Относительно определения
добросовестности как объективной
категории также нет однозначного
вывода. По мнению Шнейдера, рассмотрение
принципа доброй совести посредством
привлечения общих этических соображений
является ошибочным. Соотношение права
и справедливости, считает он, не зависит
от введения в норму права ссылки на добрую
совесть. Этим, подчеркивает Шнейдер, норме
придается лишь большая гибкость, а не
возможность разрешения дела в соответствии
с этическими требованиями. Добрую совесть
он рассматривает прежде всего как принцип
верности и уважения договору, соблюдения
данного слова [14, стр. 6-10].
Например, Л.В. Щенникова
определяет добросовестность как уважение
и верность принятому обязательству, собственная
честность и доверие к чужой честности.
Некоторые исследователи рассматривают
добросовестность как некое объективное
мерило, социальный идеал, позволяющий
в каждом случае судье определить, что
является правильным [15, стр. 60 - 63].
В то же время
добросовестность часто рассматривается
как извинительное заблуждение.
В такой ситуации речь скорее
идет о добросовестности в
субъективном смысле, поскольку
заблуждение складывается в сознании
субъекта и рассматривать здесь
добросовестность как требование
или принцип, т. е. в объективном
смысле, неуместно.
В отношении определения
добросовестности как субъективной
категории, так же как и в случае определения
добросовестности в объективном смысле,
цивилисты не могут достичь согласия.
Первые определяют добросовестность как
субъективную сторону поведения (деятельности)
участников гражданских правоотношений
[1, стр. 14] [12, стр. 66] [2, стр. 139] [22, стр. 41].
Именно по поведению субъекта можно, по
мнению Л.А. Зеленской, понять его отношение
к своим действиям и их последствиям, по
сути, ведется речь о понятии вины в гражданском
праве, конкретно об одной из характеристик,
определяющих содержание интеллектуального
момента [9, стр. 80].
Мы разделяем позицию
тех ученых, которые утверждают,
что добросовестность характеризует
субъекта права в конкретных
обстоятельствах, а не его поведение,
хотя именно по анализу поведения субъекта
мы сможем установить отношение субъекта
к той или иной ситуации, его добросовестность
или недобросовестность. Как отмечают
Г.Н. Полянская и Р.Д. Сапир, «общий признак
субъективного - то, что оно непосредственно
зависит от субъекта - человека. Поэтому
субъективное включает в себя также активную
реакцию субъекта на объективно реальные
отношения, соответствующую его понятиям
об этих отношениях, и деятельность, направленную
на изменение и усовершенствование последних»
[18, стр. 101].
Следовательно, ключевым
является отношение субъекта
к данному явлению, а его реакция
и поведение являются лишь составляющим,
выявляющим отношение субъекта к чему-либо.
Относительно этого полагаем, что добросовестность
рассматривается как незнание о каких-либо
обстоятельствах, т.е. речь все же идет
о внутренних, психологических процессах
субъекта, и только сложившееся отношение
субъекта к конкретной ситуации влияет
на его поведение.
Таким образом, это
та категория, которая характеризует
именно субъекта в конкретных правоотношениях,
а не его действия, поведение. Тем более
что закон сам говорит о добросовестности
субъектов, а категорию «разумности» относит
к действиям: «разумность действий и добросовестность
участников гражданских правоотношений
предполагаются» (п. 3 ст. 10 ГК РФ); добросовестный
приобретатель (ст. 302 ГК РФ). Если же нормы
используют категорию добросовестности
по отношению к действиям, например, добросовестное
владение (ст. 234 ГК РФ), добросовестные
действия стороны в условной сделке (ст.
157 ГК РФ), недобросовестные действия лица,
осуществившего переработку (ст. 220 ГК
РФ), то в этом случае речь идет об их деятельности,
соответственно, о принципе добросовестности.
Добросовестность как
внутреннее убеждение лица не
может быть предметом доказывания
в суде. Только на основании внешних факторов
можно заключить о его добросовестности
и недобросовестности [7, стр. 129] (т. е. на
основе оценки поведения субъекта). Это
замечание Г.О. Дормидонтова показывает,
что он говорит о добросовестности как
о субъективной категории. Р.А. Каламкарян
также считает, что добросовестность можно
установить только в случае ее проявления
в объективных фактах. Но это не значит,
что речь идет об объективной категории.
В этом случае объективные факты необходимы
для выявления субъективного отношения
субъекта к своим действиям и наступившим
после них последствиям.
