сил, которые манипулируют этим сознанием в своих интересах.

Взаимосвязь политики, идеологии и национальной идеи

Политика есть реализация идеологии. Однако идеология уходит своими корнями в глубины национального  духа, – поэтому вопрос об истинной политике не может быть решен средствами самой политики. Другими словами, невозможно выстроить целостную  государственную политику, не привязывая ее к конечным национально-онтологическим смыслам. Чисто рефлекторная, эмпирическая политика на основе “здорового прагматизма”, не связанная с глубинными началами национальной идеи, озабоченная лишь тем, чтобы просто “держаться на плаву” истории, обессмысливает саму эту историю и есть верный признак вырождения нации. Здесь нация как бы теряет направление своего исторического пути, становясь безвольным объектом мировых исторических стихий. И наоборот, связь с конечными смыслами, послужившими когда-то изначальным основанием существования нации, означает продолжение ее самобытного исторического бытия в качестве самодостаточного субъекта истории. Каждая нация является в этом смысле носителем определенных онтологических смыслов – логосов, содержащихся в ее национальном самосознании, в ее национальной идее. Раскрытие этих смыслов в истории – есть историческое оправдание национального бытия. Поэтому основанием истинной политики не может быть отвлеченный прагматизм, демократизм, либерализм, общечеловеческие ценности, или здравый смысл – все это условная политическая эмпирика нынешнего века. Истинные начала национальной политики – метафизичны, онтологичны, националистичны и глубоко духовны.

Происхождение и развитие национальной идеи

Чтобы понять духовные истоки национальной идеи (и идеологии), можно  подняться на еще один уровень  вверх. На этом уровне мы сталкиваемся с еще одним понятием, которое условно можно описать, как “дух нации”. Дух нации формируется на заре ее становления, опираясь на самые первые представления народа об окружающем мире, и выражается в местных обычаях, традициях, верованиях, обрядах и ритуалах…Дух нации – иными словами – представляет собой то, что называют национальным характером. Здесь же, в первых проблесках национального самосознания, начинает проявляться и зародыш национальной идеи, которая раскрываясь в веках, определяет в конечном итоге историческую судьбу нации. Далее национальная идея переходит в материальный эмпирический план, воплощаясь в конкретно-историческую государственность с определенной политикой, экономикой и культурой, где через механизм национального права претворяется в реальную практику национальной самоорганизации. В итоге гармоничность текущего национального существования определяется тем, насколько соответствует данная национальная идеология национальной идее.