Развитие отечественной философской мысли в ΧΙΧ веке

Федеральное государственное образовательное  учреждение высшего профессионального  образования

Саратовский государственный аграрный университет 

Им. Н.И. Вавилова 

 

 

 

Контрольная работа

По  дисциплине: «Философия»

Тема: «Развитие отечественной философской мысли в ΧΙΧ веке»

 

 

Студентки заочного отделения:

«Бухгалтерский учет, анализ и аудит»

Шифр: 080109.65 группа БС 21

Агранович Л.В.

 

 

 

 

 

Саратов 2012

Содержание:

1. Русская философия как социокультурный феномен: особенности и ведущие мотивы……………………………………………………………………………..3
2. Эволюция философских взглядов Белинского, Герцена, Огарева, Добролюбова. Идея исторического прогресса………………………….............6
3. Антропологический принцип философии Н.Г. Чернышевского……………..16
4. Литература……………………………………………………………………….18

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Русская философия как социокультурный феномен: особенности и ведущие мотивы.

Философия по своей сущности является не только наукой, может быть, она  является наукой лишь в производном  смысле, а первично, по своим коренным основаниям, она есть сверхнаучное интуитивное учение о мировоззрении, которое стоит в тесной родственной связи — здесь далее не определяемой — с религиозной мистикой. Если принимать философию в этом широком и одновременно глубоком значении, то можно с полным правом говорить о русской философии, которая, обладая подлинным своеобразием, достаточно значительна, чтобы пробудить у западноевропейского читателя ис только литературно-исторический, по и глубокий внутренний интерес. Особенностью русского мышления является то, что интуиция присуща ему, так сказать, с малолетства. Русским нельзя отказать в определенной трезвости ума и способности к научной работе. Наука в России, несмотря на свою молодость, выдвинула множество выдающихся и несколько гениальных представителей. Неприятие всякого рода туманного иррационализма и восторженности является даже особенностью русского духа. Но, с другой стороны, ему совсем ис свойственно постижение истины в логических связях и благообразной систематичности. Хотя систематическое и понятийное познание ему ис кажется чем-то второстепенным, по все же является чем-то схематичным, совсем не способным дать полную и живую истину. В России наиболее глубокие и значительные мысли и идеи были высказаны не в систематичных научных работах, а в литературной форме. Мы видим здесь художественную литературу, пронизанную глубоким философским восприятием жизни: кроме всем известных имен Достоевского и Толстого, я напомню о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, Гоголе. Собственной формой русского философского творчества выступает свободно написанная статья, которая крайне редко посвящена определенной философской теме и обыкновенно пишется “по поводу”, связанному с какой-либо новой проблемой исторической, политической и литературной жизни и в то же время затрагивает глубокие и важные мировоззренческие вопросы. Такими, например, были многие произведения славянофилов (их лидеры, Хомяков и Киреевский, принадлежат к оригинальным и значительным русским мыслителям), их главного противника Чаадаева, гениального мыслителя Константина Леонтьева, Владимира Соловьева и многих других. 

