Возникновение и развитие теории рентоориентированного поведения

 

 

 

 

 

 

 

2. Современные модели рентоориентированного поведения

 

В современной экономической литературе выделяют следующие модели рентоориентированного поведения.

1. Модель конкурентного поиска  ренты (модель Р. Познера). Она предполагает наличие следующих условий, при которых монополистическая рента полностью теряется (с точки зрения общества):

• процесс достижения монопольной власти является конкурентной деятельностью. Максимальные затраты на приобретение монопольной власти у всех конкурентов равны ожидаемой монопольной сверхприбыли. Таким образом, отсутствуют монополии, ожидаемые монопольные сверхприбыли которых превышают стоимость затраченных на получение монопольной власти ресурсов;
• предложение ресурсов, используемых для достижения монопольной власти, является абсолютно эластичным в долгосрочном периоде. Как следствие, цены их предложения исключают рентную составляющую;
• процесс использования ресурсов для достижения монопольной власти не имеет общественно полезных побочных эффектов;
• монопольная власть предоставляется только на один период, искатели ренты нейтральны к риску.

Используя условный пример, Р. Познер доказал, что конкурентный поиск ренты ведет к ее полной растрате, т.е. к потере для общества. Исследования Познера позволили сформулировать два принципиально важных вывода:

1) потери общества от монополии  существенно недооценивались;

2) потери от монопольной власти, возникающей вследствие государственного  регулирования, превышают потери  от монополии в условиях отсутствия  государственного вмешательства3.

2. Модель неконкурентного поиска ренты (модель лотереи), предложенная Г. Таллоком в 1980 г. В соответствии с этой моделью рентоориентированное поведение (поиск ренты) рассматривается как игра типа лотереи, участники которой могут оказывать влияние на свои возможности на получение ренты посредством сопоставления предельных инвестиций в процессе поиска ренты с ожидаемым предельным выигрышем.

Такая «лотерея» может приводить к равновесию двух типов:

а) когда рентные доходы превышают затраты реальных ресурсов на рентоориентированное поведение со стороны игроков, рента недорастрачивается;

б) когда затраты реальных ресурсов на рентоориен- тированное поведение со стороны игроков превышают рентные доходы, рента перерастрачивается.

Оба этих случая определяются как неконкурентный поиск ренты. При этом потери благосостояния общества оказываются либо меньше, либо больше величины рентных доходов.

Модель лотереи рассматривалась в связи с анализом проблемы отдачи от масштаба рентоориентированного поведения.

Идея лотереи дает возможность выделить наиболее существенную характеристику рентоориентированного поведения: потенциальные бенефицианты затрачивают ресурсы в обмен на шанс присвоения рентных доходов, причем приобретение «билетов» позволяет игрокам повысить шансы на выигрыш посредством наращивания инвестиций в лоббирование.

Исчезающие из игры средства символизируют потери ресурсов в процессе рентоориентированного поведения.

Анализ рентоориентированного поведения предполагает дифференциацию «эффективных» и «неэффективных» рент.

«Эффективные» ренты являются продуктивными, предопределяющими увеличение общественного продукта, создающими дополнительную общую стоимость в экономике. Они порождают стимулы к такому поведению, которое способствует росту общей Парето-эффективности экономики.

«Неэффективные» ренты являются контрпродуктивными, предопределяющими уменьшение общественного продукта. Они способствуют снижению общей Парето-эффективности экономики. Умение дифференцировать «эффективные» и «неэффективные» ренты является необходимым условием разработки адекватной экономической политики государственных структур.

В рамках общей теории рентных отношений в настоящее время активно разрабатывается концепция статусно-административной и политической квазиренты. Природа этих разновидностей квазиренты связана с существованием и использованием политическими акторами, а также государственными и муниципальными служащими особого вида ресурса – возможности использования функций чиновников и политиков для извлечения дополнительного дохода.

Этот ресурс характеризуется следующим:

- он неразрывно связан со статусом агента и исчезает при потере этого статуса;

- он является результатом монополизации властных полномочий;

- его возникновение возможно при условии неопределенности законодательных норм и возможности их различных интерпретаций4.

