Русский космизм

Тем не менее, на Земле создана  новая искусственная оболочка - биосфера, радикально преобразованная трудом и творчеством человека. Но это  преобразование далеко не всегда было по-настоящему разумным, зачастую носило хищнический, неукротимо и жадно  потребляющий природу, ее ресурсы характер.

Вернадский как ученый-натуралист больше других сделал для объективного изучения складывающейся в геологическом  и историческом времени реальности ноосферы; он провидел сущность "ноосферы как цели", как идеала, а также  ее задачи и движущие силы. В ХХ веке, по чувству и мысли ученого, возникли значительные материальные факторы  перехода к ноосфере, к осуществлению идеала сознательно-активной эволюции. Первый из этих факторов - вселенскость человечества, т.е. "полный захват человеком биосферы для жизни". Вся Земля не просто преобразована и заселена до самых труднодоступных и неблагоприятных мест, но человек проник во все стихии: землю, воду, воздух, а сейчас способен жить и в околоземном, космическом пространстве. Второй, может быть, решающий для создания ноосферы - единство человечества. Многие привыкли относиться к идеи единства, равноправия и братства всех людей как к благородной нравственной идеи, начавшей пробиваться в относительно недавней истории с мировых религий, великих философских систем, литературных произведений. Вернадский представляет эту идею как природный факт. "Биологически это выражается в выявлении в геологическом процессе всех людей как единого целого по отношению к остальному живому населению планеты". Единство человека, считает Вернадский, в наше время во многом стало "двигателем жизни и быта народных масс и задачей государственных образований". Третий фактор - массовость общественной, исторической жизни, когда "народные массы получают все растущую возможность сознательного влияния на ход государственных и общественных дел".

Научная мысль - такое же закономерно неизбежное, естественное явление, возникшее в ходе эволюции живого вещества, как и человеческий разум, и она не может, по глубочайшему убеждению Вернадского, ни повернуть  вспять, ни остановиться, ибо таит в  себе потенцию развития фактически безграничного. "Научное знание, проявляющееся  как геологическая сила, создающая  ноосферу, не может приводить к  результатам, противоречащим тому процессу, созданием которого она является". Вернадский был свидетелем, как уже  первая мировая война явила "невиданное ранее применение научных знаний" в целях "военного разрушения".

В русском космизме, начиная  с Федорова, прочно утверждается убеждение: человечество, самодовольно погрязшее  в низшей свободе, свободе метаться во все стороны, изведывать все искусы, все возможности своего природного круга существования, никогда не сможет обрести высшей свободы благого избрания идеала ноосферы (или Царствия Небесного), если оно не начнет направленно преобразовывать саму свою теперешнюю физическую природу, так чтобы она постепенно становилась способной осуществлять этот высший идеал, ноосферный.

Дальнейшее развитие человечества, по Вернадскому, будет состоять "в  изменении форм питания и источников энергии, доступных человеку". Ученый имеет в виду овладение энергией Солнца, а также "непосредственный синтез пищи, без посредничества организованных веществ", умение поддерживать свой организм, как растения - из самых  элементарных природных неорганических веществ. Уже в растении солнечная  энергия "перешла в такую форму, которая создает организм, обладающий потенциальным бессмертием, не уменьшающим, а увеличивающим действенную  энергию исходного солнечного луча". У Федорова задача превратить питание  в "сознательно-творческий процесс - обращения человеком элементарных, космических веществ в минеральные, потом растительные и, наконец, живые  ткани".

Основное убеждение Федорова в том, что божественная воля действует  через человека как разумно-свободное  существо, через единую соборную совокупность человека, и главная задача человека при этом - сделаться активным орудием  воли "Бога отцов не мертвых, а  живых". Общий труд по овладению  стихийными, разрушительными силами, восстановление уничтоженного природой "в период ее слепоты", самосозидание  и творческое преображение мироздания - это, убеждает Федоров, высший эволюционный, нравственный долг всех: и верующих, и неверующих.

Философия «Русского космизма». Н.Ф. Федоров, В.В. Вернадский, А.Л. Чижевский, К.Э. Циолковский

Философия всегда была небезразлична  к науке. Попытки отгородить их раз  и навсегда друг от друга на сегодняшний  день надо признать тщетными; больше того, полноправное место в кругу философских областей знания занимает философия науки. При всей спорности и дискуссионности предметного поля философии науки вряд ли можно пренебречь тем, что основной поток философских исследований советского, да и постсоветского, времени вращался вокруг вопросов науки, хотя бы уже потому, что саму философию во многом отождествляли с наукой. А критерии научности и достоверности по-прежнему оцениваются столь высоко, что, с молчаливого согласия, до сих пор воспринимаются как главнейшие достоинства философских построений, какую бы отрасль философского знания мы ни брали - онтологию, историю философии, антропологию, социальную философию или даже эстетику, этику и пр. Одним из объяснений такой притягательности науки для философии является факт реальной значимости науки современного типа и ее влияния на человеческую историю, начиная с нового времени. Два таких разных по взглядам масштабных мыслителя, как В. И. Вернадский и М. Хайдеггер, философские размышления которых совершенно несхожи, тем не менее, почти одними и теми же словами констатируют сложившуюся ситуацию влияния науки на жизнь современного человечества - наука в условиях жизни на Земле приобрела роль решающего фактора, первостепенного по своей значимости.¹ Именно поэтому ни философия науки, ни философия в целом, сегодня не могут уйти от ответственности дать свою оценку тому, что собой по смыслу представляет наука, вступающая в новое тысячелетие.

