Статистика, масштабы, специфика теневой экономики в России

Развитый сегодня «бизнес» по сдаче в аренду жилья в Иркутске, Чите, Улан-Удэ индивидуальными предприятиями и физическими лицами приносит ежемесячный денежный (доход, направляемый на личное потребление (по 1 – 2 - комнатным квартирам) в размере: при посуточной аренде - до 30 тыс. руб., помесячной- до 15 тыс. руб. Число «предпринимателей», полностью не показывающих своего дохода, достигает более 90% [17].

Для определения среднемесячных теневых  затрат малых предприятий в Иркутской области и Республике Бурятия в 2008-2009 гг. было опрошено 465 респондентов, занимающихся розничной торговлей, сдачей в аренду и ремонтом квартир и офисных помещений, продажей (перегоном) автомобилей, заготовкой и оптовой торговлей лесом, туризмом, оказывающих стоматологические, бухгалтерские и посредническо-снабженческие услуги (табл. 4).

Уровень выплат представителям власти и «крыше» очень сильно зависит от уровня развития экономики региона и вида деятельности и в среднем составляет от 0 до 60% всех расходов. Наибольшие размеры выплат отмечаются в заготовке и вывозке круглого леса, добыче ценных пород рыб и нелегальном обороте алкоголя [19].

Посреднические фирмы по поставкам  продукции производственно-хозяйственного назначения или оказанию различных услуг крупным акционерным предприятиям и государственным организациям вынуждены платить «откаты» в размере 30-60% от суммы поставок. Подобная деятельность автоматически влечет за собой обналичивание суммы «отката», сокрытие реальной торговой надбавки и, соответственно, снижение налогооблагаемой базы [19].

Структура оборота малых  предприятий показана в табл. 5

2.3.Механизмы «теневой» деятельности

1. Сокрытие части выручки оборотов финансово-хозяйственной деятельности. Цель - снижение налогооблагаемой базы, что приводит к уменьшению налоговых платежей. Механизмом сокрытия служит двойная бухгалтерия (официальная и неофициальная) и фирмы-«однодневки».

Создание теневого запаса оборотных  средств. Руководители и работники крупных производственных предприятий производят его за счет «экономии» с целью получения дополнительного личного денежного дохода. Включает в себя несколько этапов:

• создается теневой запас за счет повышения нормы расходов на изготовление какого-либо продукта или списания деталей и оборудования, пригодных для дальнейшей эксплуатации;
• находится фирма, которая по фиктивным документам отписывает поставку «экономии», но уже в материальном выражении;
• происходит оплата «поставки» и «оприходование» сырья или продукции, уже находящейся на предприятии;
• фирма-«поставщик» обналичивает оплату и делится с партнерами - работниками предприятия (производит «откат») [20].

3. Теневое обналичивание денежных средств. Для проведения теневых платежей предприятию необходимы неофициальные денежные средства. Сложившийся сектор теневой экономики по превращению официальных денежных средств в неофициальные - «обналичка» - делает это следующим образом:

• предприятие производит предоплату за продукцию или 
  услуги;
• фирма по «обналичке» выдает наличные деньги и фиктивные документы на товар или услуги, за которые была получена предоплата (товар не отгружается);
• предприятие оприходует «полученный» товар и списывает 
  продукцию на производственно-хозяйственную деятельность.

Предприятие может выйти  напрямую на фирму, занимающуюся обналичиванием, и тогда за услугу платят до 2% (в 2010 г. наметилась тенденция увеличения). При данной схеме повышается риск обнаружения теневых операций, так как предприятие контактирует с фирмой-«однодневкой» и ее работниками. Также предприятие может найти фирму-посредника, которая берет на себя прямой контакт с фирмой по «обналичке» при работе с документами и теневыми наличными деньгами. В этом случае процент за услугу составляет до 10% [21].

4. Теневая деятельность при проведении тендеров и конкурсов, внедренных в финансово-хозяйственную деятельность государственных учреждений или крупных акционерных обществ с целью борьбы с коррупцией. По мнению авторов идеи, при участии в закупках нескольких фирм гарантируется честный и объективный выбор предложений по поставкам. На практике же данный механизм не всегда работает: чиновники и владельцы предприятий и здесь нашли лазейки, которые позволяют учесть их материальный интерес:

• государственная организация (акционерное общество) выдает задание (заказ) на тендер с условиями, которые может выполнить только определенная фирма, или в тендере участвуют по заранее согласованным условиям фирмы-фавориты;
• фирма-фаворит «выигрывает» тендер, и происходит выплата «отката» чиновникам [21].

2.4.Незаконные методы конкуренции

Можно собирать информацию о конкуренте, так сказать, кустарно, не вкладывая в процесс сбора  особых денег. Это метод банального приобретения баз данных на рынке, на чем многие и успокаиваются.

