История создания вровского жаргона

 

 

 

Содержание

 

Введение            2 стр.

Глава 1. Характеристика воровского жаргона     3 стр.

Глава 2. История развития воровского жаргона     7 стр.

Заключение           14 стр.

Список используемой литературы       15 стр.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

«Воровской жаргон и история его развития» интересная тема с точки зрения изучения субкультуры осужденных, так как одной из важнейших ее функций является коммуникативная. Тюремная субкультура осужденных представляет собой неизбежное явление, поскольку осужденные в местах лишения свободы пытаются найти способы ослабления тяжких условий изоляции, обрести свою роль в вынужденном сообществе. В этом контексте наиболее дискуссионной предстает проблематика борьбы с данным явлением в рамках исправление и ресоциализации осужденных. Данная тема является актуальной, так как уголовный жаргон распространяется не только в местах лишения свободы, он глубоко проникает в наше общество, воздействуя таким образом на нашу современную культуру.

Целью данной работы послужила характеристика и история развития воровского жаргона.

В рамках поставленной цели в работе решались следующие задачи:

- рассмотрена сущность такого  явления как воровской жаргон

- исследовано современное состояние  данного явления

- охарактеризована роль рецидивистов  в развитии данного явления

- выявлены актуальные проблемы  вызванные данным явлением

- определены направления борьбы  с уголовным жаргоном

В ходе выполнения работы были использованы статьи ведомственных журналов, которые наиболее специализированы в данной тематике и представляют данные отражающие современное состояние этого явления:

«Преступление и наказание», «Вестник МВД», «УИС: право, экономика, управление», «Человек: преступление и наказание»;

А так же журнал «Родина», который содержит исторический очерк об истории развития уголовного жаргона, книга Александрова Ю.К. «Тюремный закон», Мильяненкова Л.А. «По ту сторону закона», а так же был использован словарь блатного воровского жаргона. В ходе изучения данного материала были выделены наиболее значимые проблемы этого явления: - закономерность развития данного явления - быстрое распространение в среде осужденных - влияние на обиходный язык, лексику, культуру

Глава 1. Характеристика воровского жаргона

Воровской жаргон, по мнению Александрова, можно определить как закономерное явление, отражающее специфику криминальной субкультуры, степень организованности и профессионализации преступной среды. Наличие уголовного жаргона (арго) не является чем-то исключительным. Это действительно так, так как профессиональный язык (жаргон) существует у большинства представителей профессий (летчиков, врачей, программистов, сотрудников правоохранительных органов) и групп населения (школьников, эмо, реперов и т.д.). Наличие жаргона обуславливается социально-психологическими закономерностями функционирования вышеуказанных групп. Ушатиков отмечает, что речь осужденных отличают две крайности:

1) невыразительность, нелогичность, непоследовательность;

2) большая эмоциональная насыщенность (особенно употребление жаргона), экспрессивность.

