Международная политика в XXI веке

Пятое. Усиление сепаратистских тенденций и регионального национализма.

Характерной особенностью проявления этих тенденций стало  то, что в 21 веке отмечался значительный рост подобных настроений в таких  высокоразвитых европейских государствах, как Бельгия, Великобритания и Испания.

Шестое. Ослабление влиятельности европейской политики США.

Эта тенденция  объясняется:

• стремлением США решать международные проблемы с помощью силы в одиночку, игнорируя суверенитет стран, которые, с американской точки зрения, представляют угрозу безопасности США;
• неприятием Европой принципа единоличного лидерства США и поддержкой ею многополярности современного мира;
• ростом разногласий в оценке моделей социально-экономического развития (в США - капитализм в классическом воплощении, в Европе - социал-демократическая модель);
• уменьшением значимости Европы в списке приоритетов американской внешней политики и национальной безопасности;
• смещением интересов США в сторону внеевропейских регионов (Азиатско-Тихоокеанский регион, Центральная Азия, Ближний Восток);
• ослаблением американского влияния на Европу в связи с растущей оппозицией военной кампании США в Ираке, острой критикой политики Буша в целом и падением его рейтинга, что приводит к уменьшению политических ресурсов США в Европе;
• осознанием европейским сообществом усиления роли Европы на фоне ее падения для США.

В этой связи  Соединенные Штаты вынуждены искать пути минимизации последствий перечисленных процессов и возвращения своих прежних позиций на европейском континенте. Одним из них администрация Буша выбрала программу ПРО, предусматривающую размещение на территории Чехии и Польши элементов американской противоракетной обороны. В случае реализации этих планов не исключено, что в перспективе США могут воспользоваться прецедентом для нанаращивания и других ракетных средств в Европе (возможность размещения ударных баллистических ракет большой и средней дальности в шахтных «пусковых установках», которые планируются построить в Польше, т. е. создание прямой угрозы безопасности Беларуси).

Вместе с тем нынешнее охлаждение трансатлантических отношений, вызванное неоднозначностью восприятия планов США со стороны европейцев, нельзя рассматривать как долгосрочную тенденцию. Политическая практика показывает, что определенные различия между ЕС и США в их политике, видении современного мира и своего места в нем не столь велики, чтобы говорить о кризисе отношений. Это, скорее, временный конфликт, недопонимание друг друга. В настоящем политическом кризисе не заинтересованы ни Соединенные Штаты, ни Европа. Есть много политических, экономических и военных факторов, диктующих обеим сторонам необходимость быть вместе во всех вопросах и проблемах современного мира.

Среди других, менее значимых тенденций Европейского региона можно выделить:

а) возрастание  разочарованности населения восточноевропейских государств, в своих ожиданиях от вступления этих стран в ЕС. Связывая с присоединением к Евросоюзу надежды на быстрое улучшение своего материального положения и обеспечение безопасности. Народы этих государств все в большей степени осознают, что членство в ЕС - это не только права на получение финансовых привилегий, инвестиций и других льгот, но и большие обязанности, влекущие ущемление их суверенитета и права проводить самостоятельную политику;

б) возрастание  социальной напряженности. Эта тенденция  связана с двумя главными причинами: а) недовольством со стороны коренных граждан ущемлением их социальных прав; б) выступлениями иммигрантов и их борьбой за свое социальное положение и религиозные права в западноевропейских странах (Франция, Италия, Испания, Германия).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.МЕЖДУНАРОДНАЯ  ПОЛИТИКА АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО  РЕГИОНА (АТР)

 

Основные тенденции  региональной политики АТР связаны с возрастающими его весом и ролью на международной политической и экономической арене. Осознание своей значимости в мире способствует сближению политических и экономических позиций стран региона и выработке общих подходов в решении международных и региональных проблем.

В этой связи  в качестве основной политической тенденции можно выделить возрастание консолидации внутри региональной политики АТР и ее влияния на решение мировых проблем.

Свидетельством  такой политической консолидации являются, в частности, документы 15-й сессии Азиатско-Тихоокеанского парламентского форума (январь 2007 г., Москва) и Сиднейского саммита АТЭС (сентябрь 2007 г.).

