Техника символичной деятельности

Москвы. Повторение звуков гр – кр – рск – кр напоминают нам  крики  страуса.

Все это навевает мистический трепет. Брюсов выбрал необычайный  для  русской

поэзии  размер  –  с  разным  количеством  ударных  слогов  в  строчках.  Он

показывает красоту безобразного (грязные крылья,  стервятники,  падаль).  Мы

как будто находимся в нереальном мире, космосе, где царит тишина и покой.  В

первой строфе через страуса  Брюсов  проводит  аналогию  с  Москвой,  говоря

«Грязные  крылья  по   темной   почве   раскинуты,   //Кругло-тяжелые   веки

безжизненно сдвинуты,//Тянется шея –  беззвучная,  черная  Яуза»,  он  имеет

ввиду то, что Москву заполнила грязь и тени заняли все ее пространство.  Она

устала терпеть всю пошлость, которая заполонила все!

          У  остальных  поэтов,  не  символистов,  символ  принимает  более

аллегоричную  форму,  форму  сравнений;  символисты  же  выходят  за   рамки

аллегорий. У них символ приобретает более  обширные  границы,  принимая  при

этом самые необычайные формы. В данном стихотворении  это  отчетливо  видно.

Брюсов сравнивает Москву со страусом.

Андрей Белый

 

       Андрей Белый  создал  свой  особый  жанр  –  симфония  –  особый  вид

литературного  изложения,  по  преимуществу  отвечающий   своеобразию   его

жизненного восприятия и изображений.  По  форме  это  нечто  среднее  между

стихам  и прозой. Их отличие  от  стихов  в  отсутствии  рифмы  и  размера.

Впрочем, и то и другое словно непроизвольно вливается местами. От  прозы  –

тоже существенное отличие в особой напевности строк. Эти  строки  имеют  не

только смысловую, но и звуковую, музыкальную подобранность  друг  к  другу.

Этот ритм наиболее выражает переливчатость и связность всех  душевностей  и

задушевностей окружающей действительности. Это  именно  музыка  жизни  –  и

музыка не мелодическая…а самая сложная симфоническая.

          Белый  считал, что поэт-символист –  связующее  звено  между  двумя

мирами: земным и небесным. Отсюда и новая  задача  искусства:  поэт  должен

стать не только художником,  но  и   «органом  мировой  души…тайновидцем  и

тайнотворцем жизни».  От  того  и  считались  особенно  ценными  прозрения,

откровения, позволявшие по слабым отражениям представить себе иные миры.

 

                            Тело стихий

                 В лепестке лазурево-лилейном

                 Мир чудесен.

                 Все чудесно в фейном, вейном, змейном

                 Мире песен.

 

                 Мы – повисли,

                 Как над пенной бездною ручей.

                 Льются мысли

                 Блесками летающих луч

  Дмитрий Сергеевич Мережковский

 

       Мережковский  утверждал, что: «…три главных элемента  нового искусства

–   мистическое   содержание,   символы    и    расширение    художественной

впечатлительности».   Индивидуальное,   личное   переживание,   по    мнению

Мережковского, только тогда ценно, когда оно дополнено не  просто  привычкой

или самой острой плотской страстью, а чувством  единения  двоих  в  любви  –

настоящей, подлинной любви. Но и это еще не все. За  тайной  любви  человеку

должна отрыться тайна новой общности людей,  объединенных  какими-то  общими

устремлениями. Естественно, легче всего такая связь могла  осуществляться  в

религии, где  люди  связаны  общей  верой  (ведь  и  само  слово  «религия»,

«religio», в переводе с латинского означает «связь»).  Поэтому  Мережковский

в своей поэзии стремился доказать, что вся история человечества основана  на

повторяющемся из  века  в  век  противоборстве  Христа  и  Антихриста,  лишь

воплощающихся  в  исторические  фигуры.  Для  того  чтобы  спасти  общество,

русской интеллигенции необходимо, по его мнению,  преодолеть  атеизм.  «Хама

грядущего победит лишь Грядущий Христос».

          Все  это говорит о том, что Мережковский в своей  поэзии  отражает

религиозную, мистическую позицию, выходя тем самым в иные  миры  и  постигая

там истину.

           Стихотворением,  которое  наиболее  ярко   отражает   творчество

Мережковского, является стихотворение «Поэту».

                              И отдашь голодному душу твою и напитаешь  душу

                           страдальца, тогда свет твой  взойдет  во  тьме  и

                           мрак твой будет как полдень.

                                                              Исаия, LVIII

               Не презирай людей! Безжалостной  и гневной

               Насмешкой не клейми их горестей  и нужд,

               Сознав могущество заботы повседневной,

               Их страха и надежд не оставайся  чужд.

               Как друг, не как судья неумолимо-строгий,

               Войди в толпу людей и оглянись  вокруг,

               Пойми ты говор их, и смутный  гул тревоги,

               И стон подавленный невыразимых  мук.

               Сочувствую горячо их радостям  и бедам,

               Узнай и полюби простой и темный люд,

               Внимай без гордости их будничным  беседам

               И, как святыню, чти их незаметный  труд.

