Становление материалистического и идеалистического миропонимания

Введение.

Миропонимание – система идей о происхождении и структуре мира, о факторах, создающих и поддерживающих наблюдаемые в нем связи, отношения, о причинах и характере мировых изменений и месте человека в мире. Миропонимание составляет познавательно-интеллектуальную сторону мировоззрения. 

Содержание миропонимания существенно зависит от уровня развития науки и общественной практики. Будучи частью мировоззрения, миропонимание является материалистическим или идеалистическим.

Идеалистическим миропониманием обладают люди, полагающие, что в основе всего лежит дух, сознание, а информация и материальный мир – вторичны. Сознание определяет бытие.

Древнейшая форма идеалистического миропонимания - религиозная; для неё характерно признание бога или множества богов создателями и управителями мира, определяющими его судьбы, роль человека в нем. С наибольшей полнотой особенности этой формы миропонимания нашли выражение в мировых религиях, особенно в христианстве и исламе.

Возникшие позднее философские идеалистические системы миропонимания (Платона, Лейбница, Гегеля) проводили ряд общих с религией идей, хотя в иной, более абстрактной форме.

Материалистическим миропониманием обладают люди, считающие, что материя  первична, а сознание (дух) – вторично, что бытие человека определяет его  сознание, а Бога нет. По сути это - материалистический атеизм, который зародился в глубокой древности (Гераклит, Демокрит, Эпикур, Ван Чун).

Воспитание в русле материалистического или идеалистического атеизма является причиной становления мозаичного (все процессы и явления во Вселенной управляемы, имеют причинно-следственную связь), либо калейдоскопического (всё происходит само собой и потому неуправляемо) миропонимания человека по отношению к окружающему миру.

 Атеистическим, хотя порой и непоследовательным, было миропонимание мыслителей-материалистов Нового времени — Декарта, Спинозы, Дидро, Гольбаха и других – опиравшееся на использование механики в качестве универсального фактора для объяснения явлений различных областей действительности. Последовательно атеистическим является миропонимание диалектического и исторического материализма, обобщающее все достижения современного естествознания и обществ, практики. Рассматривая мир как структурно неисчерпаемую, многообразную движущуюся материю, вечную и бесконечную, это миропонимание закрывает всякие лазейки для протаскивания идеи бога.

Приверженцы идеалистического атеизма верят не Богу – Творцу и Вседержителю, а всего лишь в  выдуманную носителями концепции злонравия  «идею Бога». Даже если верующие «в Бога» регулярно ходят в церковь (в мечеть, либо синагогу), читают молитвы, строго исполняют все ритуалы  и догмы, предписанные толкователями  «священного писания», то они всё  равно остаются атеистами, к тому же ещё являются и «жертвами» лжецов и злоумышленников. По сути «вера  в Бога» – идеалистический атеизм. Противопоставление материи и информации (что первично?) – надуманно с целью отвлечь людей от насущных проблем реальной Жизни и Бога истинного.

Становление материалистического  и идеалистического миропонимания

Философия – это не плод «изумления», а удовлетворение возникшей потребности  все понять, объяснить, в какой-то мере это познанное использовать. В ходе исторического становления  человечества мир его жизнедеятельности резко расширился.

«Счастлив ребёнок:

Ему и в коляске просторно!

Вырастет —

Тесным покажется мир...»

Эти слова поэта и философа Г. Гейне очень точно передают ту переломную эпоху, когда сами условия жизни, сам характер жизнедеятельности потребовали философии. Рутинность общественной жизни, ручное производство, рабский труд, наличие свободных территорий, мыслительное «плавание» в царстве религиозно-мифологических представлений, близость природно-климатических условий зон ранних цивилизаций делали все ранние народы детьми природы и мысли.

Перелом, так называемое «осевое  время», начался тогда, когда произошёл перелом в укладе общественной жизни, когда рушилась родоплеменная организация общежития, когда люди почувствовали на своей шкуре, что не только огонь обменивается на все, но и на золото обмениваются все товары, а на товары – золото. Мысль принадлежит древнегреческому философу Гераклиту. Просто формируется новый общественный уклад жизни, потребовавший от человека реальных знаний мира, себя, знания складывающегося общества. Уже не хватало того, о чем вещали оракулы, что сообщали внутренности жертвенных животных. Резкое расширение знаний реального мира, повышение эффективности деятельности давали людям уверенность, что можно постичь мир, была бы только «мудрость».

