Центрально-азиатская стратегия Обамы

Центрально-азиатская  стратегия Обамы

Введение

Начало нового президентского срока Владимира Путина совпало  по времени с ослаблением российских позиций в Центральной Азии. Еще  в мае 2012 г. у России усилились  трения с Таджикистаном из-за условий  его присоединения к Таможенному  союзу.

28 июня Узбекистан приостановил  членство в Организации Договора  о коллективной безопасности (ОДКБ). 11 июля министр обороны Кыргызстана  Талайбек Омуралиев заявил, что киргизская сторона намерена поднять арендную плату за использование Россией военных объектов на территории республики. Третий Международный газовый конгресс, прошедший 23 мая в Туркменбаши (Туркменистан), подтвердил начатый три года назад курс Ашхабада на диверсификацию маршрутов экспорта углеводородов [1].

На этом фоне в Центральной  Азии усилились позиции Соединенных  Штатов. Элиты центральноазиатских  государств возвращаются к проектам взаимодействия с США в военно-политической сфере. Администрация Барака Обамы  использует эти настроения для укрепления позиций Вашингтона. Пять лет назад среди российских политологов был популярен тезис об «уходе Америки из Центральной Азии». В середине 2012 г. подобные представления выглядят преждевременными.

Центральная Азия: взгляд из Вашингтона

Интерес американской элиты  к Центральной Азии появился после  ввода советских войск в Афганистан в 1979 г. Это событие вызвало болезненную  реакцию в Вашингтоне. Администрации  Джимми Картера (1977–1980) и Рональда Рейгана (1980–1988) опасались, что СССР создает  плацдарм для рывка к нефтегазовым ресурсам Персидского Залива. Соединенные  Штаты также поддерживали афганских  моджахедов для ослабления позиций  Советского Союза. Американская дипломатия наладила систему партнерства с  Пакистаном и КНР на антисоветской  основе. К концу 1980-х годов в американской аналитике появился термин «Центральная Азия» (Central Asia).

Американская «Центральная Азия» не тождественна советской  «Средней Азии». В Советском Союзе  понятие «Средняя Азия» включало в себя Узбекскую, Таджикскую, Туркменскую и Киргизскую ССР. К Центральной Азии в американском понимании помимо них относят Казахстан, западные районы КНР, Афганистан, Пакистан, иногда – зону индо-пакистанского конфликта и Монголию. За этим читался политический подтекст: расширенно трактуя понятие «Центральная Азия», американцы не признавали претензий России на приоритетное партнерство с республиками бывшего СССР [2].

Администрации Джорджа Буша-старшего (1989–1992) и Уильяма Клинтона (1993–2000) обсуждали новую роль Центральной  Азии в политике Вашингтона [3]. Приоритетное место в документах 1990-х годов занимала поддержка Вашингтоном альтернативных России маршрутов экспорта энергоносителей. (В августе 1997 г. администрация У. Клинтона объявила Каспийское море сферой «национальных интересов США».) Американские эксперты выражали озабоченность усилением позиций талибов в Афганистане.

И все же до конца прошлого века проблемы Центральной Азии не были для США приоритетными. Перелом  наступил после прихода к власти в 2001 г. республиканской администрации  Джорджа Буша-младшего. Это было вызвано тремя причинами.

Первая – создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). 15 июня 2001 г. Россия, КНР, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан преобразовали  «Шанхайский процесс» в полноценную  организацию. Параллельно Россия и  КНР подписали 16 июля 2001 г. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве («большой договор»). Документ фиксировал: 1) отказ сторон от использования силы во взаимоотношениях друг с другом; 2) приверженность принципам мирного сосуществования; 3) взаимное уважение права на выбор собственного пути; 4) поддержку принципов территориальной целостности и незыблемости суверенитета. Эти положения перекликались с программными документами ШОС. В Вашингтоне появились опасения, что Россия и КНР создают в Центральной Азии первую после окончания «холодной войны» систему обеспечения региональной безопасности без участия США.

В создании ШОС был и  неблагоприятный для Америки  идеологический подтекст. Во второй половине 1990-х годов администрация У. Клинтона внедряла в международные отношения  практику принудительной смены режимов  под лозунгом «гуманитарного вмешательства». Российско-китайский «большой договор» 2001 г. и документы ШОС осуждали практику ограничения суверенитета. Для США это означало появление  блока, который, пусть декларативно, не был согласен с политикой Вашингтона.

Вторая причина – усиление конфронтации США и КНР. В 1995 г. администрация  У. Клинтона провозгласила переход  к стратегии «сдерживания Китая» («containment of China»). И все же в конце 1990-х годов США колебались между  политикой силовых демонстраций и стремлением «вовлечь» КНР  в интеграционные объединения на Тихом океане. Только в ходе президентской  кампании 2000 г. кандидат от республиканцев Дж. Буш-младший назвал Китай «стратегическим  противником» США. Этот вывод был  подтвержден в Стратегиях национальной безопасности США 2002 и 2006 гг.

