История создания вровского жаргона

Роман в стиле Крестовского -- это сотни страниц. Но современная публика в массе своей предпочитает телеэкран, поэтому «Трущобы» превратились в сериал «Петербургские тайны». Зато на бумаге неплохо идут с лотка жаргонные словари. И в них мы с изумлением обнаруживаем слово дождевик -- «камень, булыжник», встреченное у Крестовского эдак 150 лет назад, оно из словарей не ушло. Народ городской, многие и гриба-дождевика, на камень похожего, не видали, а всё одно переписывают. Да ещё с выдумкой. Один раз перевернули, стало: булыжник -- «плащ-дождевик». Другой раз не так толкование прочли, стало дождевик -- «бумажник». Но и основное значение холят и лелеют: дождевик -- «булыжник, камень, который носят с собой в целях самообороны» (1991). Ну вы-то догадываетесь, что мазурик не всегда носил с собой это «орудие пролетариата», он его (по примеру известной скульптуры) из мостовой вынимал при необходимости. воровской жаргон закономерность социальный

Дети асфальта уже и представить себе не могут такой ситуации. Заставляют бедного пролетария тяжести с собой таскать.

Хотя очевидно, что художественный текст сам по себе не является полноценным источником для описания жаргона. Это косвенное свидетельство, обработанное автором в соответствии со своими целями. Но даже эти завитушки художественной речи в словарях приводятся с ошибками и большим запозданием, что я пытался продемонстрировать на примере слова дождевик -- «булыжник». И традиция злоупотребления художественными текстами оказывается весьма живучей.

Словари жаргонов, сленгов и прочего, включая полулюбительские и высокопрофессиональные коллекции, с успехом продаются. Кажется, объяснение этому на виду. Многим просто ТРУДНО читать. А словарь читать не нужно. Это некая облегчённая карта криминальной планеты. Полистал -- и всё понятно. Кроме общеизвестного слоя жаргонных слов {малина -- «притон», тырить -- «воровать», фраер -- «жертва преступления»), рассчитанного на формирование читательского доверия, в современном коммерческом словаре обязательно присутствует и другой словарный слой -- «экзотический». То есть слова, которые широкой публике не известны и якобы добыты автором чуть ли не с риском для жизни.

Слой «экзотических» слов и выражений необходим, чтобы продемонстрировать массовому покупателю глубину авторского проникновения в тему. И почему-то именно среди этих слов обнаруживается немало таких, которые именуются «призрачными словами». Это фантомы, возникшие в словарях по ошибке и никогда не существовавшие в речи. Разоблачение словарных фантомов -- первейшая задача при критической проверке данных словаря.

Понятно, что эти недостатки словарей являются в то же время теми достоинствами, которые помогают им лучше продаваться. Встретит неискушённый читатель словцо ашбар -- «большой мешок» в «Словаре дореволюционного арго» 1991 года и залюбуется. Никогда не слыхал! И правильно, нет такого слова. Есть у Фабричного в 1923 году асибар -- «большой мешок», да и то, наверное, неправильно. Похоже, каторжники «большой мешок» амбаром величали.

Однако словари, даже если кое-где и подвирают, берут изначально слова из реальной речи. Но это не значит, что надо безоговорочно верить всему, что в них напечатано. В том же словаре 1991 года бока с паутиной -- «арестант». Совершенно понятно: нары, паутина, суровый быт -- красочный образ. Посильнее, чем Фауст Гёте. А первоисточник -- Ванька Бец, 1903 год. Сличайте сами: бока с паутиной -- арестантское, «часы с цепочкой».

И уже десять... ой, нет!., пятнадцать тысяч русских слов ушли в жаргон. Уже... И т. д.! И не вернулись. И половина написана с ошибками.

Массовая литература всегда строила коммерческий успех на интересе к жизни «плохих парней». То, что с положительными героями каши не сваришь, было давно и широко известно.

Представьте себе картинку. Эпоха дворцовых переворотов, послепетровское времечко. На Красной площади бабы пирогами и пистолями без лицензий торгуют. А как вам период активной эксплуатации жаргонов для пополнения выразительных средств массовой речи. Это значит, что слова типа беспредел -- «произвол» или наезды --- «претензии» выходят из своего социального гетто, становятся более употребительными, входят в допустимую, а потом и в образцовую речь, как когда-то просторечное сквозняк. Возражать против этого можно, но контролировать изменение массовой нормы, как и другие социальные процессы, довольно затруднительно. Во всяком случае, будущее всегда преподносит сюрпризы. Особенно экспертам.

Вот Владимир Иванович Даль ратовал за чистоту русского языка. Многие, наверное, помнят, что он предлагал чисто русские замены иноземных слов (адрес = насылка, кокетничать = миловзорить, горизонт = овидь, атмосфера = колоземица, гимнастика = ловкосилие и т. п.). Но он ещё и следил за правильным употреблением собственно русских слов, горячо и напрасно убеждая всех, что обыденный значит «суточный», а не «повседневный», а вместо мертвенность надобно говорить мертвизна и т. п. Однако к рекомендациям Даля не прислушались.

Вполне естественно, что интерес к жаргонам привёл к появлению многочисленных словарей. Примечательно, что первые послеперестроечные словари жаргона были составлены носителями или с позиций носителя жаргона (Ф. И. Рожанского, Валерия Никольского, С. Снегова). Во всех этих и многих других случаях мы имеем дело с описанием, данным изнутри.

 

Заключение

Подведем итог: с середины 30-х по начало 80-х годов в Советском Союзе сложился уникальный по богатству и языковой выразительности жаргон уголовно-арестантского мира, равного которому не существует ни в одной другой стране. Это стало возможным исключительно "благодаря" созданию огромной системы ГУЛАГа и массовым репрессиям в отношении всех слоёв населения из всех регионов страны. Этакое "вавилонское столпотворение", смешение языков, воззрений на мир, представлений и проч. Да, великая народная трагедия одновременно обернулась расцветом "блатной фени", взлётом её до невиданных высот. Не случайно многие представители интеллигенции, особенно гуманитарии, прошедшие лагеря, попали под очарование этой дикой, яркой, опьяняющей стихии, сконцентрировавшей в себе подлинно народный язык. Лексика "воровского" арго, её исторические корни, удивительная, забавная, парадоксальная, трагическая этимология - особый, замечательный мир, без знания которого обеднеет и великий русский язык, и великая русская история, и, по большому счёту, вся русская культура. 
Говоря о нынешнем состоянии уголовно-арестантского жаргона, следует отметить, что русское "воровское" арго переживает далеко не лучшие времена. Оно постепенно, но неуклонно деградирует. Не в последнюю очередь это связано с изменением контингента мест лишения свободы. Сейчас за "колючкой" оказываются в основном люмпены, люди с небогатым словарным запасом. Сказывается и снижение уровня умственного развития молодёжи - во всяком случае, её криминогенного слоя. В общем, "падение нравов" арестантского мира... 
Так что же, выходит, лучше было бы возродить ГУЛАГ? Избави Боже! То есть для обогащения лексики "блатного" языка, его "ренессанса" такое возрождение, безусловно, оказалось бы благотворным. Но уж пусть арго и дальше деградирует, нежели его новый "расцвет" будет оплачен миллионами изломанных и растоптанных человеческих судеб...

Список используемой литературы:

1. Лев Мильяненков . По ту сторону закона. энциклопедия преступного мира.

2. Д.С. Балдаев Словарь блатного воровского жаргона.

3. К.Ю. Александров. Тюремный закон

4. http://zhiganets.tyurem.net/philolog/001.htm