Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное  автономное образовательное

учреждение высшего профессионального  образования

«Южный федеральный университет»

 

Отделение «Регионоведение»

 

Куканова Вероника Владимировна

 

Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации

 

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

студентка 2 курса 1 группы

по направлению 032000 –  Зарубежное регионоведение

(Евразийские исследования)

 

Научный руководитель –

Добаев Игорь Прокопьевич

 

 

Ростов-на-Дону - 2013

Оглавление

Введение 2

Идентичность  России 5

Россия  как европейская страна 7

Россия  как цивилизация 11

Взгляд  на Россию со стороны евразийства 14

Жизнеспособность  России как цивилизации 19

Угрозы  на пути формирования России как цивилизации 22

В глобальном «интерьере» 26

«Концепция-2020» 28

Заключение 31

Список  литературы 33

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 «От края до края своих равнин, от берега до берега морей, Россия внемлет всемогущему голосу Бога, который обращается к человеку, возгордившемуся великолепием жалких своих городов. <...> Удивительно, как мощно одарены нации от природы: на протяжении более чем столетия благовоспитанные русские - знать, ученые, власти предержащие - только тем и занимались, что клянчили идеи и искали образцы для подражания во всех обществах Европы. И что же? Смешная фантазия государей и придворных не помешала русскому народу остаться самобытным».

Астольф де Кюстин

Введение

Что есть Россия? Это действительно  сложный вопрос, на который вряд ли возможен однозначный ответ. Подобный вопрос, особенно в эпоху перемен, предполагает непростую формулу  ответа. Тем более что исторический опыт свидетельствует о различных  ипостасях и версиях Руси, России, о сосуществовании типологически  разных русских стран.

Причем не только в историческом, диахронном русле, считая от мозаики  Киевской Руси и региона Ордынского улуса, Московского царства и  Российской империи до России-СССР и России-РФ. Но также в географическом, пространственном прочтении данной темы: северо-восточной Московии, обширной северо-западной Новгородской и Псковской  республик, южно-западнорусского государства  Великого княжества Литовского и  Русского, а впоследствии - Малой, Червонной  и Белой Руси. Не говоря уже о  легендарной Тмутаракани, восточных  землях и подданствах (кое-что из этого наследия, кстати говоря, сохранялось  в титуловании российского государя).

Поиск содержательного, полноценного ответа на вопрос о культурно-исторической сущности российского общественного  организма, обладающего колоссальной, однако не простой для освоения территорией, специфическим миропониманием и  реализующего собственную формулу  миростроительства, отчасти напоминает юридическое расследование, в ходе которого фиксируются не только внешние признаки ситуации, но и внутренние, психологические мотивы поступков.

Так же в ходе социального, исторического исследовательского процесса, в присутствии своего рода присяжных заседателей (народа), обнаруживается и декларируется подлинная суть событий.

Выраженным признаком  российского бытия является, пожалуй, его пограничность, прочерченная линиями старых и новых трансграничных и межцивилизационных трактов. Территория России последовательно очерчивалась и прирастала в соответствии с географией «путепроводов» своего времени. Ее внешние рубежи обрамлены пунктирами значимых торговых маршрутов - начиная со знаменитого днепровского западного пути «из варяг в греки», но также волжского «к персам», а порою дальше, по следам странствий, скажем, Афанасия Никитина. Южная граница - это фактически линия Великого шелкового пути. На севере же, вдоль Ледовитого океана, проходил «соболиный тракт», уходивший за Урал, в Мангазею и далее чуть ли не к водам Великого океана.

Преодолев в конце концов пределы Евразии, российская государственность  в весьма своеобразном обличье (напоминавшем отчасти матрицу Ост- и Вест-Индских компаний) вышла на просторы третьего континента. Иными словами, обустроив контур даже не евразийской, а уникальной триконтинентальной державы.

