Социальное пространство и время

Предложенное выделение первого диапазона темпоральности перекликается с мыслью Г. Зиммеля о квантах смысла, которые имеют свои "пороги уменьшения": мы не можем бесконечно дробить исторические события на мгновенные картины, ибо в пределе исчезнет "индивидуальность явления". И напротив, поднимая единичные элементы события из их описательной конкретности, мы позволяем им сгущаться, тяготеть к собственному центру, воспроизводя тем самым реальное образование более высокого уровня, объединяющего их.

Нам представляется, что окончательно не решена и проблема прерывности и непрерывности времени. Общепризнанным является определение времени как длительности и последовательности состояний любого процесса. Анализируя время социального процесса, исследователь дробит его на отдельные временные этапы.

Однако еще Г. Зиммель указывал на проблему "пустых интервалов", которые никогда не удается заполнить до конца историку, дробящему историческое событие на атомы. По мнению классика социологической и культурологической мысли, подобная операция и не нужна: это лишило бы единство жизненности. Нам представляется важным подчеркнуть другую сторону данной проблемы: эти точки интервалов тоже есть схема времени, отделяющая один атом события от другого. Эта кажущаяся "пустота" не менее важна, чем то, что она отделяет. Не сознание определяет границу, порог уменьшения: он определен объективно, но не только содержанием единой жизненности события, но и сеткой наименьших значимых интервалов. Именно они фиксируют начало и конец события.

Понимание времени как рисунка, отделяющего одни события от других, дает возможность представить время как качественную определенность именно данного процесса, а не только относить его к другим. Это опять же проявляется в языке. Так, слово "ветхий" обозначает "исконное", "древнее", "давнее", "старое", "отживающее", "пришедшее в негодность от долгого употребления". Интересно, что в Новом завете "ветхий человек" - это человек, родившийся в прародительском грехе и не возродившийся духовно. А исконный смысл слова "ветхий" (также "ветох") все же относит его к другому (в данном случае астрономическому) процессу - это "последняя четверть лунного цикла", родственно латинскому vetus - "год", др. - индийскому vatras - "годовалый".

Еще один пример. Для понимания сущности и последствий Семилетней войны нам недостаточно анализировать только ее сражения, походы и переговоры, и тем более не нужно исследовать время сердечных сокращений и ритм напряжения мускулов каждого солдата. Нам достаточно просто обозначить начало и конец правления Фридриха Великого. "Но как только историческое сознание обращается к обозначаемому этим понятием - к его войнам, хозяйственной политике в Пруссии, к его отношению к французскому духу и к прусскому земельному праву - как тут же каждый из этих элементов сгущается, начинает тяготеть к собственному центру. Непрерывность его связей с другими элементами сохраняется только за счет своего рода интерполяции, с помощью которой идея живого непрерывного процесса заполняет пустоты". Но, будучи очерченным хронологическими линиями, время Фридриха Великого или королевы Виктории не заканчивается с их правлением, а продолжает существовать в модифицированных формах.

Линейность времени сейчас также поставлена под сомнение. Данное обстоятельство особенно характерно для исследований по проблемам социального времени. "Всем временным отношениям в мире свойственна определенная длительность, представляющая собой последовательность и рядоположенность сменяющих друг друга моментов и состояний" (Философский энциклопедический словарь). Но общество представляет собой переплетение самых разнообразных и разнонаправленных сил и действий, имеющих разный "возраст", находящихся на разных стадиях своего индивидуального развития, демонстрирующих специфическую ритмику и разнофазность. Поэтому реальное время общества складывается из времени субъектов и процессов, принадлежащих различным эонам и хроносам.

Примитивная линейная интерпретация истории была преодолена уже в древнем мире, например, у Аристотеля и Полибия. О повторяемости исторических событий, о возвращении к исходному состоянию и последующем возрождении и упадке размышляли царь Соломон в Экклезиасте, мудрецы Древнего Китая и Индии. Попытка выявить объективную "естественную" повторяемость в смене династий и форм государственного правления, в расцвете и упадке материальной и духовной культуры предпринималась и историками средневекового Китая, и арабскими философами позднего средневековья, и европейскими просветителями нового времени.

Считалось, что цикличный характер человеческой истории зависит от циклизма природных явлений. Так, в основу восточного календаря был положен месячный, годовой, двенадцатилетний циклы Луны, Солнца, Юпитера.

Современные исследователи выявили 10 порядков циклов солнечной активности - от малых (не более 1 года) до больших (около 1 млрд лет).

Одними из показателей солнечной активности являются пятна на Солнце, измеряемые в числах Вольфа, и вспышки. С 1749 г. состоялось 22 одиннадцатилетних цикла солнечной активности, в которых активность поднималась до значений от 49 до 201 единицы (среднее - 114 единиц).

Как доказал Чижевский, последствия космических событий на Земле бывают катастрофическими. Но земные системы (атмосфера, недра, человек, животные) реагируют на них не одновременно. Так, земные недра запаздывают во времени на 15-20 лет в зависимости от их "подготовленности".

