Противоречивость денежно-кредитной политики 90-х гг

Еще один инструмент косвенного регулирования  — учетная ставка Центрального банка, или ставка рефинансирования. Особенности  использования ее в России связаны с тем, что она никогда не отражала взаимосвязи реального и денежного секторов экономики. Осуществлять рефинансирование коммерческих банков через учет и переучет векселей промышленных компаний Центральный банк России считал нецелесообразным из-за низкого качества этих ценных бумаг, так как не сложились еще кредитные истории крупных заемщиков, существовала слабая правовая база вексельного обращения, не сформировался его механизм. Поэтому ставка рефинансирования имела скорее виртуальный характер, была неким маяком, указывающим направление денежно-кредитной политики, оказывая больше психологическое воздействие на поведение кредитных институтов. В переходной экономике чаще всего прослеживается слабая зависимость между уровнем учетной ставки Центрального банка и рыночными ставками коммерческих банков. Вместе с тем при значительной зависимости банков от ресурсов межбанковского рынка частое и резкое колебание ее способно оказать очень большое влияние на ликвидность банковской системы. В России с помощью этого инструмента Центральный банк чаще всего ограничивал нарастание спекулятивных операций.

Операции на открытом рынке, проводимые Центральным банком России, осуществлялись в основном для привлечения средств  на финансирование дефицита государственного бюджета. Поэтому государственные  ценные бумаги с самого начала имели  высокую доходность, носили краткосрочный  характер. Попытки разместить их на длительный период не увенчались успехом, так как на финансовых рынках присутствовал  исключительно спекулятивный капитал. При использовании данного инструмента  для неинфляционного покрытия государственных расходов всегда присутствует так называемый эффект вытеснения частных инвестиций государственными. В России он работал в полную силу, так как банки получили инструмент, позволявший им получать гарантированные высокие доходы, и не спешили наращивать кредиты предприятиям. А если учесть, что рыночные инструменты сводились к ломбардному кредиту и операциям репо, разрешенным только банкам-дилерам, обеспечением которых были все те же ГКО и ОФЗ, то деятельность Центрального банка России, по сути, продолжала ориентировать денежные потоки исключительно на финансовый рынок, оголяя реальный сектор.

Узость и неразвитость финансовых инструментов, деформированность банковской системы, непомерное бремя расходов по обслуживанию растущего внешнего и внутреннего долга, непродуманная политика денежно-кредитного регулирования, в конце концов, вызвали глубокий финансово-экономический кризис в России в августе 1998 г., разрушив банковскую систему и рынок ценных бумаг.

О нарастающем кризисе свидетельствовала  и динамика денежных и кредитных  показателей в 1998 г., которая шла  вразрез с целями и приоритетами принятой на тот год денежно-кредитной  политики. Во-первых, предполагалось дальнейшее увеличение денежной массы, в том  числе и в реальном выражении. Фактически за январь—август 1998 г. денежная масса в обращении М2 сократилась на 8,1%, а в реальном выражении она снизилась на 23,3%. Во-вторых, предполагалось снижение доходности по ГКО и ОФЗ до уровня 12—14%, однако к августу она достигла 200%. Приоритетной задачей было снижение процентных ставок, однако сначала сам Центральный банк увеличил ставку рефинансирования до 80% к концу июля 1998 г., а вслед за ней поползли вверх и все остальные ставки финансового рынка.

Депозиты предприятий в рублях резко снизились в первом квартале 1998 г. и продолжали медленно снижаться  во втором. По данным на конец августа, объем средств предприятий на рублевых счетах был на 10,5% ниже аналогичного показателя на конец августа 1997 г. и на 28,3% ниже данного показателя на начало 1998 г. Только за июль — август он сократился на 9,8%.

Величина денежной базы (в узком  определении) за восемь месяцев 1998 г. снизилась  на 1,7%, объем обязательных резервов — на 24, а налично-денежная масса  выросла на 2,8%.

Кризис 1998 г., как и любой экономический  кризис, обнажил все накопившиеся в экономике диспропорции, насильственно  заставил всерьез заняться качественной реструктуризацией банковской системы. Вместе с тем он в очередной  раз подтвердил значение денег в  экономике и тот факт, что регулирование  денежного сектора должно осуществляться с учетом реальных экономических  условий, основываться на глубоком понимании  взаимосвязей, на поиске и разработке адекватных методов и инструментов денежно-кредитной политики.

