Шпаргалка по "Русской философии 20 в."

В 30-е гг. философские исследования охватили ряд дисциплин. Главными философскими дисциплинами остались диалектический и исторический материализм. В отдельное направление оформились исследования философских вопросов естествознания (Н. И. Вавилов, С. И. Вавилов, А. А. Максимов, Б. М. Кедров и др.). Религиоведческая проблематика оформилась в предмет "научного атеизма". Философы стали заниматься методологическими проблемами литературы и искусства, появились первые работы по эстетике, ставшей не только литературоведческой, но и философской дисциплиной (М. А. Лифшиц, Г. Лукач и др.). Творческой результативностью с 30-х гг. отличались исследования по истории философии (И. К. Луппол, В. Ф. Асмус, Б. С. Чернышев, В отдельную историко-философскую дисциплину оформилась история философии народов СССР, в том числе история русской философии. Выходили сочинения Спинозы, Кондильяка, Робине, Шиллера, Гольбаха, Лафарга, Лессинга, Бэкона, Гельвеция, Руссо, Фурье, Чернышевского и др. Массовыми тиражами издавались, причем на различных языках народов СССР, философские сочинения основоположников марксизма. В 30-е гг. популяризаторская деятельность в области философии значительно превысила по своему размаху научно-исследовательскую работу. В 1932 - 1933 гг. вышел в свет учебник для комвузов и втузов "Диалектический и исторический материализм". В противовес прежним интерпретациям марксистской философии как синтеза предшествующих учений в нем сделан акцент на ее отличиях от философии прошлого; представлениям о существовании самостоятельных дисциплин - гносеологии, логики, онтологии - противопоставляется тезис о совпадении логики, диалектики и теории познания. Однако при этом в загоне оказалась формальная логика на том основании, что она якобы преодолевается материалистической диалектикой. Что же касается самой концепции философии, то учебник остался в пределах онтологически-мировоззренческой версии: марксистская философия изображена прежде всего как философская наука о материальном мире и лишь во вторую очередь как наука о мышлении и его законах.

Важно отметить среди  работ, определявших философскую жизнь 30-х гг., книгу О. В. Трахтенберга "Диалектический материализм" которая в концептуальном отношении отличалась стремлением  ликвидировать деление диамата  на "онтологию" и "гносеологию" и преодолеть, по словам автора, фактическое игнорирование деборинцами положения о тождестве диалектики, логики и теории познания. Диалектический материализм рассматривался в книге как теория познания, которая оказывается лишь "другой стороной", отражением объективной диалектики мира. В аналогичном концептуальном ключе была написана и книга Г. Обичкина "Основные моменты диалектического процесса познания" (1933) Хотя предметом ее была сугубо гносеологическая проблематика, автор тем не менее отвергал "допущение какой-то особой логики или теории познания, отличной от диалектики" и утверждал, что материалистическая диалектика есть единство мировоззрения и метода, теории познания и логики.

Тодор Павлов (псевд. П. Досев) "Теория отражения. Очерки по теории познания диалектического материализма", носивший преимущественно исследовательский характер в отличие от большинства тогдашних работ, в которых комментаторство и интерпретация текстов основоположников марксизма явно преобладали над самостоятельным анализом. Автор проанализировал такие проблемы, как переход от материи к познанию, от ощущения к мышлению, познавательный образ, истина, первичные и вторичные качества, единство непосредственного и опосредствованного в процессе познания и др. В книге философия марксизма толкуется как теория познания, наука о наиболее общих законах содержательного мышления, которое является содержательным потому, что отражает объективное бытие. Георг Лукач "История и классовое сознание" Лукач отвергал, в частности, диалектику природы и ленинскую теорию отражения. Находясь в СССР, Лукач в 1934 г. выступил с самокритикой, но избежать полностью своего былого "левачества" не смог, поскольку оно вполне вписывалось в тогдашнюю идеологическую обстановку. Так, он напрямую связывал идеализм с фашизмом, нигилистически оценил социал-демократическую философию, отвергал возможность этики в марксизме и т. д.

