Античная этика. Средневековая этика. Этика нового времени

Давид Юм (1711-1776) в вопросе  о роли разума и морального чувства  в морали в основном развивает  идеи Хатчесона. Критикуя интеллектуалистов, Юм стремится показать, что разум несостоятелен в морали, а моральные различия проистекают не из разума, который по своей природе направлен на различение истины и заблуждения.

Юм выделяет следующие  характеристики морального восприятия. Во-первых, это восприятие представляет собой не идею, а впечатление. Во-вторых, моральные впечатления гедонистически окрашены (будучи вызваны добродетелью, они приятны, а пороком – неприятны). В-третьих, моральные восприятия бескорыстны, они безотносительны к частному интересу индивида, не зависимо от того, идет ли речь о мотиве действия, восприятии чужого действия или сторонней оценке действий и характеров. В-четвертых, моральные различия воспринимаются непосредственно, они очевидны; и их сопряженность с особого рода удовольствием и страданием обеспечивает этот интуитивный, характер моральных восприятий.

Другим важным моментом этики Юма было учение о благожелательности. Концепция благожелательности наполняет  учение Юма о моральном познании определенным ценностным содержанием. Благожелательность, или доброта, - основополагающая добродетель, регулирующая все остальные добродетели. Наоборот, основополагающим пороком является бесчеловечность.

В философии Смита как концепция морального чувства, так и сам этический сентиментализм претерпевают значительные изменения. Смит не принимает мнения, согласно которому есть некая определенная моральная способность - моральное чувство, - посредством которой воспринимаются моральные различия и на основе которой высказываются моральные суждения.

10.2. Этические взгляды мыслителей  XVIII в. (Бернард Мандевиль, Дени Дидро, Клод Адриан Гельвеции, Жан Жак Руссо)

Имя Бернарда Мандевиля (1670-1733), английского писателя-моралиста, философа и врача, долгое время пользовалось скандальной известностью. Причиной тому было представление морали, как изобретения хитроумных политиков, сумевших с помощью возвышенных моральных понятий так организовать поведение своекорыстных и честолюбивых по своей природе людей, чтобы они содействовали общему благу.

В понимании сущности морали и природы человека Мандевиль опирался на учение Гоббса. Вполне в духе своего времени Мандевиль считал, что в основе человеческих действий лежит природное стремление индивида к самосохранению, выражающееся в желании удовольствия и в отвращении от страдания.⁹. Мораль, по Мандевилю, представляет собой искусственное образование, изобретение самих людей - особых людей: честолюбивых политиков. Моральные понятия - в первую очередь, добродетель и порок - сформулированы как лексические средства, с помощью которых обрабатывается сознание людей.

Дени Дидро (1713-1784) своими взглядами и своей деятельностью сумел выразить дух Нового времени в целом. Во многих произведениях Дидро, принесших ему славу, так или иначе затрагиваются морально-этические темы и проблемы. Дидро - эвдемонист. Стимул и цель человеческой жизни он усматривает в счастье. Счастье, по Дидро, это синоним блага, и потому счастье состоит в наслаждении и в пользе - истинном наслаждении и истинной пользе.

Критика христианской этики  развивается Дидро по двум направлениям. Это критика собственно морального учения христианства, направленная главным  образом на выявление в нем  лицемерия, ханжества и внутренних противоречий, и философско-этическая  критика христианской этики. И здесь  примечательны два аргумента. Во-первых, христианская этика, как и христианское учение в целом, апеллируя к божественному  авторитету подменяет убежденность авторитаризмом, в то время, как необходимым основанием убежденности должен быть только разум.

Во-вторых, христианская этика индивидуалистична - она покоится на индивидуальной исключительности. Из Священного Писания следует, что христианские добродетели под силу лишь избранным; добродетель оказывается привилегией, ведь подвиги христианских святых не могут рассматриваться в качестве примера для всеобщего подражания.

Имя Клода Адриана Гельвеция (1715-1771) относится к кругу наиболее видных французских просветителей. Произведения Гельвеция пронизаны этической проблематикой¹⁰. Однако Гельвеций особенным образом понимает этику. Он говорит об этике, как о науке аналогичной "всем другим наукам", т.е. естественным наукам, и об этике, как сфере общественной жизни, наряду с политикой, и об этике, как принципах поведения.