В ходе этих и  других мероприятий были выработаны согласованные подходы по следующим основным вопросам:

а) достигнуто единство взглядов на проблемы мира и безопасности в регионе, построение архитектуры современного мира, базовым элементом которой названа многополярность. Подчеркнута значимость АТР как «локомотива» в отстаивании и применении этого фундаментального принципа. Осуждена практика односторонних действий и решений на мировой арене;

б) достигнут консенсус по проблеме поэтапного построения универсальной общерегиональной системы безопасности. В качестве основных ее механизмов названы региональные и субрегиональные институты сотрудничества и интеграции, в частности, такие авторитетные межгосударственные и неформальные структуры, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Региональный Форум АСЕАН (АРФ), Форум «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (АТЭС); отмечена роль этих организаций в углублении регионального антитеррористического сотрудничества, борьбе с организованной преступностью, торговлей людьми.

Препятствиями по обеспечению безопасности в этом регионе называются нерешенность межгосударственных и внутригосударственных конфликтных проблем, существующих практически во всех его страх;

в) достигнут  относительный консенсус по вопросам нераспространения ядерного оружия, особенно в оценке ядерных испытаний  в КНДР, квалифицированных как «действия, представляющие угрозу международному миру».

Вместе с  тем в этой связи следует отметить, что крайне неблагополучной, с точки  зрения ракетно-ядерного нераспространения, наряду с КНДР все больше становится Южная Азия, где де-факто ядерные государства Индия и Пакистан сохраняют большой риск межгосударственных вооруженных конфликтов. Развернувшееся между этими странами интенсивное соперничество в ракетно-ядерной области фактически не контролируется мировым сообществом.

Азиатско-Тихоокеанский регион отличается от остальных ярко выраженным разнообразием в уровне развития отдельных его государств, благосостоянием их народов, своими политическими и экономическими интересами. Вместе с тем, несмотря на наличие таких разнообразий, в этом регионе можно выделить общие тенденции, присущие отдельным его субрегионам. С этой точки зрения АТР можно подразделить на восточноазиатский, южноазиатский и западноазиатский субрегионы, включая Ближний Восток.

Если говорить о субрегиональной политике применительно к тенденциям, то в качестве общей можно назвать усиление экономической и политической влиятельности субрегиональной политики на Азиатско-Тихоокеанский регион в целом.

Следует отметить, что степень такой влиятельности различна и зависит от многих факторов (состояния экономики, военного потенциала, этнических и межгосударственных отношений и т. д.). Одни из них оказывают положительное влияние на общее развитие региона и его роль на мировой арене (высокий экономический и военный потенциал), другие - отрицательное (военные и этнические конфликты, слаборазвитая экономика и т. п.).

В отличие от Евросоюза, где «локомотивом» интеграции стал альянс ведущих европейских государств Франции и Германии, в Восточной Азии главные экономические гиганты Япония и Китай оказались не только не способными объединиться, но в последние годы допустили ощутимые обострения двусторонних отношений. Тем не менее, пока преждевременно говорить о фундаментальных сдвигах в японо-китайских отношениях, основным препятствием для улучшения которых остается соперничество двух государств на региональном и мировом уровнях. Одним из наиболее наглядных примеров бескомпромиссного столкновения Японии и КНР является, в частности, энергичное противодействие Китая получению Японией места постоянного члена Совета Безопасности ООН.

Одновременно  все в большей степени вырисовывается тенденция возрастания роли Китая не только в этом субрегионе, но и в АТР в целом. Последние события показывают, что КНР в своем внешнеполитическом курсе переносит акцент с использования противоречий в системе международных отношений («теория трех миров», политика «единого фронта») на обеспечение баланса интересов всех участвующих сторон, где учитывалась бы не столько реальная мощь того или иного государства, сколько его объективные национальные интересы. Новый подход КНР к понятию и роли военной силы предполагает, что в современных условиях сила государства и его влияние на международной арене определяются не столько величиной военного потенциала, сколько уровнем экономического и научно-технического развития.

Особой проблемой  восточноазиатского субрегиона и АТР в целом является ядерное разоружение КНДР.