Говоря о “русской философии”, следует сначала точнее определить, что обыкновенно понимается под  “философией” и в каком смысле нужно применять это понятие. Естественно, в России существовала и существует “философия” или, лучше сказать, философские произведения в обычной школьно-систематической форме, в которой чаще всего она выступает на Западе. Вместе с государственной заботой о высшем образовании, т.е. с середины XVIIIв., в России появились профессора философии или, вообще, философы но профессии, среди которых насчитывалось много одаренных и хороших исследователей. Вполне возможно написать историю философии в России, указывая па множество имен и названий работ. Нечто подобное уже содержится в известном справочнике Ибернег-Гейнце. В этом случае русская философия предстанет примерно в одном ряду с философией Голландии, Испании или Швеции, короче, других пеклассичсских стран в данной области духовного творчества. В таком, обычном, смысле русская философская литература состоит частью из учебных исследований по отдельным областям философии, а частью из разных вариаций известных классических философских систем. Если так рассматривать русскую философию XIX в., то следует привести внушительный ряд имен — сначала шеллингианцев и гегельянцев, затем — позитивистов и материалистов и, наконец, лейбпицианцев и неокантианцев. Очевидно, вся эта литература может стать предметом исторического изучения, по крайне сомнительно, что такое исследование в сколь-пибудь значительной мере обогатит и углубит философское мировоззрение. В целом она не предлагает ничего собственного в национальном отношении и не прибавляет чего-либо действительно значимого к великим достижениям западно-европейской мысли. С подобающей скромностью следует признать, что философские исследования в России, равно как и научные исследования вообще, еще очень молоды и стоят, так сказать, у истока собственного поприща. Только в последние десятилетия XIX и в XX веке в России возникает действительно серьезная философская литература. Оснащенная методами и результатами западноевропейской мысли, она одновременно связана с глубоким своеобразием национального образа мысли, а своими оригинальностью и важностью достигнутых результатов вполне может претендовать па всеобщий интерес. Первым явлением национально русской и в то же время научно-систематической философии можно считать только “Положительные задачи философии” Льва Лопатина, вышедшие в конце 80-х годов XIX в., в то время как самый известный русский философ Владимир Соловьев собственно философом в обычном смысле не является или же является таковым только между прочим. Но лишь с работы Николая Лосского “Обоснование интуитивизма” (1905) возникает специфически русская научно-систематическая философская школа, которая, может быть, позднее превратится в своеобразный эталон для русской научно-философской традиции, каким для философии Германии является немецкий идеализм. Можно надеяться, что это стало многообещающим началом, сохранившим до сих пор особенно большое значение в русской духовной жизни. Но о его ценности можно судить только в более широком духовном контексте. Если бы он отсутствовал, то о “русской философии” в каком-то особенном смысле, отличном от обычного понимания, нельзя было бы говорить. В лучшем случае мы говорили бы о философских работах, написанных в России. Уместно напомнить, что понятие философии не в обычном, а в более широком смысле используется также в мышлении и в духовной жизни Западной Европы. Если понимать под философией только науку, научно-систематическое исследование, то можно ли о Сократе и Платоне вообще говорить как о философах? Можно ли тогда отнести к философии немецкую мистику, Майстсра Экхардта, Якоба Бемс, Баадера? Можно ли называть философом влиятельнейшего немецкого мыслителя последнего поколения — Фридриха Ницше? Философия по своей сущности является не только наукой, может быть, она является наукой лишь в производном смысле, а первично, по своим коренным основаниям, она есть сверхнаучное интуитивное учение о мировоззрении, которое стоит в тесной родственной связи — здесь далее не определяемой — с религиозной мистикой. Если принимать философию в этом широком и одновременно глубоком значении, то можно с полным правом говорить о русской философии, которая, обладая подлинным своеобразием, достаточно значительна, чтобы пробудить у западноевропейского читателя ис только литературно-исторический, по и глубокий внутренний интерес. Особенностью русского мышления является то, что интуиция присуща ему, так сказать, с малолетства. Русским нельзя отказать в определенной трезвости ума и способности к научной работе. Наука в России, несмотря на свою молодость, выдвинула множество выдающихся и несколько гениальных представителей. Неприятие всякого рода туманного иррационализма и восторженности является даже особенностью русского духа. Но, с другой стороны, ему совсем ис свойственно постижение истины в логических связях и благообразной систематичности. Хотя систематическое и понятийное познание ему ис кажется чем-то второстепенным, по все же является чем-то схематичным, совсем не способным дать полную и живую истину. В России наиболее глубокие и значительные мысли и идеи были высказаны не в систематичных научных работах, а в литературной форме. Мы видим здесь художественную литературу, пронизанную глубоким философским восприятием жизни: кроме всем известных имен Достоевского и Толстого, я напомню о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, Гоголе. Собственной формой русского философского творчества выступает свободно написанная статья, которая крайне редко посвящена определенной философской теме и обыкновенно пишется “по поводу”, связанному с какой-либо новой проблемой исторической, политической и литературной жизни и в то же время затрагивает глубокие и важные мировоззренческие вопросы. Такими, например, были многие произведения славянофилов (их лидеры, Хомяков и Киреевский, принадлежат к оригинальным и значительным русским мыслителям), их главного противника Чаадаева, гениального мыслителя Константина Леонтьева, Владимира Соловьева и многих других. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Эволюция  философских взглядов Белинского, Герцена, Огарева, Добролюбова. Идея исторического  прогресса.