Если уже в самой  науке выделить то главное и решающее, с чем она вступает в новый  век и новое тысячелетие, то таковым, на наш взгляд, является мировоззрение  и методология космизма. Следовало  бы сказать более конкретно и  более точно - наука ближайшего и  отдаленного будущего станет воплощением  идей русских ученых-космистов - идей, высказанных еще в начале ХХ столетия. Имена таких мыслителей, как К  Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский .

Если оценить и сам  факт рождения космического миросозерцания, и десятилетия его неприятия, то по принципиальному счету оказывается, что наука, продуцирующая свои гипотезы и теории не в горизонте космического миропонимания, обречена на геоцентризм, который имеет самые многообразные  проявления и лики. Несмотря на коперниканский переворот в науке, заложивший первый камень в фундамент космизма, наука  по преимуществу продолжает развиваться  в парадигме геоцентризма.

Попытаемся разобраться, что революционно нового несет в  науку космическая картина мира, почему космизм представляет собой  феномен русской культуры, и в  каком смысле современная наука  до сих пор сохраняет геоцентризм?

Во-первых. Космизм как  мировоззренческое основание науки  заставляет видеть и отыскивать в  любом изучаемом объекте не только его ближайшие или даже отдаленные, но все же земные факторы детерминации, но и космические зависимости.² Они незримы, но оттого не перестают быть реальными и значимыми; отрыв от этих зависимостей, непринятие их в расчет попросту искажают суть изучаемого. Земля как космическое тело включена в круг космических событий. По сути дела, нет границ и пределов космоса - он повсюду. А каждое из космических состояний столь же неповторимо, как и узоры на пальцах. Отсюда, энергетическое влияние космоса сказывается даже на самых простейших химических реакциях, которые следовало бы датировать, включая не только год, месяц и день, но и секунды, длящиеся мгновения; получается, что наука, базирующаяся на представлениях о повторяемости химических реакций, отбрасывающая параметр времени в изложенном выше смысле, работает только с идеализациями, а не с реальностью. Космические связи необходимо предполагать при изучении любых явлений. Для Чижевского, например, и человек и микроб - существа космические, и это сущностная их характеристика, которую необходимо учитывать во всех отраслях знания, касающихся данных объектов, в том числе в медицине, в частности в эпидемиологии, поскольку, он считал, что эпидемии чумы, холеры и даже гриппа связаны через опосредованные зависимости с циклами солнечной активности. Вернадский также недвусмысленно утверждал: "Научно понять - значит установить явление в рамки научной реальности - космоса"1 . Он считал большим упущением то, что в современной ему науке все происходящее в истории человечества, в том числе социальные отношения и зависимости, рассматривалось как нечто самодовлеющее, независимое от окружающей среды, как свободное от нее. По мнению мыслителя, в таком случае история человечества утрачивает закономерный характер, выпадает из рамок научных исследований. Окружающей средой для истории человечества является история Земли, которая в свою очередь, по оценке Вернадского, должна быть включена в космогенез, ведь лик Земли и все, что она собой представляет, - результат действия космических сил; именно поэтому космогония для него не есть нечто отжившее и оставшееся в прошлом - она, по его представлениям, должна стать важнейшей составляющей современной науки.