Рассуждая о пространственных измерениях российской государственности, мы порою забываем, что Россия исторически  не только евразийское пространство, она шире. Это был прообраз уникальной трансконтинентальной страны, раскинувшейся  в один из периодов своей истории  не на двух, но на трех континентах, включив  тихоокеанские острова, Аляску и  часть Калифорнии

И всё-таки: что же такое  Россия? Она - не Азия и не Европа, не Евразия и не Азиопа. И не наследница Византии. Все это внешние обличья, не открывающие внутреннюю, прикровенную суть культурно-исторического пространства. Россия также не моноэтническое государство и не просто пограничная территория христианской культуры.

Мыслилась она своими идеологами и метафизиками как «особое место», средоточие «остатка» верных, которые  хранят истину в мире, заливаемом водами нового потопа, и являются новой  общностью: именно в этом смысле - Третьим  Римом, где, кстати, русские - не этнос, а «ромеи», а Русское царство - царство Ромейское.

Подобные культурно-исторические инстинкты и мотивации проявлялись  в собирании разноплеменных народов, в прозелитических и культуртрегерских амбициях, в освоении мозаичных восточных и южных пространств, а заодно в усвоении их опыта и умений, включая «ордынское» наследие.

На протяжении длительного  периода подобные умонастроения - подчас в весьма различных обличьях - питали Россию, являясь подспудной движущей силой как внутренней, так и  внешней экспансии.

Предельность и напряжение, наличествующие в ощущении метаисторической роли, предопределили широкий спектр претензий на универсальную, державную  роль и на глобальное присутствие.

Приходится, однако, еще раз  подчеркнуть: подобное самосознание народа и власти, самоопределение и возвеличивание страны, уверенность в предначертанной  ей провидением совершенно особой роли предполагали возможность не только запредельного взлета, но и ужасного низвержения.

 

Идентичность России

Россия — одна из тех  стран, которая в последние столетия развивалась в соответствии с  ориентациями европеизма. Но в этой культуре европеизм был не единственным, а лишь поздним ее уровнем, ставшим  сознанием России. Бессознательное же России сформировано византийскими и еще более древними — восточными традициями. Россия демонстрировала себя на уровне сознания западной державой, о чем свидетельствовал, например, проект создания Священного Союза Александра I, утверждающего единство европейского христианского мира, но на уровне подсознания она представляла собой более сложный цивилизационный организм.

Когда предшественник О.Шпенглера — Н.Данилевский формулировал, что в своих взаимоотношениях с Россией Запад никогда не доверял России в силу ее сохраняющейся самостоятельности, то он не учитывал еще одного аспекта, способного быть аргументом в пользу такого утверждения. Стараясь сохранить свою самостоятельность, Запад исключал возвращение в восточный мир, в безличную стихию, и растворение в этой стихи. В соответствии с этим комплексом он не доверял и не мог доверять России полностью потому, что Россия продолжает оставаться двуликим Янусом. В иных суждениях она предстает синонимом Востока. Этому удивляться не приходится, поскольку населяющие ее народы исповедуют ислам. А следовательно, в противостоянии Запада и Востока Россия воспринималась слабым звеном. Растворение Запада в восточном мире, о возможности чего пишет К.Ясперс, могло начаться именно с России. В этом и скрывается причина некоторого недоверия Запада по отношению к России. Россия воспринималась проблемой именно с этой точки зрения.

Теперь перейдем к рассмотрению идентичности современной России. Предварительное  разбирательство того, что следует  понимать под термином «Запад», снабдило нас надежным инструментарием, позволяющим  определить, что мы понимаем под  «Россией». И после этого можно  уже вполне корректно и обоснованно описать соотношение и того и другого в настоящем и вероятном будущем. Существует два принципиально различных понимания современной России (впрочем, это можно сказать и о царской романовской, где велись оживленные споры по тому же поводу). Россию можно понимать либо как страну, либо как самостоятельную цивилизацию. В зависимости от принятого решения, как мы понимаем Россию, будет определяться и структура наших отношений с Западом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Россия как европейская страна

Если Россия — страна, то ее следует соотнести с другими  странами, например, такими как Франция, Германия, Англия или США. Следовательно, ее придется отнести к Европе (по частичному географическому расположению, преобладанию христианства и индоевропейскому происхождению доминирующих славянских этносов — в первую очередь, великороссов) и соответственно к «Западу». Многие считают Россию европейской державой. Такое мнение преобладает:

• у романовской аристократии,
• у русских западников и
• у современной российской политической элиты.

