Содержание
Введение
В социологии потребление рассматривается
как социальный и социально-психологический
феномен, как сфера социализации личности,
формирования социальных норм, ценностей,
культуры. Здесь фокусируются отношения
между людьми, именно поэтому она привлекает
внимание социологов.
Первые попытки разработки
теории потребления связаны с целым рядом
ключевых фигур обществоведения XIX-XX веков.
Именно классики социологии– М.Вебер,
Т.Веблен, Г.Зиммель и др. – дают в своих
работах теоретическое обоснование процессов,
происходивших в сфере потребления в период
с XVIII по XIX век, раскрывая некоторые основные
понятия, связанные с этим явлением.
Особенности этапа, связанного
с развитием массового производства и
массового потребления в первой половине
XX века отражены в возникших в 1950–1960-егг.
в западной науке концепциях «общества
потребления», авторами которых являются
крупнейшие социологи: У.Ростоу, Ж.Форрестье,
Р.Арон, Дж.Гэлбрейт. Характер потребления
в постсовременных обществах описывается
в работах ряда других известнейших ученых:
Ж.Бодрийяра, П.Бурдье, Д.Лиона, С.Майлза,
М.Фезерстоуна, Э.Фромма, и др. Многие из
них указывают на опасности, таящиеся
в усиливающейся тенденции к потреблению.
Большинство авторов отмечают также, что
в постсовременном обществе усиливается
символическая функция потребления. Потребление
становится своего рода звеном, частью
более широкого символического обмена,
в который вовлечены все члены общества.
Данная идея получает развитие
в работах Дж. Ритцера, который рассматривает
ее применительно к новым средствам потребления
(рестораны быстрого обслуживания, кредитные
карты, супермаркеты), получающим широкое
распространение в последние десятилетия
XX века.
В отечественной науке проблема
потребления изучается недостаточно.
Начиная с середины 1980-хгг., стали появляться
объективные исследования, посвященные
изучению сферы потребления в СССР. Например,
в работах Л.Н.Жилиной, А.Г.Здравомыслова
и др. значительное внимание уделяется
изучению структуры потребления, образа
жизни, стиля и уровня жизни, характерных
для различных социальных слоев российского
общества. В советский период данная тема
разрабатывалась политэкономами, которые
изучали тенденции, динамику, структурные
изменения потребления населением продовольственных
и непродовольственных товаров, закономерности
изменения данной сферы общественного
воспроизводства под влиянием научно-технического
прогресса.
Среди современных российских
социологов, занимающихся проблемами
потребления можно выделить целый ряд
имен, среди них: И.В.Алешина, В.Л.Афанасьевский,
Л.Г.Бызов, А.Б.Гофман, В.И.Ильин, М.Д.Красиль-никова,
С.В.Краснов, В.Г.Николаев, А.А.Овсянников,
В.В.Радаев[23], Н.М.Римашевская, Я.М.Рощина,
В.П.Терин и др.
Изменения экономики
и политической системы постсоветского
общества привели к большим
трансформациям потребительских
ориентиров и их роли в жизни
людей. Эти достаточно высокие
стандарты потребления были одними
из важнейших ориентиров общества
в период реформ, а стремление к ним –
мощной движущей силой. Действительно,
в современном мире потребление стало
играть важную роль в формировании ценностных
ориентиров общества, а значит, выступать
предметом дискуссий в СМИ.
Цель контрольной работы: изучение
социальных проблем потребления.
Задачи:
1. Рассмотреть исторические
аспекты проблемы потребления.
2.Обосновать потребление как
разновидность экономического поведения.
3.Рассмотреть проблемы потребления
в современном мире.
1. Развитие
потребления: история проблемы
Современный человек привык
думать о себе как о производителе или
потребителе, никак не совмещая эти два
понятия. В условиях рыночной экономике
они становятся максимально удаленными
друг от друга благодаря различным посредникам,
например магазинам или сети распространителей.
Но так было далеко не всегда. До индустриальной
эволюции основная масса всех продуктов
питания, товаров и услуг, создаваемых
людьми, потреблялась самими производителями,
их семьями или очень тонким слоем элиты,
которому удавалось наскрести избытки
для своего собственного использования.
В большинстве сельскохозяйственных
обществ значительную часть населения
составляли крестьяне, которые жили вместе
в небольших, полуизолированных сообществах.
Они жили на диете, достаточной чтобы не
умереть с голоду, выращивая ровно столько,
сколько нужно, чтобы поддержать собственную
жизнь и хорошо обеспечить своих хозяев.
