Справедливость, мораль и моральные отношения

Куда же разум  направляет чувства (страсти) или, говоря по-другому, что значит следовать  указаниям разума? Разве выдержанный, хладнокровный злодей, осуществляющий хорошо продуманное, интеллектуально  насыщенное преступление, не руководствуется  разумом? Разумное поведение является морально совершенным тогда, когда оно направлено на совершенную цель, - цель, которая считается безусловной (абсолютной), признается в качестве высшего блага.

Разумность поведения  совпадает с его целесообразностью. Это значит, что человек предвидит  возможный ход и исход событий  и заранее, идеально, в виде цели формулирует тот результат, который  ему предстоит достичь. Целесредственная связь событий переворачивает причинно-следственную связь. Здесь следствие (итоговый результат), приобретая идеальную форму цели, становится причиной, запускающей механизм деятельности.

Человеческая  деятельность, однако, многообразна, соответственно многообразны цели, которые в ней  реализуются. При этом различные  цели связаны между собой иерархически, и то, что в одном отношении  являются целью, в другом отношении  становится средством.

Цепочка целесредственных связей, управляющих человеческой деятельностью, имеет тенденцию уходить в бесконечность, что обессмысливает и делает невозможной саму деятельность как целесообразную. Чтобы такого не произошло, необходимо предположить существование некой последней цели, своего рода цели целей. Такое предположение необходимо сделать на том основании, что только наличие цели деятельности придает последней разумно-осмысленный характер, запускает сам ее механизм. А различные цели, каждая из которых становится средством по отношению к другой, образует единую иерархическую систему, а тем самым и единую деятельность.

Последняя цель есть абсолютная точка отсчета человеческой деятельности. В этом смысле она  представляет собой постулат, необходимый  для того, чтобы вообще можно было мыслить человеческую деятельность как целесообразную. Про последнюю  цель ничего нельзя сказать кроме того, что она последняя. Она желанна сама по себе, она есть самоцель. Все прочее предпринимается ради нее, сама же она никогда не может быть средством по отношению к чему-либо другому. Она не может быть предметом похвалы, ибо похвала предполагает наличие более высокого критерия, она вызывает безусловное уважение. Последняя цель есть в то же время высшая цель, только в ее перспективе приобретают смысл и поддаются оценке все прочие цели.

Цель вместе с  тем выступает для человека как  благо, поскольку она есть то, в  чем он испытывает недостаток и к  чему стремится. Так как всякая цель есть благо, т.е. хороша, по крайне мере, относительно, для кого-то и для  чего-то, то последнюю цель можно  назвать высшим благом. Высшее благо безусловно (абсолютно), оно придает осмысленности человеческой деятельности в целом, выражает ее общую позитивную направленность.

Эту же мысль  можно выразить иначе. Человек всегда стремится к хорошему. Однако оказывается, что хорошее имеет обратную сторону, часто становится плохим. К примеру, человек стремится стать богатым. На став богатым, он обнаруживает. Что он стал объектом зависти, что у него появилось новое основание для тревоги – боязнь потерять богатство. Человек тянется к знаниям. Но чем дальше он продвигается по этому пути, тем больше у него возникает растерянности, сомнений (как сказано в «Экклезиасте», во многой мудрости много печали). Так происходит во всем. Возникает вопрос: «есть ли нечто такое, что являлось бы хорошим само по себе, всегда, что никогда не может стать плохим»? Если есть такое нечто, то оно и будет именоваться высшим благом. Человек, поскольку он живет сознательной жизнью, исходит из предположения о существовании высшего блага.

Люди по-разному  расшифровывают для себя высшее благо. По-разному понимают его и философы. Одни называют высшим благом наслаждение, другие – пользу, третьи – любовь к Богу, четвертые – радость познания и.т.д. Однако все они сходятся в явно или неявно выраженном убеждении, что человеку свойственно стремиться к высшему благу, что он в своей сознательной жизни должен иметь некую абсолютную точку опоры.

Бесконечность целесредственного ряда, как и потребность завершить его некой самодостаточной целью, ориентация на высшее благо существенным образом связаны со спецификой человека, его особым местом в мире.

Жизнедеятельность всех живых существ, включая и  наиболее родственных человеку высших приматов, заранее запрограммирована. Она содержит свою норму в себе. Человек является исключением. В  его поведении нет предзаданности, изначально заложенной программы. Он сам формулирует нормы, по которым живет. Индивидуальные вариации поведения, порой больше, наблюдаются также и у животных. Однако они – всего лишь колебания вокруг определенного, постоянного воспроизводящего типа поведения. Человек может и даже вынужден выбирать тип поведения. Разные люди и один и тот же человек в разное время могут совершать разные, взаимоисключающие поступки. У животных есть врожденный запрет братоубийства, эмоциональные механизмы, в силу которых проявления жизни являются источником приятных ощущений, а проявления смерти (вид крови, гримаса ужаса и т.д.) порождают отвращение. Человек «свободен» насколько, что культивирует братоубийство и способен радоваться страданиям (феномены садизма, мазохизма). Человек – существо незавершенное и в своей незавершенности предоставленное самому себе.