Особенности послекризисной денежно-кредитной политики

Правительство, возглавляемое Е.Примаковым, пришедшее к власти в сентябре 1998 года, вызвало ожидания серьезных  изменений макроэкономической политики. Предполагать инфляционный вариант  развития событий можно было на основе многочисленных выступлений видных членов правительства с призывами  к усилению вмешательства государства  в экономику, компенсации потерь населения от кризиса осени 1998, государственной  поддержки банковской системы. Казалось, правительство было готово пойти  на открытую конфронтацию с международными финансовыми организациями и  иностранными кредиторами.

Однако на практике правительство  Е. Примакова проявило необходимую  осторожность и в итоге обеспечило не только принятие, но и реализацию жесткого бюджета на 1999 год при  проведении сдержанной денежной политики. Еще большей степенью прагматизма  можно охарактеризовать политику Правительства  РФ, возглавляемого С. Степшиным и В. Путиным.

Среди основных целей политики валютного  курса на 2000 год ЦБ РФ определил  сглаживание значительных колебаний  обменного курса рубля и поддержание  золотовалютных резервов на уровне, обеспечивающем доверие к проводимой денежно-кредитной  политике и стабильность российской валютно-финансовой системы. Была отмечена необходимость совершенствования действующего механизма обязательного резервирования и его нормативной базы, расширения объема операций ЦБ РФ на открытом рынке и депозитных операций с коммерческими банками. Процентная политика Банка России в 2000 год планировалась лишь опосредованным способом: с помощью контроля за объемом эмиссии и операциями на открытом рынке, хотя вследствие медленного развития внутреннего рынка государственных ценных бумаг, данные меры денежно-кредитного регулирования имели ограниченное значение.

Основные направления единой государственной  денежно-кредитной политики на 2000 год  содержали два базовых сценария развития экономики в 2000 году. Согласно первому (умеренному) сценарию, прирост  денежной массы должен был составить 20–28%, инфляция – около 18–22%, а прирост  реального ВВП – от 1 до 2%. Второй сценарий (оптимистичный) предполагал  существенно более высокие показатели роста реального ВВП (6–10%) при  незначительном по сравнению с первым вариантом увеличением прироста денежной массы М2 (32–38% за год) и инфляцией на уровне 25–28 %.

«Замораживание» в августе 1998 года рынка государственных ценных бумаг  значительно сузило инструментальные возможности ЦБ РФ, в первую очередь, по управлению ликвидностью в краткосрочном  периоде. Фактически, на протяжении всего  послекризисного периода Банк России осуществлял операции на открытом рынке лишь в форме рублевых и валютных интервенций на валютном рынке. Общий объем эмитированных облигаций Банка России, обращавшихся на рынке в период с сентября 1998 года по февраль 1999 года, не превысил 26 млрд. рублей (т.е. не более 10% по отношению к широкой денежной базе на конец 1998 года), а объем новых ГКО, выпущенных в 2000 году, составил около 13,2 млрд. рублей (около 2% по отношению к широкой денежной базе на середину 2000 года), в том числе суммарный оборот всех ГКО-ОФЗ на вторичном рынке не превышал 3–5 млрд. рублей. В этих условиях единственным инструментом для стерилизации интервенций в распоряжении ЦБ РФ являлись депозитные операции. Другим инструментом стерилизации денежного предложения может быть названо накапливание средств на счетах федерального бюджета благодаря профициту федерального бюджета, т.е. изъятие денег из экономики через налоги и неналоговые доходы бюджета. За одиннадцать месяцев 2000 года прирост остатков на счетах федерального бюджета превысил 64 млрд. рублей. Таким образом, к началу декабря 2000 года общий объем денег, временно изъятых таким образом из экономики, достиг 103,8 млрд. рублей. Однако в декабре 2000 года остатки на счетах федерального бюджета снизились на 19 млрд. рублей.

12 октября 1999 года Правительство  РФ утвердило положение об  особенностях эмиссии и регистрации  облигаций Банка России. Выпуск  данного финансового инструмента  должен был дать ЦБ РФ новые  возможности управления денежной  массой, в частности, возможность  стерилизации рублевых интервенций  на валютном рынке. Однако аукционы  по их размещению были проведены  только один раз 14 декабря 1999 года, но не были признаны состоявшимися  из-за отсутствия спроса по  приемлемым для эмитента ценам.

Политика резервных требований достаточно активно использовалась Банком России в 1998 и 1999 годах. Так, с  целью преодоления кризиса ликвидности  после «замораживания» рынка  ГКО-ОФЗ в 1998 году ЦБ РФ трижды снижал резервные требования: с 24 августа 1998 года резервные требования по срочным  обязательствам и счетам в иностранной  валюте были снижены с 11% до 10%, а по вкладам физических лиц – с 8% до7%. С 1 сентября 1998 года резервные требования для Сбербанка РФ и кредитных организаций, у которых удельный вес вложений в государственные ценные бумаги (ГКО-ОФЗ) в работающих активах составляет 40% и более, были снижены до 5%, а для кредитных организаций, у которых удельный вес вложений в государственные ценные бумаги (ГКО-ОФЗ) в работающих активах составляет менее 40% – до 7,5%. Унификация резервных требований на уровне 5% по всем видам и валютам обязательств была произведена с 1 декабря 1998 года.