Воровской язык не появился, если бы речь преступников была менее эмоционально насыщена. Именно по речи (ее потоку, конструкции фраз, содержанию высказываний) можно судить о психологическом самочувствии преступника. Поскольку преступник в различной степени использует жаргон и нецензурные слова, то именно они составляют главный словесный арсенал «силового давления». Язык преступника двузначен, он параллельно использует воровские и обычные слова и при этом с легкостью переходит от одних в зависимости от обстоятельств. Причины возникновения уголовного жаргона прежде всего в извращенной психологии преступников-рецидивистов. Искусственно создавая и внушая себе и окружающим мнение об их исключительности, преданности необычности и превосходстве над другими, они способствуют распространению мнения о якобы действительной порядочности преступных авторитетов. Необходимо отметить, что воровской жаргон как составляющая часть тюремной субкультуры носит асоциальный характер. Мнацакан в своей статье отмечал, что когда говорят о субкультуре преступников, имеют в виду асоциальную (криминальную) субкультуру, которая не только отличается от доминирующей культуры, но и противостоит ей, противодействует господствующим в ней ценностям. Именно места лишения свободы формируют и питают ценностные ориентации преступников, их традиции и обычаи, являясь школой преступного «мастерства». В условиях исправительного учреждения можно наблюдать наличие «двойной жизни»: легальной, которой живет основная масса осужденных, и нелегальной, «другой жизни», которой живут осужденные (в основном отрицательно настроенные), не желающие вставать на путь исправления. Последние и есть носители асоциальных субкультурных ценностей; именно они осуществляют негативную социализацию осужденных. Общаясь в сфере «другой жизни», осужденные подвергаются взаимной криминализации, под которой понимается «заражение» личности осужденного преступной психологией в процессе отбывания наказания. Уголовный жаргон тщательно сохраняется в среде осужденных, хотя претерпевает некоторые изменения с учетом условий жизни общества и господствующих в нем отношений. В жаргоне закрепляются и передаются из поколения в поколение принципы и правила поведения преступного мира, что способствует стабилизации субкультурных отношений в местах лишения свободы. Сформированный в замкнутом пространстве, тюремный жаргон в обиходе между лицами, отбывающими наказание в местах лишения свободы, нераздельно сосуществует с обычным, естественным языком. Однако человек, активно впитывающий ценности среды осужденных, теряет естественный язык и после освобождения активно использует жаргон в повседневной жизни. Воровской жаргон находится в постоянном развитии. В настоящее время в нем насчитывается 15000 слов и словосочетаний. Тюр закон 43 В зависимости от региона значения отдельных слов могут не совпадать. Многие слова отличаются полисемичностью. Он базируется на фонетике и грамматике общенационального языка, имеет существенные социально-групповые различия. Он наряду с тюремным жаргоном является составной частью уголовного жаргона. Воровской жаргон имеет различия в зависимости от местности или региона. Большое влияние на распространенность жаргона оказывает наличие поблизости от мест лишения свободы населенных пунктов. Следует ответить на вопрос - для чего был придуман и существует воровской жаргон? В первую очередь он предназначен для защиты сообщений с тем, чтобы непосвященный не мог понять, о чем идет речь либо понял бы превратно. В этом жаргоне существует множество синонимов, например, для обозначения доносчика имеется более сотни наименований (барабон, девятка, капо, мухолов, росамаха, санитар и т.д.) словарь Одна из функций воровского жаргона - выявление с его помощью подосланных правоохранительными органами лиц. Обычно эти люди легко проваливаются на «языковом экзамене». Знание воровского жаргона необходима так же, чтобы хорошо разбираться в преступной иерархии, так как каждая каста (масть), имеет свое собственное название. Услышав к какой масти относится осужденный, можно сразу же определить его истинное положение в преступной иерархии - в результате, с достаточной долей уверенности, можно прогнозировать его поведение в местах лишения свободы, что является актуальном в пенитенциарной психологии. Уголовный (воровской) жаргон обеспечивает также внутреннюю жизнь осужденных, связанную с развлечениями, половой жизнью трудовой деятельностью и т.д. Знание жаргона сотрудниками пенитенциарных учреждений может помочь в выявлении существующих в среде осужденных скрытых тенденций, предотвращению совершения преступлений и т.д. Воровской жаргон быстро распространяется в среде несовершеннолетних. Причина этому его выразительность, образность, таинственность. Ему свойственна некоторая ироничность, сарказм. Например, троллейбус - человек в очках, эстрада - унитаз, радость - венерическое заболевание, шмон со стриптизом - обыск с раздеванием и т.д. словарь Многие слова и словосочетания давно и прочно вошли в обиходный язык и уже не воспринимаются как лексика, относящаяся к воровскому жаргону. Например, без емкого жаргонного слова «беспредел» необходится практически ни одна газетная статья. Привычными стали выражения «поставить к стенке» (приговорить к высшей мере наказания), «мент», «мусор» (сотрудник правоохранительных органов), «стукач» (осведомитель), «вышка» (расстрел). Тюр закон Перечисленные слова довольно прочно вошли в средства массовой информации, еще большое количество используются в разговорной речи. Необходимо отметить, что, в силу профессиональной деформации, употребление лексики, принадлежащей воровскому жаргону, грешат и сотрудники пенитенциарных учреждений. В настоящее время полностью на воровском жаргоне никто, естественно не разговаривает, да и не умеет. Речь осужденных разбавлена словами этого жаргона. Т.о. воровской жаргон представляет собой закономерное явление, находящееся в постоянном развитии, главные его распространители - рецидивисты, его наличие обусловлено социально психологическими закономерностями функционирования особой группы людей - отбывающих уголовное наказание, это универсальный и изобретательный язык общения, который сильно внедрен в нашу общеупотребительную лексику. В связи с этим необходимо как бороться с данным явлением. Но борьба с воровским жаргоном малоэффективна, как уже отмечалось, в силу его емкости, выразительности, точности, ироничности, и других факторов. Особенно неэффективны меры принуждения - наказания за употребление жаргонных слов. Поэтому, наибольший эффект в борьбе с явлениями воровского жаргона может принести только высокая речевая культура самих сотрудников пенитенциарных учреждений и избежание ими его употребления.