Циклический характер мировой истории был подмечен Д.Вико в "Основаниях новой науки об общей природе наций". Впоследствии, исследуя законы цивилизационного развития, А. Тойнби выявил циклы "чередования статики и динамики в ритме Вселенной". Принцип циклизма использован и в теории П. Сорокина: циклическая флуктуация трех социокультурных типов (идеационального, сенситивного, идеалистического).

Применительно к масштабам человеческой жизни давно был подмечен 12-летний цикл, нашедший свое отражение в циклах восточного календаря. Этот 12-летний цикл воспроизводил 12-летний же цикл Юпитера, который является причиной приливов на Солнце. Это обстоятельство было исследовано К. Фламмарионом.

Д. Кондратьев выявил "длинные волны" истории продолжительностью примерно 50 лет. В большинстве случаев экономисты пытаются раскрыть эндогенные механизмы разворачивания данных циклов, то есть выводят их движущие силы из самой экономической сферы, будь то перенакопление капитала и динамика нормы прибыли у марксистов или "пучки инноваций" у Й. Шумпетера и его последователей.

П. Сорокин сделал вывод о существовании ненаправленных, хотя и не отличающихся четкой периодичностью колебаний (флуктуаций) экономической, политической и профессиональной стратификации и мобильности. Во многих случаях время выступает внешним к социальным процессам способам измерения происходящих в них изменений.

Как видим, определенное понимание социального времени было предложено раньше, чем представление о существовании такового. Парадигма линейного времени всемирной истории была окончательно подорвана в концепциях Н. Данилевского и О. Шпенглера. Они же существенно обогатили представление о времени общества. В этих концепциях каждой культурой порождалось свое особое время (каждая из замкнутых культур у Шпенглера имеет свой темп развития, свою последовательность событий, обладает отведенным ей временем жизни) Ю а само время мыслилось не только как длительность, но и как прерывание этой длительности.

В ХХ в. рождается новое понимание действительности: мир впервые открывается как событие. Обогащается нелинейное понимание времени: появляются представления о маятникообразном движении, спиралевидном, волновом.

Победа реляционной концепции времени в области социальной философии была подкреплена появлением концепции нелинейной эволюции культуры. Нелинейная модель анализа истории, предложенная Ф. Броделем, базируется на двух концептуальных установках: концепции глобальной истории и категории длительной временной протяженности (la longue duree). Глобальная история имеет слоистую структуру, в которой отражается наличие в исторической действительности нескольких уровней. Глобальная история предполагает динамику взаимосвязанных уровней исторической действительности, которая осуществляется не в виде единонаправленной и равноускоренной эволюции, а представляет собой неравномерные, смещенные во времени движения, поскольку каждой исторической реальности свойствен свой временной ритм. Такая установка означает преодоление плоскостного взгляда на историю.

Наконец, следует отметить еще один подход: понимание времени как механизма координации культуры, социальных институтов и структур. Благодаря исследованиям Э. Дюркгейма и его школы время стали рассматривать как символическую структуру, которая способствует организации общества посредством временных ритмов. Дюркгейм интерпретировал время как коллективный феномен, как продукт коллективного сознания.

Для Дюркгейма все члены общества имеют общее временное сознание, время является социальной категорией мысли, продуктом общества. Коллективное время является суммой временных процедур, которые вместе взятые образуют культурный ритм данного общества.

Представления Дюркгейма о времени были связаны с ньютоновской парадигмой. (Существуют объективированные и видимые структуры, представленные социальными фактами.)

6. проблемы социального пространства  и времени

Пространство и время — общие формы координации материальных объектов и их состояний. Пространство — это совокупность отношений, выражающих координацию сосуществующих объектов, их расположение друг относительно друга и относительную величину (расстояния и ориентация); время — совокупность отношений, выражающих координацию сменяющих друг друга состояний (явлений), их последовательность и длительность»[68].  
При этом субстанциальная и реляционная концепции не связаны однозначно с материализмом и идеализмом. Здесь возможны любые сочетания.  
Основные свойства пространства и времени. Пространство и время как формы координации материальных объектов обладают свойствами, изучение которых сыграло выдающуюся роль в развитии физики. Этими свойствами являются трехмерность пространства, одномерность и необратимость времени, однородность и изотропность пространства и, наконец, однородность времени.

1. Трехмерность пространства. Трехмерность  пространства представляет собой  эмпирически констатируемое фундаментальное  его свойство, которое выражается в том, что положение любого объекта может быть определено с помощью трех независимых величин. Здесь существенно наличие именно независимых величин, а не конкретный их характер, ибо последний зависит от выбираемого познающим субъектом способа описания положения тел в пространстве (т.е. от используемой системы координат).