Особенности тогдашней  советской философии наглядно проявились во взглядах, которые пропагандировали М. Б. Митин и его единомышленники. "Гегель и теория материалистической диалектики" (1932), "Боевые вопросы материалистической диалектики" (1936) и др Поставив в качестве главной задачи политизацию философии в духе генеральной линии партии в изложении Сталина, ратуя против "пустого теоретизирования", Митин первоначально разделял вульгаризаторский тезис о философии как одной из форм политики. В дальнейшем, однако, продолжая настаивать на необходимости связи философии с практикой и политикой, он стал критиковать "узколобый" эмпиризм и делячество, считал неправомерным отказ от разработки собственно теоретических проблем философии. Митин признавал идею тождества диалектики, логики и теории познания главной в ленинском этапе философии марксизма, он считал эту идею главной и в своей трактовке марксистской философии. При этом он призывал дать отпор, с одной стороны, "гегелевскому онтологизму", отождествлению диалектики объективного мира с диалектикой познания, отождествлению субъективной и объективной диалектики, а с другой - кантовскому противопоставлению диалектики и теории познания.

18. Преобладающая философская проблематика в 30-40-е годы. Институциональное развитие философии в СССР в 30-40-е годы.

Под вопрос была поставлена центральная проблема 20-х гг. - разработка теории материалистической диалектики.В планах философских учреждений центральное место заняли не собственно теоретические, а "прикладные" проблемы философии. Широкое распространение получила вульгаризация методологической роли философии. Появились статьи на темы: "Диалектика двигателя внутреннего сгорания", "Вопросы венерологии и дерматологии под углом зрения диалектического материализма", "За партийность в математике", "За чистоту марксистско-ленинской теории в хирургии", "О марксистско-ленинской теории в кузнечном деле" и т. д.

30-е годы - это годы навешивания хлестких обвинительных ярлыков. Так, Бухарина Митин называл "кулацким идеологом", "реставратором капитализма".

Уже в 20-е гг. в советской  философии возник вопрос, готовы ли конкретные, особенно естественные, науки  взять на себя разработку тех общих проблем научного мировоззрения, которые раньше разрабатывались под эгидой философии. Речь шла, в первую очередь, о том, стало ли естествознание сознательно-диалектическим и материалистическим, чтобы сыграть такую роль, или философия по-прежнему должна руководить науками, "управлять" ими. В таких условиях наиболее "практичной" для политического руководства страны выступила такая концепция предмета и структуры марксистской философии, которая обеспечивала бы непосредственное мировоззренческое и методологическое руководство всеми естественными и общественными науками. Против истолкования философии марксизма в духе панфилософизма в начале 30-х гг. выступил Д. Б. Рязанов. Он критиковал тех, кто выпячивает философию односторонним образом, как на всеобъемлющую науку, которая дает решения всех конкретных вопросов практической жизни.

19. И.В. Сталин как философ. Краткий курс истории ВКП(б). Возвеличение И. В. Сталина как философа началось еще в конце 20-х гг., хотя в его работах того периода проблемы философской теории не поднимались. Положение изменилось, когда Л. П. Берия изложил на русском языке в своей книге по истории закавказской социал-демократии небольшую работу молодого Сталина "Анархизм или социализм?" (1906 - 1907). Работа была пронизана идеей панфилософизма, такого понимания содержания и структуры марксистской теории, при котором марксизм представляется не только как теория и не просто как цельное научное мировоззрение, но именно как философская система, из которой социализм "вытекает", логически выводится. Но настоящий пик "философского сталинизма" наступил с выходом в свет работы Сталина "О диалектическом и историческом материализме" (она была опубликована в 1938 г. в качестве главы в "Кратком курсе истории ВКП(б)"). В его представлении и диалектический метод, и материалистическая теория - это учение фактически об одном и том же, а именно о бытии, о мире, о жизни, о законах ("чертах") объективной действительности, внешнего мира. Хотя он и говорил о методе познания, даже о диалектическом способе мышления, но, по существу, под методом познания он понимал только сами законы развития объективной действительности. Для диалектического метода, согласно Сталину, характерны четыре "черты": 1) всеобщая связь и взаимообусловленность предметов и явлений; 2) движение и развитие в природе и обществе; 3) развитие как переход количественных изменений в качественные; 4) развитие как борьба противоположностей. Сталин изменил последовательность изложения основных "черт" метода по сравнению с тем, как это было у Гегеля и Энгельса, не включил в число основных диалектических законов закон отрицания отрицания. Изложение Сталиным диалектического метода