Вторым по своей  значимости в АТР является южноазиатский субрегион. Его влиятельность определяется не только тем, что здесь проживает почти 1,5 млрд человек (около пятой части населения планеты), но и ролью в формировании региональной политики в целом.

Наиболее влиятельным  государством южноазиатского субрегиона является Индия, которая превращается в важный фактор в стратегическом соотношении сил в Азии и мире. Именно Индия наряду с Китаем, Японией и Южной Кореей определяет всю региональную политику АТР.

Реалии сегодняшнего дня показывают, что огромная территория (в основном исламская), которая протянулась от Атлантического побережья Африки до Пакистана, переживает острейший кризис. Наиболее взрывоопасным и в этой связи тормозящим позитивные процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе продолжает оставаться западноазиатский субрегион. Война в Ираке и Афганистане, неурегулированность израильско-палестинского конфликта, нерешенность курдской проблемы, напряженные отношения ряда государств этого субрегиона, обострение внутриполитической обстановки в Пакистане и т. д. заставляют региональных политиков и международные организации держать данный субрегион в центре своего постоянного внимания.

В этой связи  можно говорить, что все более  слабым звеном американской политики в данном регионе становится иранское направление. Это объясняется провалом планов США по использованию «демократизированного Ирака и Азербайджана для давления на Иран» и поддержке в нем сепаратизма, а также более активным вовлечением в указанные события Ливии и Сирии. Большим ударом по иранской политике США стало подтверждение несостоятельности американских обвинений в адрес Ирана по проблеме разработки и практического создания им ядерного оружия.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.МИРОВАЯ  ПОЛИТИКА И ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЙ  РЕГИОН

 

Основными тенденциями политического развития латиноамериканского региона на современном этапе являются:

- в экономической  области: вступление экономики региона в завершающую фазу отхода от неолиберальных идей; сдвиг экономической политики в сторону социально ориентированной модели;

- в политической  области: ослабление «левого дрейфа» в политике латиноамериканских стран, отход от леворадикальных идей и рост популярности право- и левоцентристских взглядов.

Эти два основных взаимозависимых фактора определили общую тенденцию латиноамериканского  региона - рост осознания политической элитой и всем населением стран региона его значимости как полноценного, влиятельного игрока в мировой экономике и политике.

Наиболее характерной  политической тенденцией Латиноамериканского региона последних лет является сдвиг внутриполитических процессов в большинстве его стран влево. Спектр таких убеждений варьируется от: лево- и правоцентристских, до лелево-радикальных. Помимо экономических причин отказа от неолиберальной экономической политики, центростремительные тенденции объясняются рядом социальных трансформаций, в частности, преобразованием самого общества государств этого региона.

Идеологической  базой данного процесса являлись анти либерализм в экономике и антиамериканизм в политике. Степень их проявления в разных странах различная. От открытых (Куба) - до менее выраженных (Чили, Перу), и слабых (Бразилия, Аргентина) форм.

В основе этого  идеологического постулата лежит аргумент о тяжелых последствиях и социальных издержках «неолиберальной глобализации», реализованной в странах Латинской Америки под нажимом США.

Следует подчеркнуть, что «неолиберальная волна» по-американски  накрыла латиноамериканские государства не в одинаковой степени. Наиболее привлекательными, в этом смысле являются, Бразилия и Аргентина.

Крах неолиберальных идей просматривается и на примере Чили - страны, где в течение десятилетий режим Пиночета насаждал неолиберальную политику под патронажем США. Как показывает анализ социально-экономического развития Чили, нынешняя президент страны Мишель Бачелет, как и ее предшественник Р. Лагоса (оба - представители соцпартии) в значительной степени отошли от неолиберальных идей и взяли на вооружение идеи неосоциализма.

Наиболее показателен  данный процесс в Венесуэле и Боливии, а также приближающемся к ним по этим взглядам Эквадоре. Концепция «социализма XXI века», выдвинутая венесуэльским лидером У. Чавесом, стала активно тиражироваться в этих странах и даже за пределами Латинской Америки. Она не имеет четких теоретических формулировок; это, скорее, результат ситуативных размышлений Чавеса или дискуссий теоретиков левой ориентации, приглашаемых им из разных стран.