Кроме того, добросовестность
в субъективном смысле определяют
как с отрицательной, так и с положительной
стороны. С отрицательной стороны ее рассматривают
как отсутствие сознания неправоты, каковы
бы ни были причины этого отсутствия. Так,
например, К.Ф. Чиларж считает добросовестным
спецификанта, если он не знает о том, что
он перерабатывает чужой материал. Однако
это определение упускает то обстоятельство,
что добросовестности не будет, если сознание
неправоты сложилось не из-за извинительного
заблуждения. Добросовестность с положительной
стороны определяют как уверенность лица
в том, что он не совершает материальной
неправды, например, присваивая себе вещь
(курсив наш. – Г.В.). Например,
Ч. Санфилиппо и Д.И. Азаревич также рассматривают
добросовестность как убеждение лица
в том, что он не нарушает чужие права [21,
стр. 177]. Их поддерживает В. М. Хвостов,
утверждая, что для наличия добросовестности
требуется убеждение в отсутствии неправды.
Полагаем, что определения
с положительной стороны являются
не совсем удачными, поскольку
для достижения такой убежденности
на приобретателя возлагалась бы
обязанность в каждом случае проверять
отсутствие каких-либо препятствий для
приобретения вещи, что значительно осложнило
бы совершение сделок по приобретению
или отчуждению имущества. [5, стр. 22-30].
Сравнивая вышеуказанные
определения, Ю. Барон определял
добросовестность как основанное на извинительном
заблуждении незнание материальных обстоятельств,
препятствующих приобретению права(курсив
наш. – Г.В.). Г.О. Дормидонтов
также определял добросовестность как
незнание приобретателя о тех обстоятельствах,
которые делают его незаконным владельцем
[7, стр. 129]. Из этих определений следует,
что добросовестным будет тот, кто не знает
о действительных препятствиях для приобретения
права, однако может верить в существование
мнимого препятствия для приобретения
права. Например, приобретатель будет
добросовестным, если он покупает вещь
у недееспособного лица, не зная об этом
обстоятельстве, но подозревая, что приобретаемая
вещь краденая.
Л.В. Попович определяет
добросовестность как уверенность,
убеждение лица в законном
и честном приобретении права
собственности, хотя и ошибочно основанное
на незнании обстоятельств, препятствующих
приобретению права собственности [19,
стр. 59]. В данное определение он вводит
и «убеждение в своей правоте», и «незнание
о своей неправоте». Думается, что следует
остановиться либо на первом, либо на втором,
поскольку оба эти определения являются
слишком похожими. Первое определение
мы уже подвергли критике, второе определение
забывает об извинительной ошибке, значит,
второе необходимо дополнить, тем более
что «незнание субъекта о своей неправоте»
может быть недобросовестным, если оно
основано на неизвинительной ошибке.
Литература:
[1] Богданов Е.В. Категория
«добросовестность» в гражданском
праве // Российская юстиция. 1999. № 9.
[2] Гараймович Д.А. Оценочные
понятия в современном гражданском праве
// Цивилистические записки: Межвуз. сб.
науч. трудов. М.: Статут, 2001.
[3] Грудцына Л.Ю. Гражданское
общество и частное право // Образование
и право. 2012. № 1.
[4] Грудцына Л.Ю. Конституционно-правовые
основы формирования государством институтов
гражданского общества в России // Образование
и право. 2010. № 7.
[5] Грудцына Л.Ю. Свобода и гражданское
общество // Образование и право. 2011. №
1(17).
[6] Грудцына Л.Ю. Роль гражданского
общества в становлении и развитии правового
государства // Правозащитник. 2011. № 4.
[7] Дормидонтов Г.О. Система
римского права. Вещное право.
[8] Дроздова Т.Ю. Добросовестность
в российском гражданском праве:
Дис. … канд. юрид. наук. Иркутск, 2004.
[9] Зеленская Л.А. Институт
приобретательной давности в гражданском
праве: Дис. канд. юрид. наук. Краснодар,
2002.
[10] Иванова С.А. Справедливость,
право, закон: к вопросу о соотношении
понятий // Правовая инициатива. 2013.
№ 8.
[11] Козлов И.П. К вопросу
о праве и справедливости: УК
РФ, УПК РФ // Юстиция. 2011. № 2.
[12] Краснова С.А. Определение
понятия «добросовестность» в
российском гражданском праве //
Журнал российского права. 2003. №
3.