Факторы и темпы экономического роста в России

Факторы и темпы экономического роста в России

Георгий Трофимов, ИФС (14/10/02)

 

Основные факторы роста 

Калькуляция темпов роста 

Экспортно-ориентированный  рост

Ориентированный внутрь рост

 

 

Основные факторы роста 

 

 Существуют множество  факторов, влияющих на экономический  рост страны, но ключевых всего  два. Во-первых, накопление капитала - физического или человеческого  в расчете на одного занятого  или душу населения. Во-вторых, изменения технологического уровня  экономики, выражаемые показателем  общей факторной продуктивности (ОФП). Данные изменения отражают  темпы технического прогресса  и структурных сдвигов в экономике.  Все прочие факторы (политика  государства, предпочтения населения  и институты рынка, определяющие  инвестиционный климат в стране, уровень развития инфраструктурных  секторов и т. д.), оказывают  позитивное или негативное влияние  на темпы экономического роста  через эти два процесса.

 

Экономисты много лет  спорят об относительной значимости накопления капитала и роста ОФП. С одной стороны, хорошо известно, что недостаток производственного  капитала в слаборазвитых странах  сдерживает их развитие. Инвестиции не идут в эти страны, несмотря на потенциально очень высокую отдачу, что больше всего препятствует их интеграции с  мировой экономикой. С другой стороны, как показывает регрессионный анализ, межстрановая вариация темпов роста  в большей мере объясняется различиями в ОФП, а не в темпах накопления капитала. Существует точка зрения, высказанная, к примеру, Эрнандо  де Сото, что если капитальное имущество, имеющееся в бедных странах правильно  оценить, то его величина оказывается  намного выше стандартных оценок по системе национальных счетов.

 

Еще один аргумент в пользу доминирующей роли ОФП как фактора  роста является тот факт, что долговременные нормы сбережений в развитых и  развивающихся странах варьируют  слишком слабо, чтобы объяснить  вариации доходов на душу населения. Например, в развитых странах и  беднейших странах Африки они  примерно одинаковы и составляют в среднем примерно 20% ВВП.

 

Что касается накопления человеческого  капитала как фактора роста, то основной вопрос в том, как этот капитал  измерять. Говоря о роли данного  фактора в экономическом развитии, теория роста имеет в виду знания и практический опыт, необходимые  в производстве и продвижении  на рынок продукции. Данные навыки являются в значительной мере следствием обучения на практике и лишь косвенным образом  зависят от уровня образования. Однако, большая часть эмпирических исследований роста основываются на измерениях именно уровня образования, который на самом  деле взаимосвязан с уровнем развития страны.

 

Конечно, образовательный  уровень позитивно влияет на эффективность  производства и процессов обучения, повышая восприимчивость работников к новым технологиям, ноу-хау и  т. д. Но сам по себе он не гарантирует  высоких темпов роста, особенно если в экономике отсутствуют механизмы  его генерации. Экономика бывшего  СССР, да и современной России представляет в этом смысле яркий пример: доля лиц с высшим образованием в нашей  стране была и остается сопоставимой с аналогичными показателями в передовых  странах, однако это практически  не сказалось на ее экономической  динамике. В ряде странах Африки и Азии рост образования достиг за последние четверть века невиданных ранее темпов, однако это практически  не сказалось на экономической динамике данных стран. Это подтверждает и  опыт Индии, где значительные ресурсы  государства направлялись на повышение  образования и фундаментальных  исследований. Однако индийская модель развития так и не стала эталоном для подражания.

 

 

 

Калькуляция темпов роста 

 

 Основываясь на том  положении, что главными факторами  роста являются накопление капитала  и увеличение ОФП, можно оценить  вклад инвестиций в производственный  капитал в темпы роста российской  экономики. Предположим, что в  ближайшие 10 лет произойдет равномерное  возмещение выбытия около 60% стоимости  действующих основных производственных  фондов. Тогда при росте валовых  инвестиций на 7% в год их чистый  прирост должен составить 2%. Это  достаточно оптимистичный прогноз,  превышающий значение прироста  физического объема основных  фондов (без учета износа) за 2001 г., составившего согласно данным  Госкомстата всего лишь 1.7% ("Россия  в цифрах 2002", с. 59). При факторной  доле труда в ВВП примерно 50% увеличение основного капитала  на 2% в год обеспечит 1% прироста  ВВП на одного занятого.

 

Таким образом, учитывая реальную степень износа основных производственных фондов в России, составляющую по официальным  данным более 40%, мы можем констатировать, что инвестиции в производственный капитал смогут дать лишь незначительный прирост ВВП. Отсюда следует, что  основное значение в обеспечении  устойчивого роста Российской экономики  должно будет играть повышение ОФП. Поскольку данный фактор отражает повышение  общего технологического уровня экономики, то правомерно поставить вопрос о  динамике ОФП российской экономики, позволяющей достичь существующий уровень технологии развитых стран. Заметим, что речь не идет об оценках догоняющего роста, ставших некоторое время назад предметом оживленной дискуссии.