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Коррупция как проявление рентоориентированного поведения

 

Масштабы коррупции в различных отраслях экономики России сегодня стали одним из серьезнейших факторов, препятствующих дальнейшему успешному развитию нашей страны.

В условиях разросшейся бюрократии, когда цена доступа к закону превышает издержки нелегального функционирования неудивительно, что экономический субъект, стремясь минимизировать свои трансакционные издержки, выбирает неформальные, в том числе нелегальные институты. Дело в том, что коррупционная составляющая экономической деятельности в России стала критически опасной проблемой. Проблем также добавляет сложность точной оценки и учета коррупционной нагрузки на экономику, поскольку она носит неформальный и ненаблюдаемый, а потому и нерегистрируемый характер.

Пытаясь восполнить данный пробел, многие крупные международные организации рассчитывают целый ряд оценочных показателей, позволяющих хотя бы ориентировочно судить о масштабах коррупции в той или иной стране.

Так, пожалуй, одним из самых известных сегодня является ежегодный Индекс восприятия коррупции (Corruption Perseptions Index, сокращенно — CPI), публикуемый международной неправительственной организацией «Transparency International». CPI позволяет измерить степень распространения коррупции среди государственных служащих и политиков на основе независимых оценок — внешних и внутренних. Понимается же под коррупцией «злоупотребление публичной властью в личных целях» в самых разных ипостасях: стандартное взяточничество, откаты, растраты и прочее.

Индекс составляется на основе целой серии отдельных исследований - экспертных оценок - в форме опросов экспертов и бизнесменов по таким направлениям, как частота дачи взяток, их объем и т.д. Дело в том, что строить коррупционный ранжир на фактической информации невозможно - коррупция - феномен теневой или, по меньшей мере «серый». Отсюда любая конкретная цифра предполагает очень серьезные погрешности.

Интересным показателем, характеризующим коррупцию в экономиках государств мира, на наш взгляд можно считать, показатель степени экономической свободы. Так, более половины из 183 стран, перечисленных в индексе экономической свободы 2011, улучшили свои показатели, а вот ситуация в России без изменений - 143–е место из 179 возможных.

Аналитики The Heritage Foundation считают, что одной из существенных причин низкого рейтинга России выступают институциональные проблемы, такие как чрезмерно высокий уровень бюрократии и коррупции, а также трудности при ведении бизнеса. В свою очередь, принимаемые для борьбы с этими проблемами меры явно недостаточны и неэффективны.

Ярким подтверждением данного положения может служить весьма представительный показатель степени прозрачности государственной политики, рассчитываемый Всемирным экономическим форумом, по которому Россия занимает 115 место из 142 стран, включаемых в расчет индекса конкурентоспособности.

Таким образом, все признанные в мире рейтинги констатируют негативный характер коррупционной динамики в России. De facto признается, что в России коррупция в ряде сфер является скорее правилом, нежели исключением. Очевидно, что существенным фактором возникновения и существования коррупции в обществе следует считать монополизацию власти, которая приводит к формированию государственного бюрократического аппарата, извлекающего выгоды из своего положения посредством рентоориентированного поведения. Экономическая рента может рассматриваться как плата за ресурсы сверх максимальной величины альтернативных издержек при не монопольном использовании ресурсов.

В связи с этим привилегии номенклатуры приобретают форму сверхдоходов для «особых» категорий, прежде всего в финансовой сфере и внешней торговле, которые в результате выступают в качестве финансовой олигархии. В итоге гипертрофированного развития перераспределительных отношений доходы на капитал превышают совокупные доходы общества, что становится одним из факторов, снижающих эффективность производства и подрывающих стимулы к честному труду. Этот деструктивный элемент экономических отношений часто дополняется системой неразвитых отношений собственности, что существенно увеличивает возможности незаконного обогащения и выступает благоприятной почвой для развития организованной преступности и коррупции в государственном аппарате.