 

 

 

 

Глава 2. История развития воровского жаргона

Пристав Виктор Михайлович Попов в I912 году не только назвал свой труд «Словарем воровского и арестантского языка», но и снабдил некоторые слова пометами «арестантское», «шулерское», «западное», «южное», «сибирское». Не все современные словари следуют этому правилу, хотя включают порой и слова из того же знаменитого словаря Попова.

Кроме того, описания жаргона у нас распределены по времени очень неравномерно. Многие века -- совсем пусто, только пара последних столетий всё более и более густо, а потом -- с конца XX века -- просто обвал материала, да такого, что хоть караул кричи. Казалось бы, уж совсем простенькое словцо жиган, но и оно прочитано с выдумкой, а потому представлено ещё и в виде фантастических словес окиган и ишчан.

Надо полагать, что корпоративные жаргоны были всегда (и у гончаров, и у дружинников, и у разбойников). Да только знаем мы о них очень мало. Вот в бессмертном «Слове о полку Игореве» мелькают словечки чага («рабыня») и кащей («раб»). Святослав в своём «золотом слове» для доходчивости использует в беседе с соратниками ратную феню и, между прочим, говорит о желательности демпинговых цен на этот товар: если будем хорошо воевать, убеждает он князей, будет чага по ногате (4 грамма серебра), а кощеи -- тот вообще по резани (2 грамма), дешевле -- поскольку с мужиками больше мороки. По обычаям и законам войны в ту отдалённую эпоху воины после победы делили живую добычу, а потом её чехом скупали князья для отправки куда-нибудь в Византию. К сожалению, безымянный автор поэмы не потрудился составить полный словарь.

Далее следует перерыв в несколько столетий, пока не появляется иностранное сообщение Смутного времени (начало XVII века) о том, что у казаков была в ходу тайная речь -- отверница. Правда, без примеров. Известно нам одно только название этой речи, которое тоже может считаться жаргонным словом. Его так и переводят: отверницкая речь. Судя по названию, можно предположить, что в этот старый жаргон входили слова, «зашифрованные» перестановкой частей («отворотом»). К примеру, такие, как ставшие широко известными позднее лампопо и лопопам -- «пополам». Как ещё они могли «вывёртывать» свою речь, чтобы она стала секретной, точно мы не скажем. Однако можем представить по материалу других, значительно более поздних тайных или условных языков. Во-первых, специфический словарь таких языков состоит не только из слов с переставленными словами. Основу его всегда составляют особые слова, которые нередко заимствуются из других языков и диалектов русского языка. А вот в дополнение к ним имеются ещё и стандартные способы шифровки обычных слов, например:

простая перестановка типа: ропа 'пора';

добавление бессмысленной приставки: шиворот навыворот, где шиворот -- это ворот, воротник;

добавление приставки вместо первого слога: шустрый -- быстрый:

совсем уж заумная трансформация слова: роШИпаЦИ -- это всё то же слово пора.

Эти методы шифрации были, видимо, популярны и в отвернице. Но точнее сказать ничего нельзя.

Язык существует в виде бесчисленного ряда вариантов. Их можно назвать стилистическими регистрами. Звучит несколько музыкально, но суть дела отражает. Несомненно, и читатель, если он родился и вырос здесь, почти подсознательно различает по речи москвича и южанина, гуманитария и технаря, артистку или официантку, подростка, в доме которого читают книги, и студентку, которая книжек не читает. Одновременно с оценкой речи происходит и уточнение общественного статуса собеседника и социальной дистанции между ним и вами. От этого трудно отказаться, эта оценка -- часть нашего повседневного опыта.

Где-то в этом ряду стоят и жаргонные слова, которые являются составной частью кода той или иной корпоративной культуры. Проблема описания этой специфической лексики долгое время была почти вне закона. Высокая наука ориентировалась на узко понимаемую литературную норму. А слова из крестьянских диалектов и тем более жаргонов допускались в литературную речь в диетических количествах, да и то лишь те, которые благословлены мастерами культуры (типа босяков Горького или Гиляровского) и вошли в авторитетные литературные шедевры.

