Фонология. Основные фонологические школы. Трактовка основных фонологических понятий

Лекция 7. Фонология. Основные фонологические школы. Трактовка основных фонологических понятий.

Фонологическая система языка

Первый шаг в изучении любого живого языка состоит в установлении его фонем.

Г. Глисон

Понятие фонемы рассматривается  в курсе по введению в языкознании а также в курсе фонетики изучаемого языка. Поэтому я не стану подробно останавливаться на выявлении различий между звуком и фонемой, основное внимание обращу на различие интерпретации фонемы в разных направлениях и на системные отношения фонем.

Представление о фонеме является, вероятно, одним из первых лингвистических конструктов. Как отмечает Д. Болинджер, «за фонологичекими эмами стоит трехтысячелетняя история попыток выработать систему письма. Если бы не было алфавита, ни один лингвист не сумел бы «открыть» в 1930г. фонему». Однако как представляется здесь причина и следствие поменялись местами. Фонетическое письмо, по существу своему, было письмом фонологическим, поскольку буква обозначала не звук, а звукотип. Таким образом, можно полагать, что представление о фонеме является одним из традиционнейших представлений лингвистики. Неудивительно поэтому, что первой областью структурной лингвистики стала фонология — именно с нее начинаются исследования языковой системы в Пражском лингвистическом кружке. Этому способствовало также и то, что фонема, во-первых, представляет собой достаточно «простую» единицу — это одноплановая единица, фигура плана выражения языка. Во-вторых, система фонем достаточно «легко» обозрима — ее состав не превышает нескольких десятков единиц.

Одним из первых термин фонема использовал Ф. де Соссюр, который отмечал: «Проанализировав достаточное количество речевых цепочек, принадлежащих к различным языкам, можно выявить и упорядочить применяемые в них элементы; при этом оказывается, что если пренебречь безразличными акустическими оттенками, то число обнаруживающихся типов не будет бесконечным». Сравните также: «Звуковой поток речи представляет собою непрерывную, на первый взгляд неупорядоченную последовательность переходящих друг в друга звучаний. В противоположность этому единицы обозначающего в языке образуют упорядоченную систему. И лишь благодаря тому, что отдельные элементы, или моменты, звукового потока, проявляющегося в речевом акте, могут быть соотнесены с отдельными членами этой системы, в звуковой поток вносится порядок». Только системность «делает фонему фонемой»: «Какую бы сторону знака мы ни взяли, означающее или означаемое, всюду наблюдается одна и та же картина: в языке нет ни понятий, ни звуков, которые существовали бы независимо от языковой системы, а есть только смысловые различия и звуковые различия, проистекающие из этой системы».

Разработка  понятия фонемы принадлежит И. А. Бодуэну де Куртенэ, который определял фонему как психический образ звука. Его ученик, Л. В. Щерба, в работе Русские гласные в качественном и количественном отношении добавил к этому еще и функциональный признак: «Фонемой называется кратчайшее общее фонетическое представление данного языка, способное ассоциироваться со смысловым представлением и дифференцировать слова». И, наконец, наиболее полная и общая теория фонемы была создана Н. С. Трубецким в его фундаментальном исследовании Основы фонологии (1939 г.).

В самом общем виде фонема определяется как минимальная единица плана выражения языка, которая служит для опознания морфем и слов и для их различения. Отсюда основная функция фонемы — дистинктивная, смыслоразличительная. Помимо нее Трубецкой отмечает вершинообразующую, или кульминативную функцию (указание на количество единиц, содержащихся в данном предложении) и разграничительную, или делиминативную (указание на границу между двумя единицами). Далее даются правила различения фонем и вариантов:

«Правило первое. Если в том или ином языке два звука встречаются в одной и той же позиции и могут замещать друг друга, не меняя при этом значения слова, то такие звуки являются факультативными вариантами одной фонемы...

Правило второе. Если два звука встречаются в одной и той же позиции и не могут при этом заменить друг друга без того, чтобы не изменить значения слова или не исказить его до неузнаваемости, то эти звуки являются фонетическими реализациями двух разных фонем...

Правило третье. Если два акустически (или артикуляторно) родственных звука никогда не встречаются в одной и той же позиции, то они являются комбинаторными вариантами одной и той же фонемы...

Правило четвертое. Два звука, во всем удовлетворяющие условиям третьего правила, нельзя тем не менее считать вариантами одной фонемы, если в данном языке они могут следовать друг за другом как члены звукосочетания, притом в таком положении, в каком может встречаться один из этих звуков без сопровождения другого».

Каждая фонема характеризуется  своим фонологическим содержанием, представляющим собой совокупность всех существенных признаков данной фонемы, отличающих ее от других фонем и прежде всего от близкородственных фонем. В современной лингвистике такой существенный признак получил наименование дифференциального (различительного). Совокупность таких дифференциальных признаков специфична для каждой фонемы. Так, для русской фонемы /д/ дифференциальными признаками будут следующие:

• переднеязычность, различающая [д] и [б]: док — бок;
• смычность, различающая [д] и [з]: дол — зол;
• звонкость, различающая [д] и [т]: дом — том;
• ртовость, различающая [д] и [н]: дам — нам;
• палатальность, различающая [д] и [д']: дыма — дима.