В России исторически сложившаяся нерациональная и громоздкая структура управления, значительные финансовые ресурсы, перераспределяемые через властные структуры, а также номенклатурные традиции являлись объективными предпосылками для развития и постоянного воспроизводства бюрократии.

Система государственной власти в России в 1990–х годах, пожалуй, наиболее точно соответствует утверждению К. Маркса о государстве как частной собственности бюрократии: «Бюрократия: государственный формализм гражданского общества; замкнутое общество в государстве; мнимое государство; спиритуализм государства».

Примером могут служить слова Леонида Радзиховского: «В настоящее время «бюрократическая система «заточена» под извлечение ренты. Если нет ренты (или она качественно уменьшилась), исчезает один из главных стимулов для всей бюрократической машины». Этому соответствует появление в современном русском языке своеобразных терминов, подчеркивающих обыденность, «нормальность» и укорененность этого явления - «административная рента», «статусная рента», «государственная рента».

В этой формулировке и содержится ключевой для понимания нынешней ситуации момент: именно к извлечению административной ренты и сводится, во многом, сегодня деятельность управленческого аппарата в РФ. Коррупция является не побочным продуктом функционирования того или иного государственного органа, а едва ли не движущим мотивом его деятельности.

Рентоориентированная экономика самовоспроизводится как предельно монополизированная, а значит и неэффективная. В ней нет стимулов к снижению издержек, к внедрению высоких технологий. Инвестиции в такой экономике распределяются не столько по критериям эффективности капиталовложений, сколько исходя из необходимости поддержать финансами пусть убыточные, но «свои» фирмы. В такой экономике высоки риски капиталовложений, ведь права собственности становятся условными. Без принадлежности собственника к влиятельному клану, без покровительства ему со стороны «своей» власти активы предприятия оказываются незащищенными от рейдерского захвата «нового собственника».

Для ознакомления с практикой реализации коррупционных схем стоит обратиться к результатам одного из исследований Всемирного банка о коррупции в России. Дело в том, что данный отчет хорошо согласуется с обозрением по «Окружающей обстановке для бизнеса и предпринимательскому поведению», которое, в свою очередь, было подготовлено все тем же Всемирным банком в сотрудничестве с Европейским банком реконструкции и развития. Обозрение заключалось в суммировании данных опросов представителей фирм, оперирующих в странах Восточной Европы и Азии.

В итоге выяснилось следующее: почти 40% коммерческих организаций по России заявили, что им приходится часто сталкиваться с «неофициальными платежами».

Сам же хит–парад случаев коррупционных нарушений выглядел так - с большим отрывом (на это указало от 20 до 30% фирм) лидировало четыре сферы: получение лицензий и разрешений, взаимодействие с пожарной и строительной инспекциями, получение государственных заказов и уплата налогов. В числе других зон риска (от 5% до 20% компаний) были указаны вопросы защиты окружающей среды, подключение к электрическим сетям, а также решение проблем охраны труда и здравоохранения. Понятно, даже нет необходимости даже приводить конкретные данные, чтобы понять, какие средства и схемы могут скрываться за этими цифрами, достаточно привести по одному примеру в каждой из наиболее уязвимых сфер.

Из приведенных статистических данных отчетливо видно, что коррупционные схемы в массовом порядке реализуются государственными служащими на самых разных уровнях. Как долго такая неэффективная «сеньориальная» система может сохраняться в условиях глобальной конкуренции, неизвестно. Если бы Россия действительно оставалась «тихой гаванью» в шторме мирового кризиса, а экономика России продолжала расти, то коррупция как норма только бы упрочнялась.

Но кризис, увы, более чем реален, и тот социально-экономический порядок, что господствовал в период экономического роста, неизбежно должен быть подвергнут пересмотру. Масштабы такой перестройки будут зависеть от длительности и остроты экономического кризиса, от того, как будет меняться экономическая ситуация в ближайшие годы. Сегодня можно с полной уверенностью утверждать только то, что лишь очередной накал ситуации заставит политическую элиту что-то предпринимать.