 

Для ответа на данный вопрос необходимо приближенно оценить  степень технологического отставания России от развитых стран. В качестве примера возьмем США, в которых  производительность и капиталовооруженность  труда, соответственно, в 5 и 7 раз выше, чем в России. При одинаковой доле труда в ВВП таким показателям  приближенно отвечало бы различие уровней  ОФП в 2 раза. На самом деле это  минимальная оценка, так как доля труда в ВВП США заметно  выше чем в России и составляет около 70%. Иными словами, пятикратный  разрыв производительности труда этих стран как минимум на 40% обусловлен разрывом технологического уровня и  как максимум на 60% - в обеспеченности труда капиталом.

 

Исходя из двукратного  технологического разрыва России и  США можно оценить темп роста  ОФП, который обеспечил бы достижение современного уровня технологий США  в течение ближайших 15-20 лет: это 3.5-4.7% годовых. С учетом приведенной  выше оценки вклада капитала рост ВВП  на одного занятого должен быть равен 4.5-5.7%. Эти цифры близки к "умеренно-оптимистичному" официальному прогнозу на ближайшие  несколько лет (при условии постоянной численности занятых, которая увеличивалась  после кризиса в среднем лишь на 0.6% в год). Еще раз подчеркнем, что эти расчеты исходят не из целевой установки "догнать  и перегнать", а из более чем  скромной задачи элиминирования существующего  в данный момент технологического разрыва  в течение долгосрочного периода 15-20 лет. Более быстрое решение  данной задачи, например, за 10 лет потребовало  бы гораздо более амбициозных  темпов роста ВВП, а именно около 8% в год.

 

 

 

Экспортно-ориентированный  рост

 

 Надежды многих сторонников  либерализации внешней торговли  и вхождения в России в ВТО  связаны с моделью экспортно-ориентированного  роста. Это обусловлено тем,  что страны, открытые для мирового  рынка демонстрируют относительно  более высокие темпы долговременного  роста. Наиболее яркий пример  представляют собой экономики  Юго-Восточной Азии (ЮВА), добившиеся  несомненных успехов благодаря  переориентации на внешние рынки.  Может ли Россия, скопировав опыт  этих стран, добиться ускорения  темпов роста, в особенности  в обрабатывающих отраслях? Подобные  структурные сдвиги означали  бы существенное изменение специализации  нашей страны в системе международных  интеграционных связей и ее  приближение к передовым экономикам.

 

Проблема в том, что  модель экспортно-ориентированного роста  в варианте стран ЮВА вряд ли применима  в России. С одной стороны, процесс  импортозамещения после кризиса  показал, что ряд отраслей вполне способен к международной конкуренции, хотя и с учетом соотношения цены и качества. Динамика некоторых сегментов  внутреннего рынка породила определенный оптимизм и надежду на возможное  продолжение роста за счет внешней  экспансии. Однако эти надежды вряд ли оправданы, прежде всего, из-за масштабов  российской экономики. Пока есть значительный потенциал собственных рынков, вряд ли имеет смысл вкладывать средства в продвижение продукции за рубеж, особенно в страны, где конкурентная борьба намного острее. Произошедшие кое-где сдвиги в уровне качества также были рассчитаны в основном на стандарты внутреннего рынка. Иностранные инвестиции, частично их породившие, также были рассчитаны на потенциал внутреннего рынка. Конечно, со временем возрастающая отдача от масштабов производства может  дать России выигрыш в международной  торговле, однако это возможно лишь в результате развития рынков внутри страны.

 

С другой стороны, опыт успешной реализации модели экспортно-ориентированного роста в странах ЮВА не совсем верно трактуется большинством сторонников  этой модели. Прежде всего, надо учитывать  ту роль, которую сыграло в ее реализации присутствие новых индустриальных экономик "первого эшелона" - Японии и Кореи. Они добились успехов  благодаря откровенно протекционистской  политике, которая в отличие от неудачных экспериментов латиноамериканских стран 50-60х годов ориентировалась  на внешнюю экспансию, а не на внутренние рынки. Осуществив прорыв, эти две  страны образовали своеобразное ядро, вокруг которого оформилось дальнейшее развитие всего региона.