 

Николай Александрович Добролюбов (1836-1861) родился в Нижнем Новгороде. В 1847-1857 гг. учился в Нижегородском  духовном училище, семинарии и в  Петербургском Главном педагогическом институте. С 1857 г. – постоянный сотрудник  журнала «Современник» и сатирического  приложения к нему – листка «Свисток» (с 1858 г.), ближайший помощник и друг Н. Г. Чернышевского. В 1860-1861 гг. около  года пробыл за границей, лечась от туберкулеза. Вернувшись на родину, он вскоре умер в  возрасте 25 лет. Похоронен в Петербурге на Волковом кладбище.

 

Общая характеристика философской  концепции. Некоторые историки русской философии считают, что публицист и литературный критик Добролюбов не был философом, а затрагивал философские вопросы лишь мимоходом, случайно и в лучшем случае являлся пропагандистом идей материализма и утилитаризма, заимствованных у Фейербаха непосредственно (либо через Чернышевского) или у Молешотта и Бюхнера, и что философские взгляды русского мыслителя необходимо рассматривать как разновидность фейербахианства, вульгарного материализма и т. д. Однако в его творчестве наблюдаются черты самостоятельности, оригинальности, определенной самобытности, в том числе и в философском плане.

 

Формирование мировоззрения  Добролюбова шло в период, когда  в русской мысли наблюдался отход  от идеализма гегелевского типа и  натурфилософских построений в духе Шеллинга и Окена в сторону более реалистических, эмпирических, позитивистских и материалистических концепций. Еще будучи семинаристом, Добролюбов испытал влияние этого процесса, о чем свидетельствует его внимание к естественно-научной литературе и весьма положительное отношение к «Письмам об изучении природы» Герцена. Духовно-академическая философия, хотя она и дисциплинировала его философский ум, снабдила специальными познаниями, в частности из логики и психологии, воспринималась им весьма критически. Уже тогда Добролюбов пришел к ряду важных для последующего своего развития выводов: об односторонности отвлеченного идеализма и вульгарного материализма, который унижает достоинство личности; о неправомерности рассмотрения души и тела как совершенно самостоятельных существ; у него складывались симпатии к антиспекулятивным философским концепциям, которые опираются на факты и вместе с тем поднимают их до уровня философских обобщений. Став в годы нарастания в обществе борьбы за отмену крепостного права соратником Чернышевского, Добролюбов окончательно определил свои мировоззренческие позиции, за свою короткую жизнь успел поставить ряд важных философских проблем.

 

Как общественный деятель  и мыслитель он исходил из необходимости  расширить мировоззрение, по его  словам, «до понимания общих нужд и потребностей человечества», что дает возможность образованному человеку перенести свои теоретические взгляды и убеждения в сферу человеческой деятельности. Добролюбов разделял, таким образом, общую для всего русского революционного просвещения 40-60-х гг. XIX в. установку на внедрение философии в жизнь, превращение ее из орудия чистого познания также и в орудие оценки действительности, в философию дела, философию действия.

 

Добролюбов не успел сколько-нибудь подробно изложить свой конечный общественный идеал. Его высказывания «об общественной солидарности и о равновесии прав и обязанностей», об обществе с равными правами и общим имуществом всех людей, личные признания в приверженности социализму, симпатии к западноевропейским социалистам-утопистам, отсутствие у него акцентов на юридическое закрепление «прав человека и гражданина», и в первую очередь права собственности, – свидетельства значительных отличий просветительства Добролюбова от просветительства XVIII в.

 

Просветителем Добролюбов выступает  и в других, в том числе и  философской, сферах. Для него характерны просветительский универсализм, апелляция к общечеловеческим интересам науки и искусства, «чистая любовь к человечеству, не возмущаемая интересами партий», толкование патриотизма как одного из видовых проявлений любви к человечеству, проистекающей из желания делать добро.