Наряду с понятием трехмерного пространства в науке широко используется понятие многомерного (я-мерно го) пространства, или п- мерного многообразия. И хотя в научной литературе понимание действительного смысла этого термина не вызывает сколько-нибудь значительных затруднений, тем не менее в околонаучной литературе нет недостатка в сомнительных спекуляциях вокруг «-мерных пространств.  
На самом деле никакого четвертого, пятого и т.д. пространственного измерения, разумеется, нет; реальное пространство трехмерно, а понятие я-мерного пространства представляет собой типичный пример математического обобщения[69].  
Понятие «-мерного пространства является математической абстракцией, позволяющей использовать ранее разработанный геометрический аппарат при изучении новых сторон действительности. Это не пустая фикция, а отражение действительности, но отражение не ее пространственных свойств, а самых разнообразных иных свойств, которые в определенном отношении оказываются как бы пространственно-подобными.

2. Необратимость времени. В отличие  от пространства, время одномерно  и необратимо. Одномерность его  означает, что для фиксации положения  объекта (события) во времени достаточно  одной величины — промежутка времени t, прошедшего от некоторого начала отсчета t = 0. Важнейшей чертой времени является его необратимость. Пространство «обратимо» в том смысле, что в любую его точку можно попасть и дважды, и трижды, и т.д. Во времени это невозможно — оно необратимо течет от прошлого через настоящее к будущему. То, что воспроизводится с помощью памяти, образует прошлое, а непосредственно переживаемое — настоящее. Отсюда рождается мысль вообще вывести направленность (необратимость) времени из особенностей нашего сознания.

 
Научный реалист не может согласиться с такой трактовкой вопроса. Исходя из объективности времени, и его необратимость надо выводить не из сознания, а из свойств объективных процессов. В макроскопических процессах эта необратимость находит свое отражение в законе возрастания энтропии. Этот закон утверждает, что в любой замкнутой системе энтропия никогда не убывает, она возрастает или в пределе остается постоянной. Процессы, в которых энтропия увеличивается, называются необратимыми, те же, в которых она остается постоянной, — обратимыми. Необратимость и обусловливает (выражает) физическую неэквивалентность двух направлений времени: прошлое и будущее различаются как состояния с соответственно меньшей и большей энтропией.

Для микромира вопрос о необратимости времени должен решаться на основе теории микропроцессов — квантовой механики. На первый взгляд кажется, что здесь оба направления времени равноправны. Действительно, основное уравнение квантовой механики — уравнение Шрёдингера — симметрично по отношению к изменению знака времени (как и основное уравнение классической механики — второй закон Ньютона). Но, как указывают Л .Д. Ландау и Е.М. Лифшиц, несмотря на эту симметрию, квантовая механика содержит в себе физическую неэквивалентность двух направлений времени, связанную с основным для нее процессом взаимодействия квантового объекта с классическим объектом (т.е. системой, с достаточной точностью подчиняющейся классической механике). «...Если с данным квантовым объектом последовательно происходят два процесса взаимодействия (назовем их А и В), то утверждение, что вероятность того или иного результата процесса В определяется результатом процесса А, может быть справедливо лишь в том случае, если процесс А имел место раньше процесса б»1.  
Отмеченное обстоятельство и делает взаимодействие квантового объекта с классическим необратимым, приводящим к появлению различия между прошедшим и будущим.  
3. Однородность и изотропность пространства и однородность времени. Однородность пространства означает равноправие всех его точек, отсутствие каких-либо выделенных точек; изотропность — равноправие всех возможных направлений; наконец, однородность времени проявляется в равноправии всех моментов времени.  
Однородность пространства и времени и изотропность пространства выражают фундаментальные свойства мира и связаны с важнейшими законами физики — законами сохранения. В начале XX в. в работах ученых геттингенской школы Д. Гильберта, Ф. Клейна и Э. Нетер была сформулирована так называемая теорема Нетер, гласящая, что если свойства системы не меняются от какого-либо преобразования переменных, то этому соответствует некоторый закон сохранения. Поскольку независимость свойств от преобразования переменных означает наличие в системе симметрии относительно данного преобразования, постольку теорема Нетер может быть сформулирована как утверждение о том, что наличие в системе симметрии обусловливает существование сохраняющейся для нее физической величины, и наоборот.  
Однородность пространства и времени и изотропность пространства как раз и означают инвариантность системы по отношению к определенным преобразованиям переменных: однородность времени — по отношению к сдвигам времени, т.е. к изменению начала отсчета; однородность пространства — по отношению к сдвигам в пространстве, т.е. к переносу начала координат; изотропность пространства — по отношению к повороту осей системы координат в пространстве. Отсюда вытекают наиболее фундаментальные законы сохранения: симметрии относительно сдвига времени (т.е. однородности времени) соответствует закон сохранения энергии; симметрии относительно пространственного сдвига (т.е. однородности пространства) — закон сохранения импульса; симметрии относительно поворота координатных осей (т.е. изотропности пространства) — закон сохранения момента импульса (углового момента).