 

Кроме того, экспортно-ориентированный  рост в других странах ЮВА был  порожден деятельностью транснациональных  корпораций (ТНК), прежде всего, японских и американских. Данный регион оказался очень подходящим местом для прямых иностранных инвестиций, ориентированных  на экспорт в глобальных масштабах. Правительства этих стран последовательно  придерживались либеральной экономической  политики и гарантировали бизнесу  стабильные условия. Основным их сравнительным  преимуществом был дешевый, дисциплинированный и способный к обучению труд. Малайский  или тайский работник был готов  за 100 долларов работать "в поте лица". Заметим, что в России эта планка уже на сегодняшний день (как, впрочем, и до кризиса 98 г.) в несколько  раз выше.

 

Участие ТНК привело к  интеграции в мировой хозяйственный  комплекс всего региона, а не отдельной  экономики. Это произошло благодаря  созданию системы региональных производственных связей, позволявших использовать внешние  эффекты от масштабов производства и международной кооперации. Межстрановое внутрифирменное размещение производства по звеньям технологических цепочек  позволило ТНК создать циклы, обеспечивавшие максимальную рационализацию производственного процесса. Например, производство деталей могло осуществляться в странах с более квалифицированным  трудом, а сборка - в странах с  менее квалифицированным трудом. В результате доля ТНК в промышленном экспорте стран региона составила  от 30 до 90%. (Urata S., "Emergence of an FDI-Trade Nexus and Economic Growth in East Asia", in: Rethinking the East-Asian Miracle, The Oxford University Press, 2001, p. 443.)

 

Ряд эмпирических исследований процесса роста в странах ЮВА  дает парадоксальные результаты: собственно наращивание экспорта не оказало  значимого влияния на увеличение продуктивности. Гораздо важнее было привнесение новых технологий, обучение на практике, и что важнее всего, увеличение импорта. Открытость экономик ЮВА "второго эшелона" (стран  АСЕАН и Китая) к импорту сыграла  решающую роль, главным образом благодаря  технологическим трансфертам и  жесткой конкуренции. Оценки влияния  этого фактора, позволяют сделать  вывод о недостаточной реализации потенциала роста странами "первого  эшелона", практиковавшими протекционизм. (Lawrence R., Weinstein D., "Trade and Growth: Import-Led or Export-Led? Evidence from Japan and Korea", in: Rethinking the East-Asian Miracle, The Oxford University Press, 2001.)

 

Все это убеждает в неприменимости для России стратегии развития, пытающейся копировать корейскую или китайскую  модель. Во-первых, по многим политическим и экономическим причинам (нестабильность налоговых законов, непрозрачность условий бизнеса, не очень последовательный либерализм нынешних властей) наивно рассчитывать на привлекательность России для  ТНК. Во-вторых, вряд ли отечественным  политикам и "крепким" хозяйственникам  пришлась бы по вкусу идея реорганизации  национальной экономики под контролем  мировых корпораций. В-третьих, масштабы нашей страны достаточно велики для  развития внутреннего рынка, но недостаточны для создания системы регионального  производства, аналогичной восточно-азиатской. По этой причине прямые иностранные  инвестиции в Россию ориентируются  на внутренний, а не внешний рынок. В-четвертых, торговая политика, нацеленная на экспортную экспансию, но основанная на ограничении импорта, замедлит технологический  рост и принесет больше вреда, чем  пользы. В-пятых, экспортно-ориентированный  рост сырьевого сектора, в принципе не способного индуцировать долговременное развитие, запрограммирован не только существующей специализацией России, но и невнятной стратегией правительства. Например, реализация планов снабжения  госрезервов США российской нефтью означает увеличение сырьевого экспорта через 5-7 лет в два-три раза и  окончательное закрепление за нашей  страной статуса мирового поставщика энергоносителей.

 

 

 

Ориентированный внутрь рост

 

 Узость возможностей  развития, ориентированного на внешние  рынки, еще не означает, что  модель быстрого роста в России  в принципе нереализуема. В качестве  примера можно привести опыт  США, Германии (да и той же  России) в конце 19 в. или послевоенной  Европы, где быстрый рост происходил  на основе внутренних рынков. Вопрос, таким образом, заключается  в их способности генерировать  ускоренный рост.

 

Теоретически, подобные возможности  могут возникать благодаря положительным  обратным связям в динамике агрегированного  спроса и инвестиций. В конце 80-х  годов некоторые западные экономисты подчеркивали роль внешних эффектов в денежной форме (pecuniary externalities), позволяющих  объяснять ускоренный рост в одних  странах и “ловушки бедности”  в других. Увеличение спроса в некоторой  отрасли создает импульс роста  инвестиций и спроса в других отраслях, что может стать самовоспроизводящимся  процессом (при соответствующих  эффектах масштаба и координации  ожиданий участников). Но чтобы такой  рост начался, либо капитал и уровень  оплаты труда должны превышать некоторые  пороговые значения, либо ожидания экономических агентов должны быть оптимистичными. В противном случае внешние эффекты действуют в  обратном направлении, и экономика  не может выбраться из состояния  слабой развитости.