В этом плане фонологическое содержание фонемы можно охарактеризовать как набор («пучок») ее дифференциальных признаков. Этот набор вполне однозначно определяет место фонемы в фонологической системе языка. Правда, понятие «пучок дифференциальных признаков» вызывает у некоторых лингвистов возражения, поскольку оно «неприемлемо по двум, по крайней мере, причинам. Во-первых, если фонема — пучок дифференциальных признаков, то дифференциальные признаки должны выделяться до того, как установлен состав фонем, а это явно невозможно, поскольку невозможно определение признаков объекта до определения самого объекта, носителя данного признака. Во-вторых, признаки принципиально нелинейны, т. е. лишены протяженности; соответственно нелинейным должен оказаться и пучок таких признаков — фонема». На первое возражение можно ответить, что определение признаков предмета до того, как было проведено его сравнение с другими сходными предметами представляется чем-то несколько сверхъестественным. Выявление состава (инвентаря) фонем — это начало анализа, а выявление дифференциальных признаков связано с установлением системных отношений между фонемами. Это — второй этап анализа. Именно таким путем идут и Н. С. Трубецкой, и Г. Глисон. Что же касается второго возражения, то автор, по всей вероятности, забыл, что несколько ранее он определял фонему как абстрактный объект, уточняя, что «построение такого абстрактного объекта аналогично в общем тому, как создаются общие понятия, например, березы или сосны, которым в реальной действительности соответствуют различные разновидности конкретных экземпляров этих деревьев. В этом смысле, например, фонема [а] отдельное существование имеет только как объект лингвистической теории, будучи представлена в реальной действительности своими текстовыми реализациями». Я полагаю, что вряд ли следует приписывать абстрактному объекту признак линейности.

Однако основная роль в фонологии принадлежит  не фонеме, а смыс-лоразличительным оппозициям. Теория оппозиций (противопоставлений) составляет существенную часть фонологической концепции Трубецкого.

Противопоставления  звуков, которые могут дифференцировать значения двух слов данного языка, Трубецкой называет фонологическими (или фонологически-дистинктивными, или смыслоразличителъными) оппозициями. Те же противопоставления, которые такой способностью не обладают, определяются как фонологически несущественные, или не-смыслоразличительные. Примером первого является нем. /o/ — /i/: so —  sie, Rose — Riese. Противопоставление переднеязычного r увулярному r смыслоразличительным не является.

Звуки могут  также быть взаимозаменимыми и взаимоисключающими. Первые могут находиться в одинаковом звуковом окружении (как /o/ и /i/ в приведенных примерах); вторые никогда не встречаются в одном и том же окружении, как, например, «ich-Laut» и «ach-Laut».

Понятие оппозиции включает не только те признаки, которые служат для различения членов оппозиции, но также и те, которые являются для них общими. По отношению к системе фонем выделяются одномерные и многомерные. В одномерных оппозициях общие для двух фонем признаки присущи только данным двум членам оппозиции и никаким больше ([t] — [d]) Оппозиция [b] — [d] многомерна, поскольку признак смычности повторяется еще и в фонеме [g]. При этом отмечается, что в любой системе оппозиций количество многомерных превышает одномерные.

Другое деление оппозиций  — на пропорциональные и изолированные. Первые характеризуются тождественными отношениями: [p] — [b] тождественно [t] — [d] и [k] — [g]. При этом число изолированных оппозиций в системе гораздо многочисленнее пропорциональных.

Очень важной является классификация  по отношению между членами оппозиции или по работе того «механизма», за счет которого происходит противопоставление. В этом плане выделяется три типа оппозиций:

1. привативные, один из членов которых характеризуется наличием, а 
   другой — отсутствием некоторого признака: «звонкий — незвонкий», «назализованный — неназализованный» и т. п. (член оппозиции, характеризуемый  наличием признака получил наименование маркированного, а его партнер — немаркированного);
2. градуальные (ступенчатые), члены которых характеризуются раз 
   личной степенью, или градацией, одного и того же признака: степень открытости у [u] — [o], [ü] — [ö], [i] — [e], и т. п.;
3. эквиполентные (равнозначные), оба члена которых логически равноправны, т. е. не являются утверждением или отрицанием какого либо признака, либо двумя ступенями признака: [p] — [t], [f] — [k] и т. п.

Перечисленные типы оппозиций  характеризуют отношения между фонемами в системе языка. Однако при сочетании друг с другом некоторые фонемы могут оказаться в таких позициях, когда противопоставления могут исчезать или нейтрализоваться. Так, в русском языке звонкие фонемы в конце слова утрачивают признак звонкости, «оглушаются»: звучание [столп] может быть понято либо как столп, либо как столб, [лук] — как лук или как луг, и т. п. Очевидно, что в подобных случаях в позиции нейтрализации мы имеем дело с немаркированным членом привативной оппозиции, который выступает в качестве самого себя и своего партнера, т. е. является «представителем» двух фонем. Такой случай Трубецкой обозначил как архифонему, т. е. совокупность смыслоразличительных признаков, общих для двух фонем.