К середине первого тысячелетия  до н. э. человек уже состоялся (развился) не только физически, материально-деятельно, но и духовно. Он начинал понимать свою непохожесть на природу, одновременно и не воздвигая барьера между собой и остальной природой. Сама мифология делается объектом анализа, причём не только теоретического, но и художественного. Начало такого анализа положил Гомер, когда в его «Илиаде» и «Одиссее» переплелось земное и небесное, боги, герои и простые смертные. У греков сложился основной литературный жанр – трагедия, где всесильный рок оказался вплетённым в судьбы героев, а художественный анализ божественно-человеческого бытия одновременно был и показом картины того, как человек, опираясь на свои силы, знания, «хитроумность» в достижении своих целей противостоял всесильной судьбе, заставлял мифологических богов служить людям. Назревал вопрос осознания бытия и своего места в этом бытии. Мифологическая картина мира уже не устраивала «мыслящее» человечество.

А. Ф. Лосев в работе «Философия. Мифология. Культура» привёл интересное свидетельство: «Когда кто-то спросил Анаксагора (философа V века до н. э., основоположника афинской философской школы), для чего лучше родиться, чем не родиться», последний сказал: «Чтобы созерцать небо и устройство всего космоса».

Время простого созерцания уже миновало; созерцая, человек одновременно стал размышлять; а размышлять для того, чтобы понять, уяснить, увидеть закономерное в мире случайностей, причинность и всеобщность в калейдоскопе вещей, событий, явлений. Отсюда и название первых размышляющих над миром людей – «философы», т.е. любители мыслительной работы, стремящиеся за ясным, всем видимым миром увидеть его невидимые пружины, обеспечивающие стабильность и повторяемость в мире, делающие возможным человеческое бытие.

Но древние мыслители не порывали вместе с тем и со своей родовой  пуповиной – мифологией. Даже самые, скажем так, атеисты и безбожники отдавали своеобразную дань своим богам, хотя и отодвигали их в далёкие миры, откуда человечество с его страстями и житейскими треволнениями делалось невидимым. «Философ» – это не мудрец, а только «любитель мудрости». Мудры, т.е. всезнающи и всевидящи, одни боги, а человек лишь стремится приблизиться к истине, как бы желает приоткрыть покров неведомого, хотя замыслы первых любителей мудрости, как свидетельствуют названия частично дошедших до нас произведений, были мощными и всеохватывающими. В своей «детской резвости» они смело колебали «треножник» бытия, стремясь объяснить все: богов, мир, себя. Мир этим детям философской мысли казался простым и постижимым.

Не следует думать, что в период формирования философского мышления не существовало стихийной, массовой философии. Дело в том, что в силу своей  практически-деятельной сущности человек  постоянно ставил рядом вопросы  «Что?» и «Почему?». На вопрос «что?»  ответ напрашивался сам собой. Что? – это то, с чем человек имел соприкосновение в своей повседневной деятельности, что было перед его глазами и оказывалось вплетённым в повседневную деятельность: дерево, рыба, лодка, земля, горшок, стрела и т.п. Что? – это, по сути, весь естественный мир, окружающее бытие. Но та же повседневная практика заставляла увидеть повторяемость многих явлений: регулярность обращения солнца, смена времён года, параллельность явления рождений и смерти. Уже в древних мифах присутствовала идея об умирающих и воскресающих богах. Но закономерность превращения растения в колос и будущее зерно человек осознал и без обращения к мифологии. Поиски причин явлений, с которыми соприкасался человек, диктовались потребностями практики. С задачами предвидения явлений, их побудительных причин человек столкнулся в тот момент, как стал осваивать земледелие и приручать животных. К примеру, даже в наше время у агронома болит голова перед весенним и осенним севом. Какие культуры сажать и сеять? Здесь мало знать культуру земледелия и Агро приёмы, важно предвидеть сезонные явления, причём лучше на длительный период. Гидрометеослужба, при всей оснащённости приборами и данными мировой службы погоды, даёт прогнозы вероятные, и чем они долгосрочнее, тем доля их истинности уменьшается. Положение древнего земледельца было во сто крат труднее. Понять причины – это обезопасить своё существование. Так что вопрос «почему?» диктовался потребностями самой практики, жизни.

Но философское «Почему?» отличается от повседневного своей шириной, глобальным характером. Древние философы не искали ответа на вопросы типа «Почему из зерна вырастает колос?» или «Почему из косточки вырастает виноградная лоза?». Они стремились пробиться к всеобщему, к первоосновам всего бытия. Так, если сородичи могли думать над причинами смерти их родственника, то философы пытались объяснить смерть вообще (одинаково и рождение). Если рядовой земледелец был уверен в неизбежности наступления весны, то философ пытался понять закономерность всех наблюдаемых закономерностей, т.е. он искал всеобщее во всем и для всего. Отсюда и глобальность замыслов первых философов: понять, что такое мир вообще, в чем его причина, первооснова, что всем движет и куда; в равной степени эти же вопросы ставились и по отношению к человеку: в чем человеческая природа, его общность и особенность по отношению к миру, в чем смысл жизни и смерти, какова природа духовности, почему общество постоянно меняется, а природа остаётся все той же и т.п. Объяснения были либо материалистические, либо идеалистические.