Рынок сейчас предлагает более пятидесяти вариантов баз  данных с совершенно различной информацией о российском бизнесе. Это сведения по регистрации предприятий, налоговые отчеты, базы клиентов компаний сотовой связи, сведения БТИ, банковские проводки и многое другое [13].

Почти вся информация, которая есть у государства на конкурента, может быть приобретена на рынке. Только гарантию ее достоверности в этом случае никто не даст. А ошибки в таких базах встречаются регулярно. Кустарная работа — кустарный результат. Но как отправная точка исследования конкурента более чем сгодится. Примерные цены на информацию приведены в таблице 6.

2.5. Коррупция в России

Коррупция

Несмотря на очевидные  успехи в экономическом развитии, России не удается справиться с коррупцией. Все количественные индикаторы, построенные как отечественными, так и иностранными исследователями, свидетельствуют либо о ее росте, либо о стабилизации.

История пока не знает  примеров богатых стран с таким  высоким уровнем коррупции, как в России. Но по уровню коррупции Россия сегодня сопоставима с африканскими странами, где показатели душевого ВВП в       4 - 5 раз ниже.

При этом нельзя надеяться  на то, что коррупция исчезнет сама собой по мере дальнейшего роста экономики. Поэтому коррупция вполне может стать главным ограничивающим фактором экономического роста в России уже в ближайшее десятилетие. Вот почему так важно понять, от чего зависит коррупция вообще, какова ее динамика в России и что можно сделать, чтобы ее победить.За последние годы средний размер взятки увеличился с 10 тыс. до 136 тыс. долл. Объем рынка деловой коррупции возрос с 34 млрд до 318 млрд долл. Конечно, с учетом происходившего одновременно роста экономики сравнение показателей в абсолютном выражении не вполне корректно.

Сопоставим средний  размер взятки с количеством квадратных метров жилья, которое можно купить на первичном рынке по среднероссийским ценам (см. рис. 1). Если в 2001 г. можно было приобрести 30 кв. м, то в 2011 г. — 209 кв. м. Таким образом, в абсолютном выражении средний размер взятки увеличился в 13,6 раза, а в относительном — применительно к жилищному рынку — в семь раз. В абсолютном выражении объем рынка деловой коррупции вырос в девять раз, но если соотнести его с выпуском, то примерно в пять раз (это не доля коррупции в выпуске, потому что последний не учитывает коррупцию; здесь выпуск — просто шкала, задающая масштаб).

В связи с приведенными оценками масштаба деловой коррупции возникает главный вопрос: как может бизнес тратить 30% выпуска на взятки?

Первый ответ таков: приводимые официальной статистикой данные о выпуске явно занижены, и прежде всего за счет недооценки теневой экономики, которая, в соответствии с методикой Системы национальных счетов, должна включаться в выпуск. Согласно нашим оценкам, исходя из объемов коррупционного рынка, теневой выпуск составляет примерно 80% легального. Очевидно, это не самая пессимистическая оценка.

Второй ответ имеет  иную природу. Полученный нами показатель объема коррупционного рынка может интерпретироваться как оценка годового валового дохода должностных лиц от взяток, или, что практически то же самое, годовой суммы коррупционных сделок, в которых взятки переходили от предпринимателей должностным лицам. Однако доходы чиновников от взяток не равны годовым потерям бизнеса, поскольку часть коррупционного дохода чиновники возвращают на рынок [12]. Таким образом, можно ввести понятие максимальной склонности коррупционеров к потреблению как доли коррупционных доходов, возвращаемых на внутренний рынок для приобретения товаров и услуг. Аналогично можно ввести понятие мультипликатора коррупционного оборота. В результате суммарные годовые потери бизнеса от коррупционных выплат могут быть в разы меньше, чем суммарный годовой доход чиновников. Используя стандартные методы, можно подсчитать, в частности, что при доле возврата на рынок, равной половине коррупционного дохода, годовые потери бизнеса от коррупционных выплат уменьшаются вдвое.

Отметим, что полученная нами оценка объема коррупционного рынка заведомо занижена. Во-первых, чем активнее предприниматель использует коррупционные методы как инструмент получения конкурентных преимуществ, тем чаще он отказывается отвечать на наиболее «интимные» вопросы анкеты. Очевидно, активное воздействие на власть требует больших затрат, чем пассивный откуп от её натиска. Во-вторых, методика наших статистических расчетов консервативна. В частности, мы оцениваем долю предпринимателей, дающих взятки, на уровне 80%. В-третьих, мы не учитываем криминальную коррупцию (выплаты должностным лицам со стороны криминального бизнеса) и сделки между должностными лицами. У нас нет доступа к олигархам и нерезидентам. Этот перечень можно было бы продолжить [14].