Из уст Путина и Медведева  мы неоднократно слышали высказывания о том, что «Россия — европейская  страна». Если встать на эту позицию, то надо почти сразу признать, что  Россия — «плохая, а то и вовсе  ужасная европейская страна», так  как она явно выпадает из того, что  принято считать нормативным  образцом западной цивилизации. Ценностная, социальная, политическая, культурная и психологическая идентичность России настолько отличается от европейского и американского общества, что  сразу же возникает сомнение в  ее принадлежности к Западу. Самый  главный критерий при этом — природа  российской модернизации. При ее рассмотрении мы явно видим все признаки экзогенности, то есть внешнего происхождения модернизационного импульса, который не вызревал внутри самого общества, но искусственно и насильственно (авторитарно или тоталитарно) навязывался сверху тиранической властью деспота (Петр Великий) или экстремистскими фанатиками (большевики). В России не вызревали и не вызрели:

• ни капитализм,
• ни индивидуализм,
• ни демократия,
• ни рационализм,
• ни личная ответственность,
• ни правовое самосознание,
• ни гражданское общество.

Напротив, преобладали и  преобладают до сих пор установки  традиционного общества:

• патернализм,
• коллективизм,
• иерархичность,
• отношение к государству и обществу как к семье,
• превосходство морали над правом, этического мышления над рациональным и т.д.

Кроме того, Россия впитывала  многие европейские черты — как  ценностные, так и технологические, но адаптировала их к своему собственному укладу и заставляла служить своим интересам и своим ценностям. Россия активно черпала у Запада различные элементы, но им упорно не становилась. Отсюда — крайнее раздражение людей Запада (и особенно русских западников) в отношении России, которая представляется им зловещей и агрессивной «карикатурой на Европу», имитирующей ее внешние формы, но вкладывающей в них свое исконно русское содержание. Россия отличается не просто от какой-либо европейской страны, подобно тому, как и те различаются между собой. При пересечении российских границ меняется сам культурный дух, мы переходим из одного культурно-исторического типа к другому. Россия отлична именно от Европы, от Запада всего целиком. Если же настаивать, что Россия все-таки — это часть Запада и европейская страна, то можно сделать два вывода. Либо Россию надо фундаментально реформировать в западном ключе (чего пока никому не удавалось довести до конца), либо Россия представляет собой какой-то иной Запад, «другую Европу». Первый случай наиболее частый. Но то упорство, с которым русский народ и русское общество отказываются от глубинной вестернизации (лишь имитируя ее внешне), саботируют принятие европейских ценностей (подделывая их под особый национальный лад), отыскивают в самом западном обществе экстравагантные сценарии, позволяющие ускользнуть или размыть строгий императив чисто западных ценностей и установок (что очевидно и в царский, и — особенно — в советский период), заставляет полагать, что превращение русских в европейцев дело совершенно безнадежное. И Россия так и останется лишь «недо-Западом», «Западом второго сорта» — не в силах впитать по-настоящему сущность западной идентичности. Второй случай, когда речь идет о том, что Россия — это Запад, но другой, не менее сложен. Во-первых, даже если сами русские считают себя «Западом», но только особым — например, православным, поствизантийским, славянским и т.д., европейцы никогда не признавали и не признают этого, считая такую претензию «высокомерной и бездоказательной амбициозностью». Попытки настаивать на ней только усилят напряженность и вызовут ответную реакцию. Если Россия — это Запад, причем настаивающий на том, что его надо принимать и признавать таким, каков он есть, само понятие «Запад», острота его исторического, геополитического, технологического и культурного вектора, размывается, рассеивается и рушится. Если Россия часть Запада, то Запад больше не Запад, а не пойми что.