Гельвеций устанавливает  следующие требования к этике. Во-первых, в этике недопустимо оторванное от жизни умозрение. Идеалом для  этики должна стать "экспериментальная  физика" - в этике следует восходить  от фактов к причинам. Во-вторых, моральные  факты должны браться не изолированно, а в их историческом развитии - нравственность должна пониматься исторически. В-третьих, в изучении нравственности следует  опираться на ум, а не на интуицию. В-четвертых, этика должна принимать  во внимание социальные и политические условия, в которых живут и  действуют люди; действительное понимание  нравственности невозможно без широкого исследования нравов различных народов.

Следует указать на следующие  характеристики этики Гельвеция: во-первых, говоря об эгоистическом и нравственно-общественном человеке, Гельвеций по существу развивает  одну из морально-этических традиций в новоевропейской этике, согласно которой нравственность является продуктом общества, точнее же, творением самих людей. Во-вторых, поскольку нравственность должна быть предметом воспитательного и законодательно-политического воздействия, постольку Гельвеций приходит к социологическому пониманию нравственности, в котором не остается места для свободы личности и автономии человеческoго духа. Именно в этике Гельвеция было доведено до конца постепенное освобождение морали от религии. В-третьих, поскольку природное себялюбие человека должно быть трансформировано посредством воспитания в благородное себялюбие, а эгоизм следует подвергнуть просвещению, - высшим проявлением индивидуальной нравственности оказывается, по Гельвецию, разумный эгоизм. Наконец, в-четвертых, выдвигая принцип общего счастья, Гельвеций на уровне нормативно-этической программы приходит к формулировкам, ставшим впоследствии основополагающими в утилитаризме.

Известность Жану Жаку Руссо (1712-1778) как мыслителю принесла работа, где он дал резко отрицательную  оценку цивилизации за ее негативное влияние на общественные нравы и  характер людей¹¹. Себялюбие и сострадание, утверждает Руссо, лежат в основе понимания человеком добра и зла. Тема источника нравственности не получила у Руссо развернутой теоретической разработки, однако по отдельным его суждениям можно сделать вывод, что по этому вопросу он был определенно близок этико-сентименталистской традиции.

С этической точки  зрения теория Руссо представляет гораздо  больший интерес как вариант  типологии нравственности или нравственных характеров. "Дикарь" и "гражданин", о которых говорит Руссо, это - два различных моральных типа. "Дикарь и человек цивилизованный настолько отличаются друг от друга  по душевному складу и склонностям, что высшее счастье одного повергло бы другого в отчаяние. Этим моральным  различием Руссо предвосхищает  этико-типологическую дистинкцию, заданную Ф. Ницше под именами "аристократического" и "плебейского" этоса.

11. Практическая этика XVIII-XIX вв (Иммануил Кант, Георг Гегель, Людвиг Фейербах)

В практической философии  Иммануила Канта (1724-1804) основные тенденции новоевропейской этики - к утверждению автономии человека и рациональному обоснованию морали - достигли своей вершины. Кант с наибольшей полнотой и последовательностью выразил эти два принципа: свобода и разум - непременные предпосылки моральности личности. При этом Кант представил мораль как своеобразное средство принуждения к поступкам - через долженствование, специфическим выражением которого является нравственный закон в форме категорического императива. Этику Канта обоснованно называют этикой долга¹².

Работы Канта обычно причисляют к этическим. Этика определяется Кантом как наука о законах свободы. Противопоставление долга и склонности - одна из характерных черт кантовской этики. Под склонностью Кант понимал любые влечения и порывы, которые отвечают потребностям, материальным интересам или душевному настрою человека.

Гeopг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) уже в ранних своих произведениях стремится понять сторону человеческого духа, как реально содержащую абстрактные и конкретные определения. Так появляется различие между моралью и нравственностью.

Многие исследователи  философии Гегеля видят в системе  философии духа осуществленный им переход  от формальной этики внутренней убежденности Канта к социально содержательной социальной этике.

В сфере нравственности приобретают значение такие понятия, как обязанность, справедливость, добродетель,. Объективными формами нравственности являются семья, гражданское общество и государство, в котором свобода достигает своей максимальной мыслимой полноты - как свобода абсолютного духа.

В широком контексте  произведений Гегеля разворачивается  масштабная картина восходящего  этического развития от нравов к моральному самосознанию, затем к нравственности сообщества частных индивидов и, наконец, к морали всеобщей любви, действительно  возможной лишь в предположении  Царства Божьего¹³.