Не имея возможности долго хранить пищевые
продукты, дорог, чтобы отвезти их на далеко
расположенный рынок, и хорошо понимая,
что любые излишки, если они появятся,
скорее всего будут конфискованы рабовладельцем
или феодалом, они не имели и сильного
желания к улучшению технологии или увеличению
своего производства. Конечно, существовала
торговля. Известно, что небольшое количество
отважных торговцев переправляли товары
за тысячи миль при помощи верблюдов, тележек
или лодок. Известно, что вырастали города,
зависящие от деревень[5]. В их центрах
– рыночных площадях – осуществлялись
всевозможные сделки обмена, купли и продажи,
основными участниками которых были ремесленники
и крестьяне. Ремесленник пытался выменять
свой товар на продукты питания, дабы прокормить
себя и свою семью, крестьянин же, находясь
в несравнимо более привилегированном
положении, пытался, как можно дешевле
приобрести товары бытовой необходимости,
а также орудия труда. Большой объем торговли
того времени приходился и на морские
пути.
Тем не менее, в масштабах истории
вся эта коммерция представляла собой
лишь ничтожно малый элемент, если ее сравнивать
с размерами продукции, производимой сельскохозяйственными
рабами или крепостными для непосредственного
использования ими самими. Даже в конце
XVI столетия, согласно известному французскому
историку Ф. Броделю, вся средиземноморская
область – от Франции и Испании на одном
конце и до Турции на другом – снабжала
продуктами питания население, состоящее
из 60-70 млн. человек, 90% которых занимались
сельским хозяйством и производили лишь
очень небольшое количество товаров на
продажу, а 60 или, может быть, 70% всей продукции
Средиземноморья никогда не поступало
на рынок [10]. И если таково было положение
дел в средиземноморском регионе, то что
же можно сказать о Северной Европе, где
каменистая почва и длинные холодные зимы
создавали еще большие трудности для того,
чтобы крестьяне могли получить какие-либо
излишки на своей земле?
По сути для большинства людей
того времени производство и потребление
сливались в единую функцию жизнеобеспечения.
Это единство было столь полным, что греки,
римляне и европейцы в средние века вообще
не проводили различия между этими категориями.
В их языке даже не было слова для обозначения
такого понятия как потребитель. На протяжении
всей доиндустриальной эры лишь очень
незначительный процент населения находился
в зависимости от рынка, большинство людей
жили вне него.
Индустриальная эра в истории
человечества резко изменила эту ситуацию.
Вместо самодостаточных по существу людей
и сообществ она впервые в истории создала
такую ситуацию, при которой подавляющее
количество всех продуктов, товаров и
услуг стало предоставляться для продажи,
меновой торговли и обмена. Она создала
цивилизацию, в которой почти никто, в
том числе и фермер, не является больше
самодостаточным. Каждый человек стал
почти полностью зависеть от товаров или
услуг, произведенных кем-то другим.
В раннюю индустриальную эпоху
потребление развивалось достаточно медленными
темпами. Обнаружилось, что новая индустриальная
эра начинает все в большей степени страдать
от конфликта нового вида, порожденного
расколом между производством и потреблением.
То особое значение, которое марксисты
придавали классовой борьбе, постоянно
затемняло более мощный, более глубокий
конфликт, возникший между требованиями
производителей (как рабочих, так и предпринимателей)
более высокой заработной платы, прибыли
и пенсий, с одной стороны, и противоположных
требований потребителей (включая сюда
и тех же производителей и рабочих), стремящихся
к низким ценам. Экономическая политика
раскачивалась на этой точке опоры [9] экономике
стала Великая депрессия, обусловленная
кризисом перепроизводства.
Вторая мировая война лишь не
надолго приостановила процесс формирования
нового человека, и уже к середине XX века,
пожалуй, со всей серьезностью можно говорить
об образовании потребительского общества.
Нельзя сказать, что этот ход развития
был спонтанен и не организован. Правительства
многих индустриально развитых стран
поставили своей целью обеспечение платежеспособности
населения, которое должно было стать
базой для дальнейшего экономического
роста государства. В этой связи, перед
общественностью встал вопрос о потребительском
образовании - от простого просвещения
через средства массовой информации до
преподавания в учебных заведениях.
После войны потребительская
способность населения Европы была значительно
ниже активности жителей США. Практически
не ведшая военных действий на своей территории
и не имевшая тех катастрофических последствий,
с которыми пришлось столкнуться Старому
свету, Северная Америка стала подобием
“тихой гавани” для мирового капитала.
Огромная концентрация денежных средств
и инвестиций делали свое дело. Появлялись
новые города, новые заводы, возникали
целые конгломераты промышленности, как
“Силиконовая долина” и др. Большую роль
в увеличении темпов экономического роста
сыграло и правительство Соединенных
Штатов. Приняв ряд законов, регламентирующих
поведение на рынке и обеспечив равноправие
его участников, оно обезопасило себя
от образования крупных монополий, способных
серьезно влиять не только на экономику,
но и на политику государства. Большое
место в предвыборных платформах республиканской
или демократической партий стала играть
политика в социальной сфере.