С конца 1980-х на телевидении и радио заговорили без бумажки, на митингах и на страницах печатных. СМИ, а потом и в художественной литературе, посвященной современности, герои стали выражаться так, как в жизни. И даже немного красивее. Этим определяется и наш сегодняшний интерес к жаргону. Этот интерес проявился в том особом общественном внимании, которое сопровождало проникновение жаргонных словечек в речь СМИ. Репортёры распоясались. Деятели культуры выражали по этому поводу законную обеспокоенность. Депутаты умоляли составить им словарь того, чего нельзя говорить в парламенте. Многие связывали рост интереса к жаргонам, в первую очередь к криминальному, с социальными изменениями в обществе. Но учёные, при всей тревоге за будущее культуры, и в сегодняшней нашей ситуации видят повторение истории, ещё один раунд демократизации господствующей нормы. Это постоянный, хотя и неравномерный процесс. У Чехова несколько раз можно встретить выражение сквозной ветер. А в ответ на наше привычное (а для него дворницкое) сквозняк он наверняка поморщился бы. И выражение наверняка тогда многим было известно, но как шулерское слово, которое обозначало нечестную игру с гарантированным выигрышем. Прошло сто лет, читатели уже не ощущают кастового протеста при виде этих двух безобидных словечек (сквозняк и наверняка), хотя не все из нас дворники или шулера. Вот так и происходит расширение социальной базы того регистра речи, который считается в данном обществе допустимым, нормальным или даже престижным, образцовым. Сейчас мы пережи- ваем период активной эксплуатации жаргонов для пополнения выразительных средств массовой речи. Это значит, что слова типа беспредел -- «произвол» или наезды --- «претензии» выходят из своего социального гетто, становятся более употребительными, входят в допустимую, а потом и в образцовую речь, как когда-то просторечное сквозняк. Возражать против этого можно, но контролировать изменение массовой нормы, как и другие социальные процессы, довольно затруднительно. Во всяком случае, будущее всегда преподносит сюрпризы. Особенно экспертам.

Вот Владимир Иванович Даль ратовал за чистоту русского языка. Многие, наверное, помнят, что он предлагал чисто русские замены иноземных слов (адрес = насылка, кокетничать = миловзорить, горизонт = овидь, атмосфера = колоземица, гимнастика = ловкосилие и т. п.). Но он ещё и следил за правильным употреблением собственно русских слов, горячо и напрасно убеждая всех, что обыденный значит «суточный», а не «повседневный», а вместо мертвенность надобно говорить мертвизна и т. п. Однако к рекомендациям Даля не прислушались.

Вполне естественно, что интерес к жаргонам привёл к появлению многочисленных словарей. Примечательно, что первые послеперестроечные словари жаргона были составлены носителями или с позиций носителя жаргона (Ф. И. Рожанского, Валерия Никольского, С. Снегова). Во всех этих и многих других случаях мы имеем дело фический опыт, отлитый в форму словаря. И результат, как правило, впечатляет.

Но есть и другие словари, в известной мере это имитация словарей, эрзац-источники, которые отличает торопливость и «похотливо-коммерческий» налёт, как справедливо отметил В. Елистратов. Прежде чем перейти к разговору о качестве словарей, необходимо ещё раз обратиться к мифу о неповторимости сегодняшнего интереса к жаргонам вообще и блатной фене в частности, ибо сегодняшняя ситуация не может быть прояснена до конца без исторической перспективы.

Сам по себе интерес к жизни «криминального сообщества» гораздо старше самого этого выражения. В фольклоре ряда славянских народов есть гайдуцкий, казачий и разбойничий фольклор, песни и думы вполне детективного содержания. Ниже мы будем говорить о жизнеописании Ваньки Каина -- это уже бестселлер XIX века, и жаргону там отведено почётное место. И Пушкин не обошёл вниманием эту слабость публики. В заметке «О записках Самсона», парижского палача, он писал: «Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клейменого каторжника. Журналы наполнились выписками из Видока. Поэт Гюго не постыдился в нём искать вдохновений для романа, исполненного огня и грязи». Это о «Соборе Парижской богоматери» (1831). А в «Отверженных» (1862) уже есть и описание арго парижского дна. Ещё большее влияние на русскую публику имел сенсационный роман Эжена Сю «Парижские тайны» (1842-1843). Всеволод Крестовский в «Петербургских трущобах» (1864-1867), в сущности, повторил его рецептуру. С романом Крестовского накрепко связаны и первые опыты составления словарей криминального жаргона. Труд Н. Смирнова «Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского «Петербургские трущобы», выходит в академическом издании в 1899 году. И тут же полицейские словари начинают его повторять, цитировать: «Вечор было влопался, да мазурик каплюжиика поздравил дождевиком» -- «Вчера вечером совсем уже попался, да приятель ударил полицейского булыжником». И проч. Почему списывают? Да потому, что красиво, необычно. И все слова по алфавиту. Грех не списать. А тот факт, что это писатель подслушал полвека назад, да ещё от себя сгустил художественности, как-то ускользал.