Этические проблемы в сфере строительства и архитектуры

Введение

 

Ландшафтный дизайн, в том числе и в городской  среде (давайте не забывать, что ландшафт может быть не только парковым, загородным или природным, городское пространство – это тоже ландшафт. Городской  ландшафт) вкупе с архитектурой и  градостроительством относится к группе пространственных видов искусства и призвано организовывать пространственную среду. Формирование пространства в ландшафтном дизайне подчиняется экологическим, функциональным и эстетическим требованиям.

 

И мало того, что  сами эти требования частенько вступают в конфликт друг с другом (например, АЗС в жилом квартале – это функционально: вышел из дома, сел в машину и, не отъезжая далеко, залил полный бак; но с точки зрения экологии – ни в какие ворота не лезет), так ведь еще и представления у разных людей об этих требованиях разные. Если общеприемлемые экологические стандарты худо-бедно выработать можно (что, в общем-то давно сделано, правда, в каждой стране свои экологические стандарты), то функциональные и, тем более, эстетические требования у всех людей свои. Отсюда и большинство конфликтов, возникающих на почве городского планирования и строительства.

 

Сразу оговоримся: столь вопиющие нарушения всех существующих норм, как, например, проект Газпром-сити на Охте, едва не осуществленный в угоду некоему конкретному лицу, которому плевать и на функциональность, и на экологию и, тем более, на эстетику, мы рассматривать не будем. Примем, как это называл Н.Клюев, ситуацию, когда все участники архитектурно-строительного процесса – заказчики, архитекторы, строительные компании – движимы лишь благими целями, так вот, примем эту ситуацию как «сказочное допущение».

 

До недавнего  времени в нашей стране, когда  государство выступало и в  роли разработчика всех градостроительных  норм, и в роли хранителя архитектурного наследия и традиций, и в роли заказчика новых зданий, сооружений и прочих городских объектов, и в роли архитектора, подобные конфликты были невозможны. Но сегодня вопросы территориальной организации населенных мест, как свидетельствует практика, перестали быть областью государственного планирования. Государство, по сути, самоустранилось от какого-либо бюджетного финансирования градостроительства, редкостью стали генеральные планы городов. И, как результат, каждый строит, где хочет, что хочет и как хочет. А в такой ситуации конфликты неизбежны, что и доказывает современная практика.

 

Но и ситуация советского периода далеко не идеальна. Результат семидесятилетнего господства «плановой экономики» и, как составной  ее части, «плановой архитектуры» печален: на сегодняшний день в большинстве городов России ландшафт производит подавляющее и угнетающее впечатление однообразием городской застройки и близким контуром плотных насаждений. В этом случае, путешествуя наземным транспортом, пассажиры и водитель видят исключительно только стены двух-трех этажей, а в лучшем случае – ряд однотипных деревьев по обе стороны проезжей части улицы. Гораздо благоприятнее для глаз динамичные плавные линии сопряжения дороги с ландшафтом, с желательным просмотром средних и дальних планов. Если глаз человека не успевает фиксировать отдельные выразительные формы и плотная растительность или застройка идентифицируются с глухой стеной, это быстро приводит к зрительному, и, следовательно, психо-эмоциональному утомлению.

 

Нет, конечно, различные механизмы контроля и учета мнений всех участников архитектурно-строительного процесса существуют – это и архитектурные управления, и разнообразные публичные чтения, которые должны пройти проекты городских сооружений, но, опять же, как показывает практика, они оказываются малодейственными. Найти выход из сложившейся ситуации – значит не только сгладить эти конфликты и найти пути их разрешения, но и сохранить архитектурные памятники наших городов, сохранить их исторический архитектурный облик. Ну, как минимум, облик городских исторических центров.

 

В большинстве  городов России существующие генеральные  планы, разработанные еще в позапрошлом  веке, устарели; отсутствуют градостроительные  прогнозы развития на перспективу с  учетом изменившихся социальных, экономических и психологических условий. Поэтому необходим, прежде всего, пересмотр генпланов в аспекте решения структурных вопросов, включая территориальное развитие, развитие транспортной и инженерной инфраструктур. Но пересмотр этот должен быть бережным, учитывающим архитектурные традиции каждого города (достаточно посмотреть, например, на современную Москву, чтобы понять, что этот город за последние два десятилетия изменился настолько, что от старой Москвы в нем практически ничего не осталось. К сожалению, и Санкт-Петербургу угрожает та же участь). Более того: подобные планы должны составляться, обсуждаться и утверждаться при участии не только представителей власти и специалистов, но и при участии, собственно, тех, для кого и существуют города – их жителей.