Отсюда – усилившийся  при республиканцах интерес Соединенных  Штатов к Центральной Азии. После  волнений в Синьцзян-Уйгурском автономном округе (весна 1997 г.) в американской аналитике стали мелькать упоминания о «слабости» западной границы КНР. Этот вывод подтверждался военными соображениями: именно на западе расположены  стартовые позиции китайских  межконтинентальных баллистических ракет. Можно спорить о мотивах открытия американских военных баз в Узбекистане  и Кыргызстане. Однако после их открытия пусковые установки китайских стратегических ядерных сил оказались в зоне досягаемости фронтовой авиации  США.

Третьей причиной стало проведение антитеррористической операции НАТО в  Афганистане. После терактов 11 сентября 2001 г. США открыли военные базы в Центральной Азии: Ханабад в  Узбекистане, Манас – в Кыргызстане. ВВС США получили также право  использовать в транзитных целях  аэропорты Таджикистана (Душанбе, Курган-Тюбэ) и Казахстана (Луговой). У США появилось  военное присутствие в регионе, связанное с размещением американских контингентов в Афганистане и  Пакистане. На рубеже 2001–2002 гг. американские эксперты заговорили о том, что впервые  в истории Америка стала «евразийской державой».

Новый взгляд на роль Центральной  Азии был закреплен в Стратегии национальной безопасности США 2002 г. «Евразия» и Ближний Восток были объявлены в ней приоритетными регионами с точки зрения национальных интересов Соединенных Штатов. В то же время такой традиционно приоритетный регион, как Европа, был отодвинут на третью позицию. В документе утверждалось, что в Центральной Азии сосредоточены «вызовы и возможности» для Америки в новом веке. К первым относились транснациональный терроризм, радикализация ислама и наркотрафик. Ко вторым – наличие больших (хотя и недоказанных) запасов углеводородов и возможность ограничения влияния КНР.

Администрация Дж. Буша-младшего озвучила, таким образом, базовые  идеи центральноазиатской политики США. Во-первых, Центральная Азия важна  для Америки, и уходить из нее Вашингтон не намерен. Во-вторых, присутствие в Центральной Азии позволяет США решать комплекс военно-политических задач: от борьбы с транснациональным терроризмом до ограничения ресурсов России и «сдерживания» КНР. В-третьих, ни Ташкентский договор 1992 г., ни ШОС не препятствуют США выстраивать свою систему отношений с центральноазиатскими государствами. Эта система может совпадать, а может и не совпадать с интересами России и КНР.

Стратегия прорыва

В начале нового века администрация  Дж. Буша-младшего предприняла попытку  активного вмешательства в центральноазиатскую  политику [4]. 13 марта 2002 г. США и Узбекистан подписали Декларацию о стратегическом партнерстве и основах сотрудничества. 18 апреля 2002 г. министр иностранных дел Таджикистана Талбак Назаров и заместитель госсекретаря США Ричард Армитидж выступили с совместным заявлением о намерении строить «качественно новые долгосрочные отношения, опирающиеся на решение общих задач». 1 июля 2002 г. Центральная Азия была включена в зону ответственности Центрального командования вооруженных сил США.

Весной 2002 г. администрация  Дж. Буша-младшего стала зондировать  возможность вступления или предоставления Соединенным Штатам статуса ассоциированного члена ШОС. Предложения Белого дома поставили ШОС на грань кризиса [5]. Узбекистан поддерживал американские предложения. Китай выступил против подключения Вашингтона к ШОС. Россия оказалась в сложном положении: она стремилась сохранить единство организации и в то же время не желала ссориться с американцами (в условиях 2002 г. последнее означало трудности в отношениях с Узбекистаном). Только выведя за скобки вопрос об американском присутствии, страны ШОС приняли Устав организации на Санкт-Петербургском саммите 7 июня 2002 г.

Американские СМИ обсуждали более амбициозные проекты. На случай провала переговоров об участии США в ШОС американские эксперты предполагали возможность подписания «антитеррористического пакта» с участием Афганистана, Пакистана, Узбекистана, Кыргызстана, США и, возможно, Таджикистана. Другой проект предусматривал воссоздание Организации Центрального договора (СЕНТО). Эта организация, созданная на базе «Багдадского пакта» 1955 г., включала в себя Турцию, Ирак, Иран, Великобританию и Пакистан. Соединенные Штаты участвовали в работе ее органов на правах наблюдателя. Теперь речь могла идти о создании «обновленного СЕНТО», формально предназначенного для борьбы с транснациональным терроризмом, с участием США, стран Центральной Азии, Афганистана и Пакистана.

Однако администрация  Дж. Буша-младшего взяла курс на «ускоренную  демократизацию» Центральной Азии. 14 января 2003 г. Конгресс США принял резолюцию Маккейна–Либермана, предусматривавшую расширение финансирования демократических организаций в центральноазиатских государствах. Осенью 2004 г. Конгресс США заморозил военное сотрудничество с Узбекистаном под предлогом «нарушений прав человека» в этой стране. В марте 2005 г. администрация Дж. Буша-младшего поддержала «революцию тюльпанов» в Кыргызстане. В мае 2005 г. Вашингтон осудил президента Узбекистана Ислама Каримова за «непропорциональное» применение силы при подавлении мятежа в Андижане. В ответ 29 июля 2005 г. МИД Узбекистана потребовал от США свернуть военное присутствие до конца 2005 г.