Во-вторых. Ученые-космисты (в данном случае это наиболее ярко проявилось в творчестве такого гениального  мыслителя, как Циолковский) пытались осмысливать уже устоявшиеся  и вновь возникающие открытия науки с точки зрения событий  самого космоса. Сошлюсь на воспоминания Чижевского о Циолковском. Оказывается, калужский мыслитель несколько  десятилетий размышлял над вторым началом термодинамики, особенно трудно ему было согласиться с доказательством  теории "тепловой смерти Вселенной". И он обосновал закон "...обратимости  энергии в масштабах не только всего Космоса, но и ограниченных замкнутых космических систем. Антипостулат энтропии..."³ . Удивительный факт, до сих пор не ставший достоянием историографии науки. Сразу же на ум приходит название работы Нобелевского лауреата А. Пригожина "От хаоса к порядку". Но идея Циолковского об уравновешенности и эквивалентности во Вселенной двух таких ее процессов, как "тепловая смерть" и "тепловая жизнь" датируется 1914 годом, а пригожинская теория самоорганизации, возникновения порядка из хаоса, появилась в 70-е годы - разница более чем в полвека. А выдвинут был антиэнтропийный постулат с целью найти научные доказательства вечной юности Вселенной, что шло вразрез с выводами о ее тепловой смерти. Или вот еще одна космическая интерпретация, данная Циолковским знакомой всем формуле Эйнштейна, который "...написал Е=mс квадрат и тем самым положил начало возможной гибели всего человечества...Это была величайшая угроза Земле, Небу и всему человечеству... Простая арифметика говорила о том, что внутри материи заключены безумные силы. Энергия одного грамма вещества оказалась равной массе (в граммах, умноженной на квадрат скорости света: Е=1ґ9ґ10 в 20-й степени эргов ... крупные землетрясения выражаются 10 в 30-й степени эргов...Земной катаклизм будет равен около 10 в 100-й степени эргов. Следовательно, с помощью полного превращения энного числа тонн в энергию можно достичь земного катаклизма без всякого труда. И, наоборот, этой же энергией можно облагодетельствовать человеческий род... Тогда ведь самую планету Земля можно будет превратить в ракету и направить ...ближе к Солнцу или в другую звездную систему"⁴. И так во всем: когда становится теоретически очевидной невесомость в ракетах, достигающих первой космической скорости, Циолковский начинает искать с помощью данных современной ему науки способы адаптации человеческого организма к подобным условиям, когда блестящие подтверждения получает идея Чижевского по аэроионификации воздуха, К. Э. Циолковский размышляет над возможностью использования данного открытия в космических летательных аппаратах. Поразительны и грандиозность замыслов - сама идея об освоении космоса человеком, - и одновременно строгость научных доказательств и расчетов, с точки зрения этих показателей теоретические изыскания ученых-космистов удовлетворяли самым взыскательным требованиям науки. Парадоксально, но при этом им приходилось постоянно преодолевать (в первую очередь, конечно, Циолковскому) систематические обвинения не просто в фантастичности и утопичности подобных замыслов, но их бредовости, отсутствии всякой опоры на науку.

В-третьих. Все же самое  главное в воззрениях русских  ученых-космистов еще не названо. В центре их внимания был человек - проблемы жизни человечества в  условиях Земли явились побудительным  мотивом к исследованиям космоса. Адекватным названием их мировоззрения  должно быть понятие "антропокосмизм".

Чтобы семя человеческое не погибло безвозвратно, а следы  его разума не были утрачены навсегда в условиях неизбежной для Земли  катастрофы (сроки наступления которой, возможно, могут исчисляться бесконечностью в сравнении с человеческой жизнью, но она может нагрянуть и внезапно в силу техногенной деятельности людей), лучшие умы человечества озаботились  поиском путей выхода. Космос должен стать прибежищем и Родиной человека. Именно в подобном контексте размышлений  рождается идея о человеке-космополите, представляющая космос полисом его  жизни. Вопрос о том, как технически этого достичь, остается вопросом о  средствах достижения, а целевой  и смыслообразующей оказывается  проблема спасения человечества, а  отсюда - необходимость единения человечества в мировом масштабе, поиск путей  манифестации себя в качестве разумных перед другими более или менее  разумными обитателями космоса. И здесь становится очевидным  смыкание научных идей космизма с  философскими и религиозными представлениями.⁵ Оно происходит не на каком-то отдельном этапе выстраивания научной картины мира учеными-космистами, нет, уже изначально, по сути своей, русский космизм органически переплавляет в себе и науку, и религию, и философию. Он исходит из особой традиции понимания человека, утверждающей, что "Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его"⁶ . Эта традиция связана с духом православного христианства - идеей богочеловечества, своеобразно раскрывающей смысл человеческого существования, его свободу, придающей онтологическое значение творчеству человека. В противовес космоцентризму античности и антропоцентризму новоевропейской культуры антропокосмизм отечественных мыслителей сохраняет величие каждой из сторон, а именно: "Человек и Природа взаимно подобны и внутренне едины. Человек - малый мир, микрокосм... Среда - большой мир, макрокосм... Но ничто не мешает нам сказать и наоборот, называя человека макрокосмом, а Природу - микрокосмом: если и он и она бесконечны, то человек как часть Природы может быть равномощен со своим целым, и то же должно сказать о природе как части человека"⁷ .

И наконец, русские ученые-космисты заложили новый тип научного мышления, радикально отличающийся от новоевропейского типа науки. Космизм ломает устоявшуюся  дифференциацию наук и сочетает, казалось бы, несочетаемые области знания - медицину и астрономию, геологию и космологию, историю и учение о солнечной  активности и многое другое. Космизм  в своих принципиальных идеях  возникает не из эксперимента, а  из эстетического созерцания природы, он является плодом теоретико-созерцательной деятельности, что присуще философскому и художественному образам мышления⁸. Поэтому Циолковский и Чижевский были глубоко убеждены в возрождении натурфилософского стиля мышления в науке будущего, а Вернадский свои идеи называл философскими мыслями натуралиста.