Ставка рефинансирования ЦБ РФ в 1999–2000 году носила еще более символический  характер, чем в докризисный период. Прекращение операций репо и однодневного рефинансирования первичных дилеров лишило ставку рефинансирования признаков уровня платы за пользование заемными ресурсами. Ее роль как ограничителя доходности на вторичных торгах государственными ценными бумагами (предел равнялся двухкратной ставке рефинансирования) имела значение лишь в первые несколько месяцев воссоздания рынка ГКО-ОФЗ. В дальнейшем уровень доходности на рынке был значительно ниже ставки рефинансирования.

На протяжении 1999–2000 Банк России неоднократно снижал ставку рефинансирования, опустив ее с 60% до 25% годовых. Однако ее динамика просто следовала за тенденциями в темпах роста индекса потребительских цен и в уровне ставок по межбанковским кредитам и на рынке государственных ценных бумаг. Осенью 2000 года ставка рефинансирования приняла отрицательные значения в реальном исчислении.

Развитие и становление  налоговой политики РФ

К началу 1990-х годов в советской  экономической системе налоги играли вспомогательную роль, в решающей степени подчиняясь общей логике планового развития. В данной связи, сфера налоговых отношений оказалась  существенно ограниченной и максимально  формализованной. Главным источником налоговых поступлений в тотально огосударствленной, централизованной экономике СССР являлись несколько основных налогов (на прибыль предприятий, с оборота, подоходный и др.), определение размера и взимание которых определялись не столько объективными экономическими потребностями, сколько административно понятой целесообразностью. В итоге, характер интересов государства в налоговой сфере состоял скорее в обеспечении некоего формального присутствия фискальной политики в экономической жизни страны.

По мере неуклонной радикализации экономических преобразований, в частности, с принятием еще на завершающем этапе «перестройки» мер по раскрепощению частной инициативы и разгосударствлению экономики, советская налоговая система неизбежно стала давать сбои. Антисистемные в своей основе попытки совместить прежнюю модель с решением новых задач (в частности, введение в 1990 г. 5% налога с продаж) привели к тому, что налоговая политика запустила деструктивные, разбалансирующие процессы.

Налоговую ситуацию в начале 1990-х  годов существенно осложнило  углубление внутриполитического кризиса. Уже в 1990-1991 гг. он породил налоговое  противостояние союзного и российского  центров, в последующем нашедшее продолжение в процессах «суверенизации», создания «налоговых барьеров» на уровне субъектов Российской Федерации. Итогом данных процессов стало существенное ослабление федерального бюджета.

Особенно негативное влияние на сферу налоговых отношений оказало  стремительное нарастание кризисных  явлений в реформируемой экономике. В течение 1991-2000 гг. уровень производства в стране сократился вдвое. В промышленности доля убыточных предприятий приблизилась к 50%, в строительстве - к 40%, в сельском хозяйстве - составила более 80%. Это существенно сузило налогооблагаемую базу. Негативно сказались на ней и процессы обнищания основной массы россиян, существенно сократившие поступления от столь значимого для рыночных экономик подоходного налога с населения. В итоге, проблема обеспечения налоговых поступлений в бюджет приобрела крайнюю остроту. В частности, в отчете Счетной палаты РФ за январь-сентябрь 1998 года отмечалось, что в это время общий сбор налогов составлял всего 49,1% от установленных плановых заданий.

Поскольку налоговая система не обладает самодостаточностью, представляя  собой лишь элемент социально-экономической  системы, в рамках периода формирование новой налоговой модели происходило  одновременно с развитием параллельных блоков реформы, прежде всего, с изменениями  в системе собственности, денежно-кредитной, бюджетной, ценовой политики и т.д. В каждой из отмеченных сфер были допущены серьезные ошибки. К примеру, серьезно задерживало налоговые поступления  в казну несовершенство банковской системы, «прокрутка» налоговых  сборов в уполномоченных коммерческих банках.

В итоге, одним из основных векторов российской модернизации стало, предпринятое в интересах преодоления несбалансированности бюджета страны, усиление налоговой  нагрузки, причем сам порядок изъятия  налогов приобрел репрессивный характер. В частности, следствием такой политики государства стало изъятие от 60 до 80% прибыли предприятий, что, по сути, разрушило основную традиционную налогооблагаемую базу.