 

Рассмотрим  возникновение подобного конфликта  и возможные способы его разрешения на примере невоплощенного архитектурного проекта – Газпром-сити в Санкт-Петербурге.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Конфликт  в городской среде на примере  проекта Газпром-сити

 

 

• Место реализации проекта: мыс на правом берегу Невы при устье реки Охты.
• Основные характеристики проекта: Общая площадь Газпром-сити» должна была составить 66,5 га, из них 4,6 га отведилось под высотное строительство. Общая площадь застройки – 1 млн кв. м. Площади общественного-делового района распределись следующим образом: 35% отведилось под общественные функции, 49% – под бизнес-функции и 16% – под офисы «Газпрома» и дочерних компаний. Таким образом, весь район должен был состоять из трех зон. В первой зоне, расположенной в треугольнике, образовавшемся при впадении Охты в Неву, планировался высотный комплекс с прилегающими к нему офисными зданиями. На 67-м этаже высотного здания планировалось оборудовать общедоступную смотровую площадку. Севернее архитектурной доминанты планировалось возведение общественных зданий: конференц-зала и спортивного центра, южнее – блока офисных зданий. Во второй зоне (между правым берегом реки Охты и гостиницей «Охтинская») проект предусматривал музей современного искусства и театрально-концертный зал. Третья зона (между Невой и Охтой, южнее первой зоны) рассматривалась авторами проекта как территория перспективного развития, включающая в себя спортивно-досуговый комплекс с бассейном, катком, фитнес-центром, SPA-центром и апартамент-отелем. Но и это еще не все: вдоль правого берега Невы и берегов Охты архитекторы планировали устроить линеарные парки и общественные зеленые зоны, а для теплоизоляции здания планировалось использовать буферную зону между двумя оболочками из стали и стекла, в которой размещались бы живые растения и кустарники.

 

Начнем с  того, что попробуем соотнести  проект центра (проект, конечно же, на протяжении многогодового его обсуждения и утверждения/неутверждения менялся, но не столь значительно, чтобы мы в рамках этой небольшой работы были обязаны это учитывать) с обозначенными нами требованиями: экологическими, функциональными и эстетическими.

 

Чтобы оценить  проект с экологической точки  зрения, нам придется углубиться в  историю. На месте предполагаемой реализации проекта в XIV веке стояла шведская крепость Ландскрона, а в XV – начале XVII веков находилось русское поселение Невское Устье. Возникшая в XVII веке шведская крепость Ниеншанц и город Ниен – непосредственные предшественники Санкт-Петербурга. Сохранившиеся их останки представляют огромную историко-культурную ценность, а вся прилегающая территория является ценнейшим археологическим памятником мирового значения. Так что строительство бизнес-центра на этом месте нанесло бы непоправимый урон истории нашего города.

 

Что до собственно экологических проблем, которые  могли бы возникнуть с появлением Газпром-сити, то это, в первую очередь, дополнительное загрязнение Невы (обустройство очистных сооружений, которые бы очищали  сточные воды как из самого здания бизнес-центра, так и многочисленных дополнительных вспомогательных зданий и строений, не были предусмотрены). Далее: с появлением крупного бизнес-центра неизбежно увеличится поток автотранспорта, что чревато, во-первых, автомобильными пробками (которые на Большеохтинском и Среднеохтинском проспектах при подъезде к мосту Петра Великого и так почти всегда огромны), а во-вторых, загазованностью воздуха. А, давайте-ка на минуточку вспомним о том, что этот район города традиционно «спальный», то есть жилой. Планируемые зеленые насаждения, учитывая небольшую площадь мыса при устье реки Охты, не смогли бы разрешить сложившуюся с возведением Газпром-сити катастрофическую экологическую ситуацию на Охте.

 

Понимая масштабы экологической и культурной катастрофы (о последней речь впереди), которая постигла бы Санкт-Петербург с возведением Газпром-сити, депутатом ЗАКСа города Ковалевым, а позже и целой депутатской группой было направлено четыре запроса губернатору Санкт-Петербурга, в которых народные избранники пытались получить ответы на вопросы, во-первых, о законности затеянного строительства и, во-вторых, о гарантиях сохранения памятника археологии. В последнем своем обращении парламентарий вынужден был констатировать, что «отписки Валентины Матвиенко не содержат ответов практически ни на один вопрос».

 

Оно и понятно: возведение почти четырехсотметровой башни на берегу Невы противоречит градостроительным нормам, установленным  для данного района. А ведь эти  нормы взялись не с потолка, а  были разработаны специалистами  – начиная с петровских времен и до окончания времен советских эти нормы, время от времени меняемые (неудивительно, ведь территория города расширялась и продолжает ращиряться), в общем и целом соблюдались. Это относительно первой группы вопросов к губернатору. Что же до вопроса о сохранении археологических памятников, похороненных под Газпром-сити, положительный ответ невозможен даже теоретически. Отвечая на вопрос депутата о том, как будут учтены границы археологического памятника, губернатор Валентина Матвиенко ответила – да никак. Мол, границы вновь выявленных объектов культурного наследия, не вошедшие в Генплан, не должны отражаться в Правилах землепользования и застройки. Этот документ, кстати, на тот момент в Санкт-Петербурге еще не был принят, а пребывал на стадии прохождения общественных слушаний.