Для уяснения вопроса становления  основных философских направлений  – философского материализма и философского идеализма – необходимо учитывать, что человек видел перед собой два вида реальности: окружающий материальный мир (моря, горы, растительность, звёздное небо, солнце и т.п.) и мир своих мыслей об этом мире (мир чувств, эмоций). В сознании человека этот второй мир был так же реален, как и мир внешней природы. Если прибавить к этому образы мифологизированного сознания (вера в реальность многочисленных божеств, неумолимого, но невидимого рока, довлеющей судьбы и т.п.), то увидим, что человек оказывается как бы под прессом двух миров: мира материальной природы, частью которого выступает и его телесность со всеми физиологическими отправлениями, и таинственного мира неведомых и не воспринимаемых высших сил. Однако их реальность подтверждается самим фактом наличия человеческой духовности, которая в остальном мире нигде не наблюдается.

В силу обстоятельств перед человеком  вставала дилемма: что на что похоже, человек на природу или природа  на человека? Если допустить первый вариант (человек похож на природу), то здесь следует предположить, что, поскольку в природе мы никакой  духовности не наблюдаем, то и её присутствие в нас – это только мнение; в человеке есть только природное, материальное, но немного иначе организованное. Если направить сравнение по второму варианту (природа похожа на человека), то отсюда невольно следует вывод, что природа так же духовна, как духовен и человек, только её духовность кроется за миром видимым, она также внутри природы или даже вне её, и потому мы увидеть её не в состоянии, можем только чувствовать её присутствие в грозных природных явлениях, в наблюдаемой закономерности материального мира, в организующей роли вещественных связей и т.п. И в той же степени, в которой человек своим миром мыслей, чувств, планов руководит своей деятельностью, с такой же повторяемостью скрытая в природе духовность проявляется в материальном мире, в его закономерностях и связях. Как в человеке присутствует душа, в такой же степени присутствует Душа Мира – его первооснова, его жизненная сила.

В итоге есть все основания сделать  вывод, что материалистическое и  идеалистическое направления в  объяснении природных явлений и  самого человека появляются вполне закономерно: хотя они взаимно противоположны, но для появления каждого из них, в силу общего уровня представлений  о внешнем мире, имелись достаточные  основания.

Зародившись, эти направления миропонимания  оттачивались, совершенствовались, выступая в окончательном виде как вопрос о том, что первично: материальное или духовное, есть ли, кроме мира видимого, мир невидимый, но управляющий  миром видимым, а наша духовность – это только слабый отблеск высшего  мира. Следовательно, различие между философским материализмом и философским идеализмом заключается в том, какая сущность принимается за первооснову бытия, появился ли мир по воле какой-то высшей силы (как в религии – Бога), а человек оказался промежуточным звеном – природным в своей телесности и духовным, т.е. причастным к невидимой первооснове – высшему Духу, идее, мировому разуму и т.п.

Философский материализм – это  мировоззрение, заключающееся в  том, что на мир здесь смотрят  как на извечно сущий, т.е. всегда существующий, меняются только его звенья, уровни в силу естественных законов; человек – звено природы, появившийся на Земле в ходе эволюции природной материи, когда за миллиарды лет Земля из раскалённой массы превращалась в шарообразное остывающее тело, на котором шли сложные физико-химические процессы, приведшие в конце концов к появлению белковых соединений, т.е. первоосновы всех последующих форм жизни – от простейших до человека. Однако эта естественная картина появления человека, его мозга как основы всей его духовности до сих пор остаётся гипотезой, поскольку человечество ещё не сумело проделать эксперимент по превращению неживого в живое. Более-менее вероятным является только утверждение, что жизнь в ее простейших формах появилась на земле около двух млрд. лет назад. Следовательно, природа «живого первоатома», лаборатория превращения неживого в живое нам пока неизвестна. А потому уже многие тысячелетия идёт спор двух мировоззрений, материализма и идеализма, причём этот спор идёт на пользу обоим направлениям: он заставляет думать, отыскивать аргументы в обосновании «истинности» именно данного направления, что в итоге движет вперёд всю философию, расширяет аспекты поисков аргументов, углубляясь в исследование природы (привлекая данные естествознания), одновременно анализируя и «человеческую составляющую» бытия: его биофизиологическую природу, социальность существования, слагаемые духовности, механизмы мыслительной деятельности. Сложился отдельный раздел философии – философская антропология, которую в равной мере используют как материалисты, так и идеалисты, только с противоположными целями: идёт своеобразное «перетягивание одеяла».