фактически означало отождествление метода и теории. Философский  материализм, отделенный от диалектического  метода, был сведен Сталиным к трем "чертам": 1) материальность мира и  закономерности его развития (проблемы материи, движения, пространства, времени, причинности и закономерности в свете новейших данных естествознания); 2) первичность материи и вторичность сознания (проблемы материи как источника ощущения, взаимосвязи мозга и мысли и др.) и 3) познаваемость мира Вопросы познания выступают при этом только как "момент" диалектического метода.

В первую очередь и  главным образом влияние сталинизма на советскую философию связано  именно с этой установкой Сталина  на непосредственную связь философии  с политикой, практикой, жизнью. Идея панфилософизма наложила свой отпечаток и на представления о социальном статусе философии, ее месте в марксистской теории, о ее предмете, структуре, задачах и функциях, о механизме связи философии с практикой, конкретными естественными и общественными науками. В первые годы после выхода в свет работы Сталина "О диалектическом и историческом материализме" ее влияние проявилось, в частности, в том, что в советской литературе упрочилась точка зрения, согласно которой в марксизме вообще нет гносеологии как относительно самостоятельной философской дисциплины.

20. В.Ф. Асмус: вклад в марксистскую философию, история философии, логика.

В.Ф.Асмус был историком  философской мысли и логиком, а также литературоведом; диапазон его научных и общекультурных интересов был чрезвычайно широк. Еще в 1920-х гг. Валентин Фердинандович опубликовал работы об этике Спинозы, диалектике Декарта и Канта. Валентин Фердинандович был прежде всего историком философии. Но в 1947 г., когда автор этих строк вернулся на философский факультет после армии, он был профессоромкафедры логики, к преподанию истории философии его не допускали по идеологическим соображениям. В.Ф.Асмус выступил активным участником движения за восстановление логики как предмета преподавания и научного исследования. В 1944 г. он напечатал статью на логические темы и даже выступил с соответствующей публикацией, адресованной пропагандистам. Его "Логика" 1947 г. явно выделялась из ряда книг по нематематической логике, которые в те годы появлялись одна за другой. И тем не менее она несла на себе отчетливую печать "логической традиционности". Это проявлялось уже в самом ее начале, где говорилось, что логика является теоретической наукой, а ее нормативная сторона представляется чем-то вторичным. Теоретичность логики усматривалась в том, что она изучает логические формы мысли, наиболее отчетливо проявляющиеся в умозаключении; формы эти, в отличие от того, что утверждают о них "логики-идеалисты", в определенном смысле зависят от содержания мышления. Свойства "правильного мышления" -- определенность, последовательность и доказательность -- связывались в книге с четырьмя "логическими законами мышления": тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания, передаваемыми "формулами.Смысл законов противоречия и исключенного третьего объяснялся путем обращения к контрарной и контрадикторной противоположностям, что неявно содержало в себе "круг в определении". Весьма уязвимым было при этом истолкование закона достаточного основания: "для всякого истинного утверждения существует и поэтому должно быть указано достаточное основание, в силу которого это утверждение является истинным

Асмус пытался дополнить  традиционное субъектно-предикатное  истолкование суждений суждениями отношения, а традиционные силлогистические умозаключения -- "несиллогистическими" выводами, основанными на переносе отношений с одних понятий на другие, ошибочно утверждая, будто умозаключения об отношениях не могут быть сведены к силлогизмам. Между тем в рамках традиционной теории дедукции вполне можно обойтись силлогизмами, на что в дальнейшем не преминули обратить внимание многочисленные критики В.Ф.Асмуса. Он воспитал целое поколение советских историков западной философии, а также некоторых логиков (А.И.Уемов, В.А.Смирнов). В асмусовском изложении греческая философия представала как, прежде всего, история рационализма; логическому дискурсу эллинов уделялось большое внимание.