 

От себя добавим, что в столь ответственном  месте произвольная трактовка законов  – как современных, так и исторических – категорически недопустима, здесь  необходимо строгое соблюдение норм и правил – на этом настаивал, в частности, и заведующий сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа, член Федерального совета по сохранению культурного наследия Министерства культуры РФ Олег Иоаннесян: «Археологический объект требует раскопок, а всякое предстоящее строительство открывает такую возможность. И здесь застройщик обязан соблюсти все требования закона и до начала строительных работ обеспечить раскопки города Ниена и музеефикацию найденного. Кроме того, беспокоят, конечно, заявленные габариты офисного здания. Заявленные еще прежде, чем кто-либо видел архитектурно-планировочное задание».

 

Петербург начался  с того, что Петр I захватил крепость Ниеншанц, а затем, отнеся центр нового города ниже по течению, заложил его  на Заячьем острове. Новые города никогда не возводились на месте уже существующих, только в стороне. История с Римом, сожженном и построенном императором Нероном, не в счет, как история с городом Глуповым, который, согласно Салтыкову-Щедрину, одним из губернаторов города был уничтожен и построен заново. Между прочим, на новом месте. Возвращаясь из литературных реалий в наши, заметим, что сегодня никому ведь не приходит в голову строить что-то на Заячьем острове. Точно так же не надо возводить ничего нового на месте шведского города – таково мнение и специалистов, и большинства жителей Санкт-Петербурга.

 

Исторический  центр составляет всего 5-7 процентов  общей территории нашего города, и  место предполагаемого строительства  входило в эту территорию. Нигде  в мире исторические центры городов  не являются пространством для реализации масштабных проектов.

 

Теперь коснемся функциональности непостроенного Газпром-сити, то изначально проект включал лишь офис компании «Газпром» и ни более  того, то есть, по сути, планировалось «украсть» у горожан, то есть закрыть для свободного доступа одно из красивейших мест нашего города. Справедливости ради, следует отметить, что и в советские времена эту территорию занимал судоремонтный завод, но, во-первых, не всю, а во-вторых, он не перекрывал ни выход на набережную, ни проезд автотранспорта, ни вид на левый берег Невы с правого берега. А, заглядывая чуть вперед, в планах городского развития эту территорию планировалось превратить в зону зеленых насаждений. Таким образом, функциональным для петербуржцев этот «архитектурный ансамбль» назвать ну никак нельзя. По крайней мере, на первой стадии разработки проекта.

 

Стремясь сгладить эту грань конфликта, разработчики проекта предусмотрели в нем  объекты, предназначенные для горожан  – торговый комплекс, развлекательный центр и бизнес-центр с предназначенными для съема офисами. С одной стороны, эти изменения добавили проекту функциональности, однако, не дали ответ на главный вопрос – нужен ли столь крупный деловой, торговый и культурный комплекс в этом, уже давно сформированном, районе Санкт-Петербурга. Нужен ли он жителям этого района города. Что же до эстетической составляющей, то речь об этом еще впереди.

 

Опрос полутора тысяч петербуржцев, проведенный  АСИ по заказу компании «Газпром нефть», показал, что в отношении к возведению делового центра горожане разделились на три группы: одна треть населения города высказывается против строительства, другая – относит себя к сторонникам Газпром-сити, еще 30% горожан не сформировали четкую позицию по данному вопросу. Причем, среди людей старшего возраста противников Газпром-сити больше, чем среди молодежи: если среди людей до 30 лет положительно относятся к проекту более 40%, то лишь немногим более 20% пенсионером одобряют строительство делового центра. Но в результатах опроса есть один подвох – не случайно же заказчиком опроса выступила заинтересованная сторона, а не независимое информационное агентство. Дело в том, что подавляющее число горожан получают информацию о проекте Газпром-сити из СМИ, и только четверть населения города видели фотографии представленных на конкурс проектов. Как иронически заметил научный руководитель АСИ Роман Могилевский, хоть авторы исследования и «стали наймитами крупной буржуазии, прогнозы АСИ всегда отличались своей точностью».

 

А теперь, собственно, о конфликте с эстетической точки зрения. Если небоскреб все-таки был бы построен на месте Ниена, то, мало того, что Газпром-сити начисто изменил бы ландшафт всей правобережной части Санкт-Петербурга, но и всего города, включая его историческую часть. Это здание было бы видно со всех точек города, именно оно стало бы его новой архитектурной доминантой. И тогда Петербург можно было бы смело переименовать в Газпром-сити.

 

Обосновывая необходимость получения разрешения на отклонение от предельно допустимых высотных параметров строительства в этом районе Санкт-Петербурга, в качестве одного из аргументов авторы проекта в архитектурной заявке привели следующий: «Необходимость восстановления архитектурного решения исторического объекта в фундаменте здания (пятиконечная звезда в основании здания) – ограниченная площадь возможной застройки.

 

В том, что это  наглый обман, нетрудно убедиться. Во-первых, исторический объект (шведская крепость Ниеншанц), чье архитектурное решение собирались восстанавливать архитекторы, трудившиеся над проектом, имела в основании не пятиконечную, а семиконечную звезду. Во-вторых, высота крепости не достигала четырехсот метров. И, наконец, в третьих, имела значительно меньшую площадь: попробуйте-ка на небольшом мысе разместить и бизнес-центр, и торгово-развлекательный комплекс, и зону отдыха вкупе со всеми предусмотренными на ней зелеными насаждениями.