В.В. Иванов и его труды по истории русского языка

Идеи Иванова 1956-1958 гг. (возможность  применения в лингвистике методов  кибернетики и математической теории информации; «язык-посредник» как общая  логическая основа описания языков, связывающая их при машинном моделировании процесса перевода; «дифференциальные семантические признаки», или «семантические множители» как главное средство такого описания) сыграли стимулирующую роль в возникновении целого ряда направлений отечественной теоретической семантики 1960–1970-х гг. Занятия Иванова проблемами теоретической семантики, оказавшие глубокое влияние на отечественную лингвистику начала 1960-х гг., первоначально были вдохновлены идеей построения системы семантических соответствий между языками; с этой мыслью были связаны дальнейшие исследования Иванова (1960-х–1980-х гг.) по семантической типологии и поиску универсалий в семантической сфере.

В экспериментах 1970–1980-х гг., проводившихся  в контакте с нейрофизиологами, Иванов стремился выявить локализацию семантических операций в различных участках мозга. Другим направлением семантических исследований Иванова стал сравнительный смысловой анализ ключевых понятий материальной и духовной жизни социума, обнаруживающих антропологические сходства между понятийными системами, относящимися к некоторому одному культурному ареалу.

Большое место в работах  Иванова занимает изучение закономерностей  грамматикализации лексем. Так, в  ряде работ им изучено превращение  названий частей тела в имена отвлеченной  релятивной семантики и эволюция последних в предлоги или послелоги, за которой следует превращение предлогов в глагольные или адвербиальные префиксы, а послелогов – в падежные окончания; в других работах – превращение числительного «два» в грамматический показатель двойственного числа; и т.п. Важной задачей семантических исследований Иванова является выявление границ универсального набора смысловых единиц, которые могут быть выражены грамматическими средствами хотя бы в одном из языков мира.

Весомый вклад внес Иванов в теорию текста. К этой сфере  относятся его труды, посвященные  роли шифтеров в тексте, категориям определенности – неопределенности, лингвистическому аспекту семантики возможных миров. Давним предметом его исследований являются также «малые» формы фольклора.

Из тем «внешней»  лингвистики, привлекших внимание Иванова, стоит упомянуть социолингвистическую проблематику языковой ситуации – в современном мире и в конкретных многоязычных социумах, например в Великом княжестве Литовском или в современном Лос-Анджелесе и в других больших городах на всем протяжении их истории.

Большое внимание уделено Ивановым изучению общих проблем методологии лингвистических исследований. Главная его общелингвистическая идея – трактовка лингвистики как науки об отношениях между языковыми системами.

Особо пристально Иванов рассматривает методологические основы такого важного способа лингвистического исследования, как реконструкция, в частности внутреннюю реконструкцию, реконструкцию на основании сравнения заимствований, распространение приема реконструкции на сферу мифопоэтических формул и фрагментов текстов (главным образом – стихотворных текстов).

В течение более чем  полувека Иванов систематически подводит итоги современного состояния лингвистической  компаративистики в форме обновленного варианта генеалогической классификации языков мира. И каждый раз оказывается, что мы находимся все ближе и ближе к постепенному будущему доказательству гипотезы о моногенезе языков человечества (т. е. о происхождении их из единого источника), поскольку обнаруживаются всё новые и новые связи между языковыми семьями.

В своих построениях  методологического характера Иванов показал, что в этой сфере особенно плодотворными могут оказаться  поиск и выработка идей, объединяющих лингвистику с другими науками. К таким идеям относятся, например, идея инварианта и варианта; вероятности; симметрии, системности и структурности; принцип красоты (как самого предмета исследования, так и способа наиболее адекватного описания этого предмета); антропный (субъективный) принцип исследования (предполагающий учет позиции наблюдателя, наличие у наблюдателя средств сообщения о наблюдаемом и умение такие средства вырабатывать); наличие закономерных повторов в развитии («волн» или циклов), дающее основания и для выявления в синхронном состоянии объекта архаических черт, унаследованных от прошлого (в том числе весьма отдаленного), и для прогнозирования будущих изменений объекта, и для выявления универсальных принципов организации структуры объекта, сохраняющихся при его преобразовании и при проектировании новых искусственных объектов.

В лице Вячеслава Всеволодовича Иванова глубокое знание всей предшествующей научной традиции естественно сочетается с поисками новых путей и методов исследований; ему свойственно редкостное умение увидеть переклички идей сквозь века, связи между пионерскими и провидческими открытиями ученых древности, эпохи Просвещения, Нового времени и Новейшего времени, включая старших современников и собеседников самого Иванова и представителей той же научной генерации, что и сам Иванов.

В современном состоянии  лингвистики зоркий взгляд Иванова всегда стремится выделить именно те ростки, которым суждено развиться в будущем. Иванов был одним из первых и одним из немногих, кто сразу же по достоинству оценил работы Ю. С. Мартемьянова, В. А. Дыбо, А. А. Зализняка, В. М. Иллич-Свитыча, С. А. Старостина.

