МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И
НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФГБОУ ВПО «Уральский государственный
экономический университет»
Центр дистанционного образования
Контрольная работа
по дисциплине: Профессиональная этика
по теме: Принцип добросовестности в гражданском
праве России.
Исполнитель: студент
Направление: Профессиональная
этика
Профиль: Гражданско-правовой
Группа: Юр- 13 КП
Ф.И.О: Киреев И.Г
Екатеринбург
2014
В современном гражданском
праве понятие добросовестности исследуется,
как правило, в связи с рассмотрением отдельных
гражданских правоотношений. Так, добросовестность
рассматривается как один из пределов
осуществления гражданских прав; в связи
с исследованием принципов гражданского
права (при этом в юридической литературе
до сих пор нет единства мнений относительно
существования самостоятельного принципа
добросовестности); в части рассмотрения
условий удовлетворения виндикационных
требований и возможности приобретения
права собственности добросовестным приобретателем;
в давностном владении. Кроме того, существует
ряд гражданских правоотношений, где значение
добросовестности не исследовалось должным
образом, например, в обязательствах, вследствие
неосновательного обогащения, или в отношениях
по признанию сделок недействительными.
Такое многообразие проявления категории
добросовестности требует систематизации
знаний о ней, а также определения практического
значения данной категории в гражданских
правоотношениях [8, стр. 31, 32].
Помимо этого исследуемая
категория не рассматривалась комплексно,
с учетом двойственности ее содержания
в гражданском праве, т.е. как принцип добросовестности
в объективном смысле и как незнание субъекта
о противоправности своего поведения,
что характеризует категорию «добросовестность»
в субъективном смысле [16, стр. 14-22].
В российском гражданском
законодательстве есть целый
ряд норм, где законодатель специально
указывает на ничтожность условий
договора, противоречащих принципу добросовестности.
Как правило, речь идет о тех сделках, где
существует высокая вероятность ущемления
интересов одной из стороны. Так, например,
ничтожно условие договора постоянной
ренты об отказе плательщика постоянной
ренты от права на ее выкуп (п. 3 ст. 592 ГК
РФ); ничтожен отказ участника товарищества
от права знакомиться со всей документацией
по ведению дел товарищества (п. 3 ст. 71
ГК РФ); ничтожно соглашение об устранении
или ограничении ответственности за умышленное
нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК
РФ); ничтожно условие договора об отказе
гражданина от права на получение вклада
по первому требованию (п. 2 ст. 837 ГК РФ)
и т.д.
Есть также нормы, которые
позволяют изменить или расторгнуть
договор, устанавливающий явное
несоответствие положения сторон
договора. Например, можно изменить или
расторгнуть договор присоединения, если
он не противоречит закону и иным правовым
актам, но лишает присоединившуюся сторону
прав, обычно предоставляемых по договорам
такого вида, исключает или ограничивает
ответственность другой стороны за нарушение
обязательств либо содержит другие, явно
обременительные для присоединившейся
стороны условия, которые она, исходя из
своих разумно понимаемых интересов, не
приняла бы при наличии у нее возможности
участвовать в определении условий договора
(п. 2 ст. 428 ГК РФ). Кроме того, считаем, что
ст. 333 ГК РФ об уменьшении неустойки, явно
несоразмерной последствиям нарушения
обязательства, также защищает должников
от недобросовестных действий кредиторов.
Так, например, между Кузбассоцбанком
и фирмой «Арткос» был заключен договор
на предоставление заемщику кредитной
линии в сумме 300 млн руб. под 150% годовых.
При нарушении срока возврата кредита
размер процентов составляет 300% годовых.
В связи с нарушением заемщиком срока
возврата кредита Кузбассоцбанк обратился
с иском к поручителю о взыскании суммы
долга, процентов и повышенных процентов.
Исковые требования
удовлетворены, апелляционная и
кассационная инстанции решения не
изменили. Президиум ВАС РФ удовлетворил
протест об отмене указанных судебных
актов, так как повышенные проценты, по
сути, являются мерой ответственности
заемщика за невозврат кредита в срок.
Подлежащие уплате повышенные проценты
явно несоразмерны последствиям нарушения
обязательства, в связи с чем судебным
инстанциям следовало применить ст. 333
ГК РФ и снизить их размер при удовлетворении
исковых требований. Более того, установление
в кредитном договоре необоснованно завышенных
процентов (300% годовых) при невозврате
кредита в срок, по существу, является
злоупотреблением правом, так как потери
банка полностью покрываются ставкой
обычных процентов (150% годовых).