Нацеленность  разума на высшее благо обнаруживается в доброй воле. Понятие доброй воли в качестве специфического признака морали обосновал Кант. Он видел  в доброй воле единственное безусловное  благо. Только добрая воля имеет самоценное значение; она потому и называется доброй, что никогда не может стать  злой, обернуться против самой себя. Все прочие блага, будь то телесные (здоровье, сила и т.п.), внешние (богатство, почет и.т.п.), душевные (самообладание, решительность и т.п.), умственные (память, остроумие и т.п.), как  они ни важны для человека, тем  не менее сами по себе, без доброй воли могут быть использованы для порочных  целей. Только добрая воля обладает абсолютной ценностью.

Под доброй волей  Кант понимал чистую волю – чистую от соображений выгоды, удовольствия, житейского благоразумия, вообще каких-либо эмпирических мотивов. Отсутствие себя любимых мотивов становится в  ней самостоятельным мотивом. Показателем  доброй воли можно считать способность  к поступкам, которые не только не сулят индивиду какой-либо выгоды, но даже сопряжены для него с очевидными потерями. К примеру, из двух возможных  вариантов делового поведения, один из которых может принести выгоду в один миллион рублей, а второй – в десять раз больше, человек  естественным образом выберет второй. Тем не менее есть поступки (например, предательство друга, измена Родине), которые человек, считающий себя нравственным и желающий быть нравственным, не совершит ни за какие деньги. Добрая воля есть бескорыстная воля. Ее нельзя обменять ни на что другое. Она не имеет цены в том смысле, что является бесценной.

Под доброй волей  имеется в виду то, что обычно принято называть чистым сердцем. Понятие  доброй воли и призвано разграничить то, что человек делает от чистого  сердца, от того, что он совершает  с какой-то конкретной целью. По сути дела, речь идет об источнике, конечной причине поступков – более  конкретно, о том свободна ли воля в выборе поступков или нет, может  ли воля действовать сама из себя или  она всегда опосредует внешние влияния, является лишь особым звеном в бесконечной  цепи причинных отношений. Воля, только став доброй волей, становится причиной самой себя. Добрая воля есть то, что  полностью зависит от личности, область  ее безраздельного господства и безраздельной  ответственности. Она тем отличается от всех других мотивов, что является безусловной, изначальной и может  оставаться непроницаемой для внешних  по отношению к ней причин –  природных, социальных, психологических. Через добрую волю поступки стягиваются к личности как к своему последнему основанию.

Таким образом, вы видим, что моральное измерение  человека связано с его разумностью, его разумность связана с ориентацией  на высшее благо, ориентация на высшее благо связана с доброй волей. Тем самым получается как бы круг: от утверждения, что человек морален  в той мере, в какой он разумен, мы пришли к выводу, что человек  разумен в той мере, в какой  он морален. Разум является основой  морали в качестве морального разума.

Моральное измерение общества.

Добрая воля, поскольку она воля, не может оставаться фактом самосознания личности и удостоверяться только в ходе самоанализа. Мораль как  волевое отношение есть сфера поступков, практически-деятельных позиций человека. А поступки объективируют внутренние мотивы и помыслы индивида, ставят его в определенное отношение к другим людям. Ключевой вопрос для понимания морали состоит в следующем: как моральное совершенство человека связано с характером его отношения к другим людям?

Мораль характеризует  человека с точки зрения его способности  жить в человеческом общежитии. Пространство морали – отношения между людьми. Когда про человека говорят, что  он сильный или умный, то это такие  свойства, которые характеризуют  индивида самого по себе; чтобы обнаружить их, он не нуждается в других людях. Но когда про человека говорят, что  он добрый, щедрый, любезный, то эти  свойства обнаруживаются только в отношениях с другими и описывают само качество этих отношений.