               Сквозь мутную волну житейского  потока

               Жемчужины на дне ты различишь тогда;

               В постыдной оргии продажного  порока –

               Следы раскаянья и жгучего  стыда,

               Улыбку матери над тихой колыбелью,

               Молитву грешника и поцелуй  любви,

               И вдохновенного возвышенною  целью

               Борца за истину во мраке  и крови.

               Поймешь ты красоту и смысл  существованья

               Не в упоительной и радостной  мечте,

               Не в блеске и цветах, но  в терниях страданья,

               В работе, в бедности, в суровой простоте.

               И, жаждущую грудь роскошно утоляя,

               Неисчерпаема, как нектар золотой,

               Твой подвиг тягостный сторицей  награждая,

               Из жизни сумрачной поэзия  святая

               Польется светлою, могучею струей.

 

       Здесь автор  выбрал  форму  напутствий,  он  как  бы  оформляет  свое

произведение по принципу библии, он словно пишет заповеди для  поэта.  Самая

главная  мысль  этого  произведения  заключается  в  том,  что  поэту  нужно

опуститься на уровень простого народа и понять  его.  Мережковский  считает,

что поэт, прежде всего человек,  поэтому  он  не  должен  отворачиваться  от

ближнего своего, он должен понять его и простить  ему  все.  Автор  говорит,

что сердце поэта должно быть всегда открыто для чужих бед и  болей;  говорит

ему истины, в которых поэт и познает вдохновение (ведь когда  человек  видит

«Следы раскаянья и жгучего стыда, // Улыбку матери  над  тихой  колыбелью,//

Молитву грешника и поцелуй  любви,//  И  вдохновенного  возвышенною  целью//

Борца за истину во мраке и крови» - он не может  устоять,  и  именно  в  эти

моменты и возникает, приходит к нему истина, которую он  так  долго  искал).

Следующим напутствием поэту Мережковский говорит о том, что красоту и  смысл

существования он может постичь «Не в упоительной и радостной мечте,//  Не  в

блесках и цветах, но в терниях страданья,// В работе, в бедности, в  суровой

простоте» - этим Мережковский хочет сказать, что прекрасное надо  искать  не

там, где все  покрыто  красивой  оболочкой,  а  там,  где  царит  страдание,

бедность, нищета, ведь, чтобы понять смысл жизни поэту нужно пройти все  эти

этапы самому:  бедноту и суровую  простоту,  тернии  и  страдание.  В  конце

автор говорит, что если поэту удастся пройти  все  эти  препятствия  на  его

пути, то муза сама найдет его. Это и будет, по  мнению  автора,  венцом  его

скитаний.

Александр Блок.

 

 

 

       В своем раннем  творчестве  Александра  Блока  практически  во  всех

стихотворениях присутствует образ Прекрасной  Дамы.  За  её  образом  стоит

мистическое постижение бога, порыв к

идеалу. Это синтез гармонии  и  добра,

Вечная женственность, тайна. Поэт  ощущает  себя  рыцарем,  отдающим  жизнь

служению даме. Блоком была создана целая система символов.  Так,  например,

заря, звезда, солнце, белый свет – это Прекрасная  Дама,  круг,  размыкание

кругов – порыв к Ней, ветер – знак Её приближения, утро, весна – надежда на

встречу, зима, ночь, синий цвет – разлука, крушение идеалов  и  надежды  на

встречу, «жолтый» - пошлость, «чорный» - мистика, опасность.

       Однако Блока  не стоит  рассматривать  только  как  певца  Прекрасной

Дамы.  Он   открывает   читателю   греховный   мир,   порождающий   мятежи,

кровопролитные войны, втягивая в свою орбиту человеческие души. И как голос

надежды звучит пение девушки из церковного хора, отмеченной лучом небесного

огня:

           Девушка пела в церковном хоре

 

           О  всех усталых в чужом краю,

 

           О  всех кораблях, ушедших в море,

 

           О  всех, забывших радость свою.

           Так  пел ее голос, летящий в купол,

 

           И  луч сиял на белом плече,

 

           И  каждый из мрака смотрел и слушал,

 

           Как  белое платье пело в луче,

 

 

           И  всем казалось, что радость будет,

 

           Что  в тихой заводи все корабли,

 

           Что  на чужбине усталые люди

 

           Светлую  жизнь для себя обрели.

 

 

           И голос был сладок, и луч был тонок,

 

           И  только высоко, у царских врат,

 

           Причастный  тайнам, — плакал ребенок

 

           О  том, что никто не придет назад.

 

 

       Образно-символистический  ряд этого стихотворения сочетает  в себе

конкретно-исторические реалии (трагические последствия русско-японской

войны), и мистические подозрения художника, воспринимающего «белое платье в

луче» как голос вечного, безмолвного мира высшей Любви. Эта способность

поэта прозреть сущность бытия даёт ему возможность в полной мере осознать

отношение «страшного мира» и идеала в собственной душе.