При таких обстоятельствах
Президиум ВАС РФ посчитал
возможным применить ст. 10 ГК РФ
и оставить к взысканию с
поручителя только проценты по
ставке 150% годовых за пользование кредитом,
а во взыскании остальной части процентов
отказать [22].
Представляется целесообразным
защищать не только слабую
сторону в каждой конкретной
сделке, но и установить общее
правило о недействительности
сделки (условия сделки), не отвечающей
требованиям добросовестности, тем
более что, благодаря принципу
свободы договора, можно заключать
договоры как предусмотренные, так
и не предусмотренные законодательством.
Соответственно, путем установления конкретных
запретов невозможно защитить стороны
от недобросовестности контрагентов,
так как закон не содержит всего перечня
договоров, в которых могут возникнуть
недобросовестные условия. В случае же
установления такого способа защиты права,
как признание недействительной сделки,
противоречащей принципу добросовестности
стороны, будут с большим вниманием и заботой
формулировать условия договоров, стараться
исключить такие условия, которые могут
поставить одну из сторон в слишком невыгодное
положение по сравнению со своим положением.
Например, может сложиться
такая ситуация, когда одна из сторон не
знает о каких-либо обстоятельствах, а
другая сторона может недобросовестно
воспользоваться этим незнанием. Таким
образом, признание недействительными
недобросовестных условий договора может
защитить не знающую сторону от недобросовестного
контрагента. Недобросовестность условия
договора будет проще доказать, чем доказывать
наличие умышленного введения в заблуждение
контрагента (обмана), так как недобросовестные
действия - это не только умысел, но и всякое
виновное поведение.
Полагаем, что принцип
добросовестности выступает как
один из способов ограничения
действия принципа свободы договора.
Думается, что можно выделить
целую группу сделок недействительных
в связи с их противоречием
принципу добросовестности. В эту
группу можно отнести все сделки,
где присутствует недобросовестность
одной из сторон по сделке:
— кабальные сделки;
— сделки, совершенные
под влиянием обмана, насилия или
угрозы;
— сделки, совершенные
с выходом за пределы ограничения
полномочий, когда другая сторона
знает или должна была знать
о выходе за пределы ограничений
полномочий и т.д.
Данная группа недействительных
сделок выделяется по субъективному
критерию. В таких сделках одна
из сторон или стороны сделки
знают, что, совершая такую сделку,
могут быть нарушены права
и интересы другой стороны
по сделке либо интересы третьих
лиц, и пользуются этим знанием.
Так, например, недействительным будет
договор страхования, если после
его заключения будет установлено,
что страхователь сообщил заведомо
ложные сведения, имеющие значение
для определения вероятности наступления
страхового случая и размера возможных
убытков от его наступления (п. 3 ст. 944 ГК
РФ). В этом случае недобросовестное поведение
страхователя, т.е. не соответствующее
принципу добросовестности, может вызвать
убытки у страховщика, о возможности наступления
которых он не предупрежден при заключении
договора страхования [4, стр. 80].
Так, решением первой
судебной инстанции в удовлетворении
исковых требований о признании
кредитных договоров недействительными
на основании ст. 174 ГК РФ кредитных
договоров, заключенных между Соцкомбанком
и обществом с ограниченной ответственностью
«Юнгур», было отказано.
Апелляционная инстанция
признала кредитные договоры
недействительными. Кассационная инстанция
решила оставить в силе решение первой
инстанции. Президиум Высшего Арбитражного
Суда РФ удовлетворил протест об отмене
постановления суда кассационной инстанции
и оставил в силе постановление апелляционной
инстанции по следующим основаниям.
Кредитные договоры
заключены от имени Соцкомбанка
первым заместителем председателя правления
А.В. Кисленко. Все последующие изменения
к кредитным договорам, касающиеся сроков
возврата кредитов и процентов за пользование
кредитами, подписаны председателем правления
банка – А.В. Кузнецовым. Согласно уставу
банка вопросы кредитования отнесены
к компетенции правления банка. Правлением
банка и советом банка решений о выдаче
кредитов ООО «Юнгур» не принималось.
Однако на момент
заключения договоров А.А. Пономарчук
исполнял обязанности заместителя председателя
правления банка и одновременно являлся
единственным учредителем и директором
ООО «Юнгур». При изложенных обстоятельствах
лица, подписавшие кредитные договоры,
вышли за пределы установленных для них
ограничений учредительными документами,
другая сторона в сделках знала об этом,
в связи с чем выводы апелляционной инстанции
о недействительности кредитных договоров,
применении последствий недействительности
названных сделок являются правильными
[20].