Людвиг Фейербах (1804-1872) источник морали перенес в человека, а саму мораль разместил в пространстве межличностных отношений, Мораль - это  реальное, практическое отношение, но такое, благодаря которому человеку удается прорваться за ограниченные рамки индивидуального существования и действительно возвыситься над самим собой, посвятив себя Другому. Поэтому он и религию трактует как выражение высших устремлений человека, а в ее познании видит залог содействия человеческой свободе, самодеятельности, любви и счастью.

Несомненной заслугой Фейербаха  следует признать переосмысление предмета и проблематики нравственности как  межперсонального отношения. В предшествующей моральной этике существовали две традиции - этика личности и этика социума. При этом этика межличностных отношениях не принималась во внимание ни в той, ни в другой. Этика личности сохраняла морального субъекта в качестве единственного предмета своего внимания. Этика социума фокусировалась на гармонизации личных и общественных интересов. В контексте межчеловеческих отношений преобразуется и естественное стремление человека к счастью как эгоистическое в своей основе стремление. При моральном и разумном стремлении к счастью эгоизм, по Фейербаху, трансформируется в любовь к себе подобным и заботу о них, иными словами, в альтруизм. В свете этого трактуется и долг.

Благодаря антропологически-критическому переосмыслению предшествующей науки Фейербаху удалось повернуть этику к эмпирическому человеку и представить мораль не как сферу умозрения, а как саму жизнь в практических отношениях людей.

Заключение

Слишком долго оставались узкими горизонты античной философии. Она не выдвинула этических мыслителей, которые своевременно смогли бы привести старый мир к этическому оптимизму, опирающемуся на действительность. Роковым  было также то, что естественные науки после столь многообещающего  начала волею судьбы, а также в  силу того, что философия отвернулась  от них, остановились в своем развитии, прежде чем человек открыл закономерности в действии природных сил и  тем самым обрел власть над  ними. В результате античному человеку не хватает самосознания, которое  современному человеку даже в наиболее мрачные периоды истории позволяет  сохранить живую веру в прогресс – по крайней мере в самом внешнем ее проявлении. Этот психологический фактор имеет большое значение.

Конечно, способность  к художественному творчеству, во всем величин проявляющаяся в  греческом духе, – это тоже власть над материей. Но это творческое начало не смогло стимулировать приход человека античности к высшему жизнеутверждению и к вере в прогресс. Оно послужило ему лишь для того, чтобы художественными средствами изобразить самого себя в антагонизме между интуитивным миро- и жизнеутверждением и мыслящим миро- и жнзнеотрицанием. Загадочное переплетение радости и тоски, веселья и меланхолии составляет трагическое очарование греческого искусства.

Таким образом, этическое  миро- и жизнеутверждение в любом отношении трудно достижимо для античного мира. Поэтому он все больше и больше подпадает под влияние пессимистических мировоззрений, которые уводят от мыслей о действительности и во все новых космических драмах прославляют освобождение духа из плена материи. Восточный и христианский гностицизм, появившийся уже в I веке до н. э., неопифагореизм, ведущий свое начало от Плотина (204–269 гг. н. э.), неоплатонизм и все крупные мистические культы идут на исходе античности навстречу религиозному, проникнутому духом отрешенности настроению массы и дают ей то самое избавление от мира, которого она ищет.

Так в оппозиционных  движениях средневекового плебса зарождались  элементы морали, основанной на отрицании  частной собственности, эксплуатации, социального неравенства, вырабатывался  смутный, облеченный еще в теологические  одежды идеал справедливых общественных отношений и новой нравственности, отвечающей интересам угнетенных масс. По сути дела христианская этика воспроизвела и обосновала вынужденную аберрацию  отчаявшегося сознания, когда в условиях тотального господства в земной жизни  безнравственности человеческое стремление к правде и справедливости с необходимостью рождает веру в то, что если нравственность не в мире, то она по ту сторону его. Нужно только найти туда дорогу и твердо ей следовать.

Следует также отметить, что и сам Христос не выдерживает  характера, которым олицетворяет величие  и бескорыстие духовного подвига  любви, время от времени разражаясь угрозами в адрес отступников  и маловеров и вспоминая геенну огненную, плач и скрежет зубов.

Даже смысл жизни  человека в религиозной этике  изымается из его личного бытия  и приобретает потустороннее  значение. «...Никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя, а живем ли — для Господа живем, умираем ли — для Господа умираем, — всегда Господни», — наставляет апостол Павел.

Таким образом, достижения и гуманистический пафос христианской этики были исторически обусловлены  и ограничены своим временем.