Отношения людей  всегда очень конкретны. Они строятся каждый раз по определенному поводу, для определенных целей. Такой целью  может быть воспроизводство жизни  – и тогда мы имеем область  брачно-семейных отношений. Это может  быть здоровье – и тогда мы имеем  сферу здравоохранения. Это может  быть поддержание жизни – и  тогда мы имеем экономику. Это  может быть защита от преступности – и тогда мы имеем судебно-репрессивную систему. По тому же принципу строятся отношения не только в масштабе общества, но и в личной сфере: между человеком  и человеком всегда есть нечто  третье, благодаря чему их отношения  приобретают размерность. Люди вступают в отношения друг с другом постольку, поскольку они что-то совместно  делают: пишут статью, обедают в  ресторане, играют в шахматы, сплетничают  и т.д. Зададимся вопросом: что  останется в отношениях между  ними, если полностью вычесть из них это «что-то», все конкретное, все те вещи, интересы, потребности, по поводу которых эти отношения  строятся? Останется то, что делает возможными эти отношения, - их общественная форма, сама изначальная потребность  людей в совместной жизни как  естественном и единственно возможном  условии их существования. Это и  будет мораль.

Мораль есть такая  нацеленность людей друг на друга, которая  мыслится существующей до каких-либо конкретных, многообразно расчлененных отношений  между ними и делает возможными сами эти отношения. Разумеется, опыт сотрудничества детерминирует мораль точно так  же, как вражда разрушает ее. Но без  морали не могли бы состояться ни опыт сотрудничества, ни опыт вражды. Все расчленения отношений, в том числе их расчленение на отношения сотрудничества и вражды, являются расчленениями внутри задаваемого моралью пространства человеческих отношений.

Мораль можно  назвать общественной формой, делающей возможной отношения между людьми во всем их конкретном многообразии. Она  как бы связывает людей до всех связей, очерчивает тот идеальный  универсум, внутри которого только и  может разворачиваться человеческое бытие как человеческое. Человеческие отношения и человечность отношений  – очень близкие понятия. Мораль и есть та самая человечность, без  которой отношения людей никогда  бы не приобрели человеческого (общественного) характера.

Единство свободы  воли и всеобщности (объективности, общезначимости, необходимости) составляет характерную особенность морали. Мораль ни в коем случае нельзя отождествлять с произволом. У нее есть своя логика, не менее строгая и обязательная, чем логика природных процессов. Она существует в форме закона, не допускает исключений. Но это – такой закон, который устанавливается самой личностью, ее свободной волей. В морали человек подчинен, говоря точными словами Канта, «только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству». Мораль воплощает единство индивидуального, личностного и всеобщего, объективного. Она представляет собой автономию воли, ее самозаконодательство.

При этом считается, что мораль может получить объяснение из особенных условий жизни человека и быть интерпретирована как выражение  определенных социальных интересов, род  удовольствия, этап биологической эволюции и т.п. В обыденной жизни такой  подход выражается во взгляде, будто  у каждого человека и группы людей  своя мораль. Другая крайность состоит  в отрицании личностной автономии  и истолковании морали в качестве выражения божественной воли, космического закона, исторической необходимости  или иной надындивидуальной силы. Cамой продуктивной на этом пути является формулировка золотого правила нравственности: « (Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе».

Золотое правило  – фундаментальное правило нравственности, чаще всего отождествляемое с  самой нравственностью. Оно возникает  в середине первого тысячелетия  до нашей эры, в так называемое «осевое время» (К.Ясперс), и наиболее ярко воплощает происшедший в  то время гуманистический переворот, под знаком которого человечество живет  до настоящего времени. Оно появляется одновременно и независимо друг от друга в различных культурах  – древнекитайской (Конфуций), древнеиндийской (Будда), древнегреческой (Семь мудрецов), - но в поразительно схожих формулировках. Раз возникнув, золотое правило  прочно входит в культуру, как в  философскую традицию, так и в  общественное сознание, и у многих народов переходит в пословицу.

Это правило чаще всего осмысливалось как основополагающая, важнейшая моральная истина, средоточие практической мудрости.

Свое название золотого оно получило в XVIII в. в западноевропейской духовной традиции.

Золотое правило  нравственности требует от человека в его отношениях с другими  людьми руководствоваться такими нормами, которые можно было бы обернуть на самого себя, нормами, по поводу которых  он мог бы желать, чтобы ими же руководствовались другие люди в  их отношении к нему. Говоря иначе, оно требует от человека подчиняться  всеобщим нормам и предлагает механизм выявления их всеобщности. Суть этого  механизма состоит в следующем: чтобы испытать некую норму на всеобщность и тем самым выяснить, может ли она действительно считаться  нравственной, человеку необходимо ответить себе на вопрос, принял ли бы, санкционировал ли бы он данную норму, если бы она практиковалась другими людьми по отношению к  нему самому. Для этого ему необходимо мысленно поставить себя на место  другого (других), т.е. того, кто будет  испытывать действие данной нормы, а  другого (других) поставить на свое собственное место. И если при  таком обмене диспозициями норма  принимается, то, значит, она обладает качеством нравственной нормы.