Мнимая и притворная
сделки также могут быть отнесены
к этой группе сделок, хотя, как
правило, такие сделки не нарушают
прав сторон по сделке, однако
они могут нарушить права третьих
лиц. Например, дарение доли в
общей долевой собственности, прикрывающего
покупку указанной доли, с целью нарушения
права преимущественной покупки отчуждаемой
доли других сособственников. Но к таким
сделкам не относятся сделки, совершенные
с целью, противной основам правопорядка
и нравственности, поскольку отличительной
чертой сделок, противоречащих принципу
добросовестности, является нарушение
в первую очередь частных интересов конкретных
лиц, а не интересов общества в целом.
Например, И.А. Покровский,
называя такие договоры (сделки)
«эксплуататорскими» или «ростовщическими»,
достаточно глубоко анализирует
их юридическую структуру. В результате
он выделяет два признака таких недействительных
сделок: во-первых, должно быть в лице контрагента
намерение воспользоваться слабостью
другой стороны (субъективный признак),
а во-вторых, необходимо, чтобы несоответствие
между взаимными обязанностями контрагентов
было явным (объективный признак). В результате
он не рекомендовал вводить норму о таких
недействительных сделках в российское
законодательство, так как считал, что
на судью, таким образом, возлагают тяжелое
бремя: контролировать гражданский оборот,
разграничивая случаи нормальной конкуренции
и случаи «недозволенной эксплуатации».
В основном, рассматривая эти сделки как
защищающие «экономически слабых», выступающие
против ростовщичества, он обращал внимание
на экономическую необходимость кредитования,
а введение таких сделок поставит его
под угрозу [3, стр. 15].
Полагаем, что введение
нормы о недобросовестных сделках
не должно отрицательно повлиять на
экономику, потому что признавать сделку
недобросовестной будет сложно. Думается,
что наличие субъективного признака (намерение
воспользоваться слабостью другой стороны)
должно быть доказано в каждой недобросовестной
сделке, поскольку в данной ситуации будет
действовать презумпция добросовестности,
а не виновности, и только после этого
сделку необходимо будет признавать недобросовестной.
В связи с этим представляется, что недобросовестная
сделка будет относиться к оспоримым недействительным
сделкам.
Примерно такие же
признаки недобросовестных сделок
обозначил И.Б. Новицкий, выделяя
два условия для признания
сделки недействительной:
а) чрезмерная невыгодность
договора для одного из контрагентов (объективный
признак);
б) намерение одной стороны
воспользоваться нуждою или несчастьем
другого человека (субъективный признак)
[15, стр. 82].
И.А. Покровский, наоборот,
высказывался в пользу введения правила
о недействительности недобросовестных
сделок, не боясь при этом возложить на
судью обязанность по оценке каждой отдельной
ситуации, так как это является его обязанностью.
Так же он указывал на положительный опыт
использования соответствующих правил
в других странах [17, стр. 270].
И.А. Покровский полагал,
что использование категории
добросовестности, являющейся оценочной
для признания сделки недействительной,
нежелательно, так как это даст простор
судейскому произволу в ходе разбирательства
споров. В то же время, считает С.А. Краснова,
такое ограниченное использование категории
добросовестности, т.е. только для толкования
содержания сделок, может также привести
к двум негативным последствиям: во-первых,
в случае возникновения спора конкретное
содержание добросовестности применительно
к данной сделке будет также определяться
судом; во-вторых, явная недобросовестность
одной из сторон при заключении сделки
и «непринятие данного факта во внимание
только из-за боязни судейского произвола
может оказаться большим злом, чем неправильная
или произвольная оценка судьей данного
факта» [12, стр. 64].
Таким образом, к наиболее
важным функциям принципа добросовестности
следует отнести выступление его в качестве
оценочного критерия поведения участников
гражданско-правовых сделок, а также в
качестве одного из источников права,
необходимого для выяснения содержания
отношений между субъектами гражданского
права [8, стр. 31, 32].
Ряд ученых не выделяют
понятие «добросовестность» в
субъективном и объективном смыслах.
Например, А.В. Фомина считает, что
в ст. 302, 303 ГК РФ речь идет
о принципе добросовестности, а
не о добросовестности в субъективном
смысле, т.е. как о незнании субъекта о
каких-то обстоятельствах.