Иванов – автор  множества трудов по фольклору, мифологии  и этнографии славян и других народов, говорящих на индоевропейских языках, а также кетов и других народов  Азиатской России. Ему принадлежит  один из самых смелых и рискованных  экспериментов в сфере лингвистической палеонтологии - попытка на основе анализа фольклорных текстов реконструировать мифопоэтические тексты на языках не просто мертвых, но даже незафиксированных на письме – праславянском и прабалтийском. В специальной монографии (1978 г.) и серии статей вслед за К. Леви-Стросом Иванов в качестве одного из древнейших преданий человечества восстанавливает миф о разорителе орлиных гнезд, объединяющий мифологии Старого и Нового Света и отраженный в самой древней литературе мира – шумерской. Связь фольклора и литературы исследуется Ивановым и на материале других мифов (происхождение сюжетов ирландских саг о Кухулине, мифы о чудовищном волке, лисе и медведе в Евразии).

Иванов развивает идеи и методы сравнительного и архетипического  литературоведения, исследуя на материале разных западных и восточных традиций – от наиболее ранних и архаичных до современных – развитие одного и того же жанра (например, прений – от шумерских и аккадских пространных поэм-диспутов между вещами до «Золота и Булата» Пушкина и «Спора» Лермонтова), типа образов (скажем, загадок-кеннингов, начиная от Гесиода), категорий (время в литературе и искусстве XX в. в сопоставлении с его наукой). Как главный предмет науки о литературе Иванов рассматривает отношения между текстами в культурно-историческом контексте. В развитие идей А. Мейе и Р. О. Якобсона и их продолжателей Иванов работает над реконструкцией формальных черт индоевропейского стиха и его отражений в славянской, армянской, хеттской, лувийской поэтических традициях. Он ставит вопрос о возможности восстановления по косвенным данным исчезнувшей литературы (этрусской, финикийской).

В 1959–1961 гг. он участвует  в работе руководимой академиком А. Н. Колмогоровым группы по применению статистических и теоретико-информационных методов к стиху и поэтическому языку, выступает с соответствующими докладами на конференции в г. Горьком, IV Всесоюзном математическом съезде (1961).

Ряд работ Иванова  посвящен русской классической литературе. Среди изученных им тем статьи П.Я. Чаадаева, фольклорные параллели к повести Гоголя «Вий», внутренняя форма имени Смердяков у Достоевского, идеолого-политические тенденции в художественной прозе К.Н. Леонтьева.

В первую очередь, предметом  внимания Иванова является русская  поэзия. Им были изучены: ритмика оды Ломоносова 1747 г.; поэтика Державина в аспекте ее влияния на поэтов ХХ в. и типологических сходств с ними (тропы, ритмика, рифмы); влияние строк П. Вяземского на стихи И. Анненского и многие интересные аспекты творчества Пушкина, среди которых – образы бесов и ангелов в лирике, композиционное сходство лирических стихотворений «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем...» и «Из Пиндемонти», роль церковнославянизмов и древнерусских элементов в «Памятнике», скрытое цитирование.

Главное внимание Иванов уделяет русской литературе XX в. Его занимает соотношение поэтических манифестов и художественной практики таких представителей русского литературного авангарда, как предсимволисты, символисты, постсимволисты, в частности акмеисты и футуристы, обэриуты, «Серапионовы братья»; параллели и связи между писателями, оставшимися в России, и писателями русской диаспоры. Специальные работы посвящены жанру исторического романа у советских писателей сталинского периода, историческим параллелям сюжетов и прототипам персонажей. Иванов анализирует характер интерпретации романа К. Чапека «Война с саламандрами» в особой статье А. Платонова.

Особый интерес Иванова  вызывает биография Максима Горького, которого в детстве он не раз видел (опубликовано письмо Горького к Иванову и его брату, будущему художнику, с оценкой рисунков этих детей). В своих исторических эссе Иванов стремится понять историю отношений между писателями и властями в советский период (неофициальная литература сталинской эпохи; последние годы жизни М. Горького и обстоятельства его смерти; роль А. Фадеева в деятельности Союза советских писателей; комментирование мемуаров художницы Валентины Ходасевич; Сталин и Эйзенштейн и др.).

Основные усилия Иванова  сосредоточены на изучении русской  поэзии первой половины XX века, главным образом поэзии Серебряного века. Ученый анализирует творчество И. Анненского, А. Белого, А. Блока («Шаги командора», стихи об Италии, восприятие Стриндберга Блоком), М. Кузмина, М. Волошина, Н. Гумилева, А. Ахматовой, Б. Пастернак, О. Мандельштама, М. Цветаевой, В. Маяковского. Иванов изучает структуру текстов В. Хлебникова.