Правительство обеспечивало
достойную зарплату, пособие по безработице,
пенсии, разного рода страховые и социальные
выплаты. Низкая инфляция привела к удешевлению
кредита, который стал одним из рычагов
управления, а также двигателем экономики
США. Символом новой американской жизни,
“общества благосостояния” стал личный
автомобиль. Доселе доступный только высшим
слоям общества, теперь его мог купить
любой рабочий или служащий. Новый авто
стал идолом всех мужчин и аргументом
для многих женщин. Автомобиль стал одним
из первых действительно статусных предметов.
Человека судили по его наличию или отсутствию
или даже по его марке.
«Очевидно, однако, что любовь
к собственной машине, как впрочем, и ко
многим другим статусным вещам вряд ли
можно назвать действительно глубокой
и преданной, она скорее напоминает мимолетное
увлечение, так как владельцы автомобилей
склонны их часто менять; двух лет, а иногда
и одного года достаточно, чтобы владелец
автомобиля устал от «старой машины» и
стал предпринимать энергичные попытки
заключить «выгодную сделку» с целью заполучить
новый автомобиль. Вся процедура от приценивания
до собственно покупки кажется игрой,
главным элементом которой может иной
раз стать даже надувательство, а сама
«выгодная сделка» доставляет такое же,
если не большее, удовольствие, как и получаемая
в конце награда: самая последняя модель
в гараже». Приобретение –> «временное
обладание и пользование» –> выбрасывание
(или, если возможно, выгодный обмен на
лучшую модель) –> «новое приобретение»
– таков порочный круг потребительского
поведения [7].
Обеспечив достаточно стабильный
и уверенный рост потребления внутри страны
американские компании несомненно хотели
глобализовать тот опыт отношения с покупателями,
который они накопили. Однако полу разрушенная
экономика Европы не могла быть действительно
серьезным рынком сбыта для этих корпораций.
Процесс восстановления шел
крайне медленно и вряд ли мог вскоре завершиться
без внешних денежных вливаний. Впрочем,
умелое лоббирование своих интересов
американскими компаниями привело к принятию
сенатом в 1947 г. т.н. «плана Маршалла», который,
стоит отметить, имел не только экономический,
но и политический контекст (образование
социалистического лагеря требовало от
США активных действий в континентальной
Европе, дабы помешать распространению
влияния СССР). Эта принятая программа
подразумевала обширное развитие экономических
связей между Старым и Новым светом. США
обязывалась кредитовать Европейские
страны поставлять им необходимое оборудование
и продукты питания, обучать будущих специалистов.
Большое количество американских компаний
выиграли тендеры на восстановление разрушенной
инфраструктуры и жилого фонда стран-участниц
плана Маршалла.
Однако, конечно же, нельзя назвать
эти действия актами доброй воли. Еще в
1941 г. Финансовые стратеги США начали строить
планы послевоенной регенерации мировой
экономики в интересах Америки. Во время
конференции в Бреттон Вудсе, которая
проходила в 1944 г. под руководством Соединенных
Штатов, сорок четыре государства согласились
учредить две основных интеграционные
в экономическом плане организации –
Международный валютный фонд и Всемирный
Банк. МВФ заставил входящие в него страны
искусственно поддерживать курс своих
денег по отношению к доллару или золоту,
большая часть которого находилась в руках
Соединенных Штатов (к 1948 г. Соединенные
Штаты владели 72% всего мирового золотого
запаса).
Тем временем Всемирный Банк,
созданный вначале, чтобы обеспечить послевоенные
фонды реконструкции в европейских странах,
постепенно начал предоставлять заемы
и неиндустриальным странам тоже. Это
часто делалось с целью строительства
дорог, портов, гаваней и других объектов
инфраструктуры, чтобы содействовать
развитию экспорта сырья и сельскохозяйственной
продукции в индустриально развитые государства.
Вскоре в систему был включен третий компонент
– Генеральное соглашение о тарифах и
торговле, сокращенно ГАТТ. Данное соглашение,
инициатором которого также были Соединенные
Штаты, подразумевало либерализацию торговли,
но на деле не давало возможности бедным
странам с отставшими технологиями защитить
свою малую неокрепшую промышленность.
Эти три структуры были связаны
между собой решением, что Мировой Банк
не будет предоставлять кредиты стране,
которая отказывается присоединяться
к МВФ или выполнять условия ГАТТ.