Ограниченное  присутствие

Свертывание военных баз  в Узбекистане сократило американские ресурсы в регионе. В распоряжении Вашингтона осталась только военная  база НАТО в Манасе (Кыргызстан). (В  октябре 2005 г. госсекретарь США Кондолиза  Райс и президент Кыргызстана  Курманбек Бакиев договорились перевести  на эту базу американский военный  контингент из Узбекистана.) Во второй половине 2000-х годов политика США  в Центральной Азии свелась, по сути, к удержанию своего военного присутствия  в Кыргызстане.

Однако, несмотря на сокращение ресурсов, США не свернули внешнеполитическую активность в Центральной Азии. В 2006 г. при Государственном департаменте США было создано новое Бюро Центральной и Южной Азии. В мае 2007 г. состоялся визит в Вашингтон министра иностранных дел Республики Казахстан Марата Тажина, давший старт возобновлению американо-казахского диалога. 22 июня 2009 г. после напряженных переговоров Кыргызстан и США договорились о перепрофилировании авиабазы «Манас» в Центр транзитных перевозок в международном аэропорту «Манас».

В отношении ОДКБ Соединенные  Штаты проводили двойственную политику. Эта организация была создана 29 апреля 2003 г. на Душанбинском саммите стран-участниц Ташкентского договора коллективной безопасности. Ни США, ни Североатлантический альянс не признавали ОДКБ. Не последовало  официальной реакции Вашингтона и Брюсселя и на озвученные 8 июля 2004 г. предложения генерального секретаря  ОДКБ Николая Бордюжи о сотрудничестве с НАТО. И все же Соединенные  Штаты с 2008 г. активизировали сотрудничество с Россией в области совместной борьбы с производством и транспортировкой наркотиков из Афганистана. Вашингтон  официально поддерживал деятельность ОДКБ по противодействию афганскому наркотрафику.

Более перспективным вторая администрация Дж. Буша-младшего (2005–2008) считала развитие партнерства с  Индией. Подписанное 2 марта 2006 г. американо-индийское  соглашение о сотрудничестве в сфере  мирного использования атомной  энергии означало частичное признание  Соединенными Штатами ядерного статуса  Индии. 15 марта 2007 г. была запушена «инициатива  четырех» – практика совместных военно-морских  учений США, Австралии, Индии и Японии. 19 июля 2009 г. последовало американо-индийское  соглашение о мониторинге конечного  пользователя. Индийская сторона  получила право на закупку американской военной техники, а Соединенные  Штаты – возможность отправлять военные миссии в индийскую армию. Партнерство с Индией позволяло  США постоянно присутствовать в  непосредственной близости от Центральной  Азии и, главное, приобрести в лице Дели союзника по продвижению региональных инициатив в сфере безопасности.

Лиссабонский  поворот

Толчком к новой активизации  американской политики в Центральной  Азии стал Лиссабонский саммит НАТО 20–21 ноября 2010 г. В ходе саммита было принято решение о выводе в 2014 г. вооруженных сил альянса из Афганистана. В результате в Афганистане  должны будут остаться только вспомогательные  силы НАТО для тренировки афганских  сил самообороны. Перед США встал  вопрос о маршруте вывода контингента  НАТО.

Теоретически вывод сил  альянса можно осуществить двумя  маршрутами. Первый – «южный» –  через Пакистан и, возможно, Индию. Второй – «северный» – через Центральную  Азию. После конфликта с Пакистаном в конце 2011 г. перспективы использования  «южного» маршрута вызывают сомнения. Отсюда – растущее внимание Белого дома к «северному» направлению. Это предполагает расширение взаимодействия США с Узбекистаном и Таджикистаном.

В свою очередь, страны Центральной  Азии проявили интерес к возрождению  взаимодействия с США.

27 сентября 2010 г. было подписано  Соглашение между КНР и Российской  Федерацией о сотрудничестве  в борьбе с терроризмом, сепаратизмом  и экстремизмом. На саммите ШОС  в Астане 3 июня 2011 г. лидеры России  и КНР поставили вопрос о  закреплении его положений на  уровне организации. Эти события  вызвали настороженное отношение  Узбекистана и Таджикистана, которые  были обеспокоены растущим влиянием  России и КНР. Вашингтон попытался  воспользоваться открывшимся «окном возможностей» в Центральной Азии.

Избирательное партнерство

Дипломатия Б. Обамы базируется на установлении партнерства со странами Центральной Азии в отдельных сферах. Речь идет, прежде всего, о партнерстве в вопросах предстоящего вывода войск НАТО из Афганистана. США также прощупывают возможность сохранения американского присутствия в регионе после 2014 г.