Таковы основные положения  теории Н. С. Трубецкого, наиболее распространенной в европейской лингвистике, но не единственной. Наиболее абстрактной является теория Луи Ельмслева, который, строя свою имманентную алгебру языка, постарался вообще избегать терминов, которые хоть как-то смогли бы вызвать ассоциации с субстанциональной стороной языка, поскольку он рассматривает язык как чистую форму, или схему. Единица плана выражения в схеме не должна иметь ничего общего со звуком. Поэтому вместо термина фонема, который может вызвать представление о звуке, он использует слово кенема («пустой»). Так, он отмечает, что французское r можно определить: «1) через его принадлежность к категории согласных: сама категория определяется как детерминирующая категорию гласных; 2) через его принадлежность к подкатегории согласных, встречающихся как в начальной, так и в конечной позиции (сравните: rue и partir); 3) через его принадлежность к подкатегории согласных, всегда граничащих с гласными (в начальных группах r стоит на втором месте, но не на первом; в конечных группах — наоборот; сравните: trappe и porte); 4) через его способность вступать в коммутацию с другими элементами, которые принадлежат к тем же категориям, что и r (например, l). Такое определение французского r позволяет выявить его роль во внутреннем механизме языка, рассматриваемом как схема, т. е. в сетке синтагматических и парадигматических отношений. R противопоставляется прочим элементам той же категории функционально — с помощью коммутации. R отличается от прочих элементов не в силу своих собственных конкретных качеств и особенностей, а только в силу того факта, что r не смешивается с другими элементами. Наше определение противопоставляет категорию, содержащую r, остальным категориям только с помощью функций, определяющих эти категории. Таким образом, французское r определяется как чисто оппозитивная, релятивная и негативная сущность: определение не приписывает ему никаких позитивных свойств. Оно указывает, что это элемент, способный реализоваться, но ничего не говорит о его реализации. Оно совсем не касается вопроса о его манифестации».

Наиболее простой представляется интерпретация понятия фонемы, принятая в американской дескриптивной лингвистике, в которой детально описан также и способ (метод) сегментации — метод выявления инвентаря фонем. Процесс сегментации речевого потока не так прост, как может показаться на первый взгляд. Мы знаем, что любой наивный носитель языка легко может разделить любое высказывание на слова, а слова — на звуки. Однако это происходит только потому, что он имеет дело с родным, с детства известным ему языком, и он, не осознавая фонемного состава языка, легко опознает знакомые, «родные» звуки. Об этом уже говорилось в разделе об уровнях языка. Кроме того, слушающему «помогают» и другие признаки — контекст, семантика, ударение, слоговая структура слова и т. д.. Если же человеку представить высказывание на неизвестном ему языке, то подобной «легкости» в сегментации он уже не обнаружит. «Чужая речь воспринимается иностранцем как беспорядочный набор звуков, который он не может повторить. Звуки чужого языка не совпадают с системой фонем его собственного языка, и поэтому даже простое высказывание кажется ему беспорядочным». Так, например, английский звук [k] может быть воспринят русскоязычным слушателем как сочетание двух звуков [kh].

Все дело в том, что реальный речевой  поток представляет собой непрерывный ряд, или континуум, в котором один звук постепенно переходит в другой и четкие границы между сегментами, соответствующими отдельным фонемам, практически отсутствуют. Поэтому лингвист, проводящий сегментацию речевого потока на неизвестном языке, неизбежно должен обращаться и к значению, поскольку оно «является необходимым условием лингвистического анализа». Подобное «обращение к значению» предполагает использование информантов, т. е. людей, для которых исследуемый язык является родным. Информанту полагается задавать лишь два типа вопросов: 1) является ли то или иное высказывание на исследуемом языке правильным; 2) не приводит ли то или иное изменение звучания к изменению смысла.

Правильность  сегментации проверяется (с помощью  информанта) путем замены единицы в одинаковых окружениях. Так, для русского информанта одинаковыми могут оказаться результаты кто и хто в сравнении с что. Однако в дальнейшем может быть установлено, что /к/ и /х/ — не одно и то же: код и ход.

Затем следует  установление классов этих единиц на основании выявления их дистрибуции в составе более крупных отрезков. Так, исследователь может обнаружить ряд звуковых последовательностей, например:

[ski:], [ki:], [ka:t], [kwi:n]...

При этом он установит  два факта. Во-первых, все звуки [k] характеризуются акустико-артикуляционным сходством. Во-вторых, они обладают определенными различиями: в первом случае [k] произносится в «чистом виде»; во втором — с придыханием, которое можно обозначить как [kh]; в третьем этот звук оказывается сильно веляризованным; в четвертом — сильно лабиализованным. Все указанные различия оказываются позиционно обусловленными: каждый из этих конкретных вариантов, или фонов, может встречаться только в данной позиции или иметь соответствующую дистрибуцию (в терминологии Трубецкого эти звуки являются взаимоисключающими). Приведенные примеры демонстрируют набор дистрибуций (окружений) звука [k].