Итак, есть все основания  утверждать, что полученные оценки объёма коррупционного рынка вполне консервативны и состоятельны. Они фиксируют резкий рост коррупции в 2001—2005 гг. Согласно нашим данным, он обусловлен масштабным увеличением среднего размера взяток, что подтверждается не только результатами нашего опроса, но и огромным массивом фактической информации (публикации в СМИ, сообщения представителей правоохранительных органов и т. п.). Столь аномальное поведение рынка коррупционных услуг возможно при появлении каких-либо экстерналий. Мы полагаем, что такой экстерналией стала полная утрата контроля над бюрократией, превратившейся в «стационарного бандита» [18].

2.6.Возможности противодействия коррупции

Различные рецепты стандартной  антикоррупционной политики достаточно полно представлены в публикациях Фонда ИНДЕМ. Здесь мы остановимся на двух важных соображениях. Первое связано с выводом, сформулированным в конце предыдущего раздела. Из него следует, что необходимым условием эффективности любых попыток ограничения коррупции является восстановление внешнего контроля над бюрократией. Это означает: возврат к полноценной политической конкуренции; формирование условий для свободного развития независимых СМИ, включая запрет на их учреждение органами государственного управления; предельную открытость властей; либеральный режим функционирования общественных организаций. Кроме того, важно восстановить разделение ветвей власти с упором на самостоятельность судебной системы. Второе соображение касается известного воспроизводящегося эффекта — роста коррупции в переходные периоды. Он вызван не только их спецификой. Исследования Фонда ИНДЕМ позволяют утверждать, что наиболее весомый вклад в ее распространение вносит существующий подход к трансформации институтов. Мы исходим из того, что коррупция — это некий индикатор неэффективности управления. И когда мы говорим, что в переходные периоды она растет, это означает, что трансформация институтов сопровождается увеличением их неэффективности.

Причина заключается в  том, что трансформация институтов происходит в рамках традиционной модели высокого модернизма, о которой писал Дж. Скотт. Другими словами, ее рассматривают как очередной управляемый проект. Логика (схематично) такова. Есть некоррумпированные, эффективные, богатые страны; там институты устроены так-то. И есть бедные, неэффективные, коррумпированные страны; их институты устроены иначе. Различия институтов обусловливают и различия между двумя типами стран. Следовательно, надо заимствовать институты у эффективных государств и перенести их на почву неэффективных. Вот уже сорок лет этот подход демонстрирует крайне низкий кпд [15].

Главное, что в процессе институционального дрейфа институты возникали не как некие замкнутые объекты со своими формальными нормами. Они одновременно обрастали многочисленными сопряжениями с другими институтами, неформальными практиками, традициями, особенностями общественного сознания и т. д. В результате эффективность конкретного института определялась не только (а зачастую — не столько) его формальным институциональным дизайном, но и указанными многочисленными сопряжениями. Практика трансплантации институтов (по выражению академика В.Полтеровича) практически полностью игнорирует и траекторию естественного институционального дрейфа, и их сопряжения. Все сводится к копированию формального устройства институтов [23].

Если мы не учитываем  особенности естественного роста  и сопряжения институтов, то их грубая трансплантация, заимствование или импорт всегда вызовут эффект отторжения. Чужеродная социальная среда будет переваривать новый институт, приспосабливая его под себя. Отсутствие сопряжений лишает формальный институт «иммунитета» к таким воздействиям, что обусловливает его неэффективность и искажение функций (например, в российских условиях институт банкротств вместо санации неэффективных фирм используется для незаконного отъема собственности у эффективных). В данном случае коррупция снова выступает как внешнее проявление, индикатор этого эффекта, демонстрирующий рост по мере осуществления трансплантации институтов и увеличения числа ее дефектов [24].

К сожалению, социология, институциональная экономика, сравнительное право недостаточно исследуют указанную проблему. Имеющиеся работы по истории отдельных институтов (например, института собственности) сосредоточены на изучении возникновения и развития норм. Поэтому для перехода от стратегии трансплантации к стратегии выращивания институтов необходима реализация обширной научной программы. Она должна как минимум включать:

• описание различных институтов с учетом их исторического 
  дрейфа, взаимосвязей с другими институтами, общественным сознанием и неформальными нормами;
• инвентаризацию негативного опыта трансплантации институтов, включая анализ эффектов отторжения нового института в силу 
  противоречия его наличному социальному порядку;
• методы отражения особенностей экономического, политического и правового порядка в стране-реципиенте (например, России) на 
  момент формирования нового института;
• исследование тех влияний на национальную социальную среду, 
  которые должны подготовить ее для выращивания нового института.