Серию статей Иванов посвятил таким мастерам стихотворного перевода, как М. Цветаевой, В. Шилейко (переводчик ассиро-вавилонской поэзии), В. Ходасевич (переводы Бодлера).

В ряде работ Иванов анализирует  произведения русских поэтов второй половины XX в. – А. Межирова («Баллада о цирке» с ее ритмикой), С. Липкина, И. Бродского (метафизическая поэзия, переводы из Дж. Донна), О. Седаковой. Из прозаиков  этого времени он выделяет Ф. Горенштейна (роман «Псалом»), А. Битова («Жизнь без нас»), В. Шаламова. Специальное эссе посвящено судьбе романа как жанра русской литературы конца XX в.

Иванов неутомимо трудится над историографией гуманитарных наук – семиотики, лингвистики, поэтики, литературоведения, фольклористики, мифологии, эстетики, киноведения. Ему принадлежат очерки жизни и творчества таких классиков семиотики, лингвистики и этнографии, как Б. Дельбрюк, Ф. де Соссюр, Р. О. Якобсон, Ю. Р. Курилович, Э. Бенвенист, К. Станг, Я. М. Эндзелин, К. Леви-Строс, А. Моль, Ж. Дюмезиль, А. Хокарт. Им проделана гигантская работа по изучению теоретического наследия С. М. Эйзенштейна (как теоретика эстетики и предшественника современной семиотики), главным образом на основе архивных материалов.

Много времени Иванов посвящает изучению наследия отечественных  ученых-гуманитариев А.Н. Афанасьева, А. А. Потебни, А. Н. Веселовского, Ф. И. Щербатского, П. А. Флоренского, М. Н. Петерсона, Н. С. Гумилева, И. А. Соколянского, Н. С. Трубецкого, О. М. Фрейденберг, В.К. Шилейко, Е. Д. Поливанова, Н. И. Конрада, Н. А. Невского, М.М. Бахтина (и ученых его круга), Л. С. Выготского (в 1965 г. Иванов впервые издал, снабдив своими комментариями, его «Психологию искусства»), Г. О. Винокура, И. Д. Амусина, Е. Г. Эткинда, И. М. Дьяконова, этнографов А. М. Золотарева и Ю. В. Кнорозова. Он также пишет о своих коллегах – В. Н. Топорове, М. Л. Гаспарове, А. А. Зализняке и др.

Особенно подробно Иванов освещает деятельность тех направлений, в центре которых стояла фигура Р. О. Якобсона, – Московского лингвистического кружка, ОПОЯЗа, ЛЕФа, Пражского лингвистического кружка, Гарвардской школы.

Отдельные очерки посвящены  ученым – негуманитариев с широкими междисциплинарными интересами, деятельность которых поучительна и для гуманитариев: геологу В. И. Вернадскому, радиоинженеру А. И. Бергу, астрофизику И. С. Шкловскому, кибернетику М. Л. Цетлину.

Особый интерес для  изучения истории русской литературы и культуры советского периода представляют воспоминания Иванова о писателях (Вс. Иванов, А. Ахматова, Б. Пастернак, К. Чуковский, М. Зощенко, К. Федин, К. Богатырев, Д. Самойлов, В. Берестов), о филологах (Ю. М. Лотман, И. И. Ревзин, Ю. К. Лекомцев, Л.З. Копелев), о музыкантах (Г. Нейгауз, С. Рихтер), артистах (З. Гердт), режиссерах (А. Тарковский), физиках (М. Л. Левин, А. Д. Сахаров, П. Л. Капица), математиках (А. Н. Колмогорове). В своих мемуарах Иванов пишет также о писателях латышских (М. Кемпе), украинских (М. Бажан), армянских (П. Севак), французских (Л. Арагон, Н. Саррот). Журнальный вариант книги мемуаров Иванова «Голубой зверь» получил в 1995 году премию напечатавшего его журнала «Звезда».

Заключение

Научная, литературная и  организационная деятельность Вячеслава  Всеволодовича Иванова играет фундаментальную  роль в установлении культурных контактов между прошлым и настоящим, между Западом и Востоком, между науками о природе и науками о человеке, между науками об отдельном человеке и науками об обществе в целом, между наукой о современном состоянии человечества и наукой о его генезисе и эволюции. Русских ученых он знакомит с достижениями зарубежных, а зарубежных – с достижениями русских; обращает внимание старших коллег на труды молодых ученых и внимание младших – на труды их предшественников; рассказывает естественникам о гуманитариях и гуманитариям – о достижениях естественников; писателям – об ученых и ученым – о писателях. И длится эта благородная «культуртрегерская» деятельность уже более полувека. В наше беспокойное время всеобщего разделения и вражды эта интегрирующая функция, вновь и вновь воссоздающая ощущение глубинного единства человеческого знания, глубинного единства человеческой культуры, глубинное единство человека, природы и общества, спрятанное за внешне наблюдаемым разнообразием, имеет неоценимое значение для всех нас.