Это не было случайным. Дело в том, что логический дискурс в истории философии почти всегда был связан с диалектикой, а она была в центре философских исследований Асмуса фактически на протяжении всей его творческой жизни. Во всяком случае подзаголовок одной из первых (если не первой) его публикаций -- о диалектическом материализме и логике -- гласил: "Очерк развития диалектического метода от Канта до Ленина".Антибольшевистская статья В.Ф.Асмуса "О великом пленении русской культуры".

Он утверждает, что  вред, причиненный учением Карла  Маркса, "был неисчерпаем. Под  тусклым стеклом теории экономического материализма живая, трепетная плоть  культурного процесса стала обращаться в мертвенный, скованный железными цепями механистического предопределения феномен. <...> -- Метафизическая по существу и догматическая по методу, теория экономического материализма, завладев умами главным образом социал-демократической интеллигенции и полуинтеллигенции... приняла вскоре все черты своеобразной религиозной догмы или секты". В.Ф. называет марксистское учение о культурном процессе "скорбным" -- от него веет "зноем восточного фатализма", и это вызывает резкий отпор со стороны всех тех умов, для которых существо культурной эволюции заключается в творчестве. Он не стремился к созданию собственной научной школы, скупо делясь с аспирантами и студентами-дипломниками своими соображениями относительно направления их размышлений: он просто содействовал тому, чтобы они нашли свой путь в истории философии или логике.

21. М.А. Лифшиц: эстетические взгляды, мифология, диалектика.

В статье «Почему я не модернист?» Лифшиц характеризует модернизм как «евангелие нового варварства». В основе модернистского искусства лежат, по его словам, «культ силы и вкус к разрушению», а его главная, конечная цель – «раздавить червя сознания». Настоящее искусство должно, напротив, прояснять сознание, выражая реальный мир в его собственных, реальных формах. Вместо правды о жизни авангардизм сочиняет миф,лжет людям, замутняет их разум.Для Лифшица хэппенинг и поп-арт – прямые и законные наследники импрессионизма XIX века по линии «логики разложения искусства». Этой логике мифа противостоит логика самих вещей – реализм. В ней реальность есть действующий субъект, а мысль – лишь идеальная функция реальности, выражение и отражение реальности в себе самой. Лифшиц критиковал авангард, а в годы, когда гибли храмы и монастыри, читал лекции и писал статьи о реализме древнерусской иконописи (1938). Лифшиц расширяет рамки данного парадокса, показывая, что консервативные предпочтения в искусстве отличали также двух отцов пролетарской революции – Маркса и Ленина. Причастное истине искусство он именует реалистическим. Понятие реализма у Лифшица не просто одно из направлений в искусстве  любое истинное искусство является реалистическим. Истину Лифшиц понимает в гегелевском духе, как полноту бытия, или соответствие явления своей собственной природе. Истина – это совершенное, идеал. Далеко не любое соответствие мысли фактам опыта делает данную мысль истинной. Все дело в том,каковы сами факты. Истинное (= реалистическое) искусство умеет видеть и показать существенное и ценное во многообразии явлений жизни. Лифшиц расценивает натуралистическую литературу конца XIX века как начало разложения художественной формы и первый шаг к модерну. «Натурализм ставит себе в заслугу именно то, что было недостатком с точки зрения прежнего искусства, а именно – отсутствие высшей оценки, исключение всякой симпатии и антипатии к описываемым явлениям, отказ от внутренней нормы, отделяющей добро от зла, прекрасные формы от безобразных. С точки зрения натурализма все эти различия устарели» .Напротив, сказка или икона, при всей фантастичности своего сюжета, могут иметь «глубоко реальный смысл», если в них точно схвачено различие добра и зла, истины и лжи, красоты и безобразия. Реализм –это верная оценка реальности, выраженная в чувственных формах, почерпнутых в самой реальности.Смешение же прекрасного и безобразного, тем более устранение границ между ними, характерно для плохого, ложного искусства Любое произведение искусства, даже самое абстрактное, отражает нечто в реальности. Понятие отражения у Лифшица, и в марксизме вообще, есть материалистическая версия гегелевского понятия рефлексии. Искусство – одна из форм рефлексии природы в самое себя, а именно ее отражение в художественных образах.