 

Добролюбов – непримиримый противник теологии, всякой метафизики, оторванной от жизни. Его идеал –  философия, основывающаяся на здравом  смысле и простой логике, присущей всякому умному человеку; это –  философия, пробуждающая «задремавшие силы народа». Он постоянно оперирует  понятиями «естественный, здравый  разум», «логика здравого смысла», «естественный  ход мышления», высоко ценит «людей чистой науки», если они прислушиваются к естественным и здравым требованиям  ума. Симпатичны ему только та наука  и то просвещение, которые не оторваны от социальной действительности, способствуют развитию в человеке благородных  стремлений, возбуждают уважение к  началам справедливости. Сциентизм, получивший в Западной Европе уже  к середине XIX в. определенное влияние, равно как сухое, отвлеченное  «математизированное» мышление в духе учения Декарта, мышление «без всякого участия сердца», чужды Добролюбову. Стремление «стать с природой в самые рационалистические отношения» – в сфере философии природы; поиск простых и здравых взглядов на соотношение души и тела – в антропологии; выдвижение на первый план понятий «природа человека», «естественный (разумный) порядок вещей», «естественные и неестественные общественные отношения», договор человека с обществом в философии истории; приверженность теории разумного эгоизма – в этике; ориентация литературы и искусства на то, чтобы с их помощью человечество, народ осознали свои права, силы, естественные стремления, потребности, наклонности, составили правильные понятия об окружающей действительности и продвинулись вперед в своем развитии, – основные признаки просветительского характера философии Добролюбова.

 

В общих формулировках  понятия философии, ее задач и  функций наиболее заметно у него влияние французских философов-энциклопедистов XVIII в., Чернышевского, Герцена, Гейне; в  философии природы и антропологии – Фейербаха, а также Молешотта и Бюхнера; в общей философии истории – французских энциклопедистов, Оуэна, Шлоссера, Гизо; в философии русской истории – Белинского, Чернышевского, западнической русской историографии, Чаадаева; в этике – энциклопедистов и Чернышевского; в эстетике и литературной критике – Белинского, Чернышевского, Лессинга. При этом неакадемический, инструментальный характер философии действия Добролюбова предопределял осознанно-выборочный характер его отношения к своим философским предшественникам и современникам.

 

Говоря о философских  влияниях, необходимо сказать об отношении  Добролюбова к философии Гегеля. Русский мыслитель действовал в  условиях, когда пользовавшаяся несколькими  десятилетиями раньше огромной популярностью  гегелевская философия не только утратила былую привлекательность, но и стала объектом резкой критики. Эта философия в глазах многих шестидесятников, в том числе  и Добролюбова, попала в разряд систем отвлеченно-метафизических, супранатуральных, трансцендентальных, фантастических, мистических. В отличие от Чернышевского, сумевшего сохранить некоторые рациональные элементы гегелевской диалектики (преимущественно в сфере философии истории), Добролюбова ни в каком смысле нельзя назвать гегельянцем.

 

Философия Добролюбова по своему теоретико-познавательному  содержанию является последовательно  материалистической. Основные ее положения  сводятся к следующему. Общие начала и вечные законы мировой жизни  не могут быть сформулированы без  эмпирических исследований природы; естествознание примиряет философские рассуждения  о природе с результатами опытных  исследований. Стать с природой в  рационалистические отношения, составить  здравые понятия о вещах –  задача философии. Главное препятствие  на этом пути – устаревшие дуалистические концепции (например, платонизм с  его представлениями о чистых идеях, имеющих настоящую действительность, и видимом мире, являющемся лишь отражением этих идей). Всякие представления  об антагонизме двух противоположных  начал в мире (понятия о противоборстве света и мрака, тепла и холода и т. д.) суть пережитки еще до-средневековые. Аналогичным пережитком является и дуализм в понимании соотношения души и тела. Не борьба, а примирение, не противоположность, а единство характерны для природы и человека. Идея всеобщего единства и гармонии в природе и человеке – одна из фундаментальных идей Добролюбова. В приведении видимых, мнимых, как ему казалось, противоречий к естественному единству он видел заслугу новейшей науки. Такое единство и гармонию обеспечивает, по его мнению, учение о материи как о единственно сущем и ее силах, которые являются ее коренными, неотъемлемыми свойствами и отдельно существовать не могут. «…В мире все подлежит закону развития… В природе все идет постепенно от простого к более сложному, от несовершенного к более совершенному; но везде одна и та же материя, только на разных степенях развития». Механические и химические процессы в неорганической природе – это жизнь на низшей ступени развития; в органической природе (растения, животные) жизнь обозначается яснее: животные уже мыслят, желают, чувствуют. «Человек, совершеннейшее из животных, составляет последнюю степень развития мировых существ в видимой вселенной…».