Педагогический потенциал народной музыки

С другой стороны, рост промышленности властно  требовал расширения рамок образовательной  системы как в смысле возможности  образования для различных слоев  населения, так и в отношении  самого содержания обучения. Отсюда двойственный, противоречивый характер педагогической политики царского правительства. Школьная система дореволюционной России, отличаясь крайней пестротой, сохранила, вплоть до октябрьской революции, остатки  сословности (кадетские корпуса, институты  благородных девиц, духовные семинарии  и училища, епархиальные училища  и т.п.). Эта политика была построена  на принципах национального неравенства, на неравенстве мужчин и женщин. Существовало две системы: одна –  система элементарного образования для широких масс населения, не дававшая возможности детям трудящихся получать среднее и высшее образование (3-4 годичная школа или в лучшем случае 5-6 годичное двухклассное училище), либо высшее начальное училище, которым обычно и заканчивалось элементарное образование. Возможен был переход далее лишь в ремесленные школы, низшие технические училища и торговые школы, дававшие специалистов низшей и средней квалификации. Вторая система – среднего и высшего образования – предназначалась для детей дворянства, буржуазии и духовенства. Она, в свою очередь, разделялась ещё на две: одна для мальчиков (гимназии, реальные и коммерческие училища, средние технические училища, кадетские корпуса, духовные семинарии), другая, с пониженным объемом знаний, для девочек (женские гимназии, институты благородных девиц, епархиальные училища).

Допуская  “пение и вообще музыку” в школу, “по мере возможности и усмотрения начальства”, уставы всех видов школ на протяжении всего XIX столетия ни разу не включают музыкальные занятия в число обязательных предметов учебного плана. В этом отношении музыка оказалась в худшем положении, чем, например, рисование, которое вроде и считалось ненужным, но входило в программу гимназического курса по наследственному преданию в виде одного часа в неделю. У музыки не было даже такого “предания”…

Поскольку школьные уставы ставили судьбу музыки в каждой отдельной школе целиком  в зависимость от усмотрения начальства, поскольку, может показаться, что  правительство не вело никакой своей  политики в этом вопросе, решение  полностью падало на волю случая. Действительно, случай в виде инициативы учащихся или их родителей, лучших или худших качеств педагога, тех или иных вкусов и взглядов школьного начальства и прочих причин играл известную  роль в этом деле. Но если мы приглядимся  внимательнее к фактам, то заметим, что за множеством “случайностей” в них скрывается определенная закономерность, явившаяся результатом столь же определенной правительственной политики в этом вопросе.

В самом  деле: все школьные уставы предлагали местному начальству позаботиться о  преподавании музыки и других искусств “по мере возможности”, “когда есть довольные к тому способы”. Нетрудно догадаться, что в первую очередь  имелись в виду “возможности”  материальные, “если то позволяют  доходы”, как гласил устав 1804 г. Тем  самым решение вопроса принимало  очень простую и ясную форму: вводить художественное воспитание следует там, где его могут  оплатить, иначе говоря, там, где  учатся дети состоятельных родителей. Таким образом, нейтральность и  незаинтересованность правительства  в том или ином решении этого  вопроса прикрывала совершенно определенную классовую политику.

Особенно  заботливо было поставлено музыкальное  образование в привилегированных  женских учебных заведениях, где  музыка, как правило, рассматривалась  в качестве важного (хотя и своеобразно  понимаемого) элемента воспитания. Вот  как, например, было организовано это  дело в петербургском училище  ордена святой Екатерины.

За время  обучения в восьми основных классах (с 10 до 17 лет) ученицы обучались хоровому пению и игре на фортепиано. Хоровое  пение разделялось на светское и духовное. С первого же года обучение проводилось с применением нот, так как до поступления в училище девочки должны были получить домашнюю музыкальную подготовку. Репертуар был разнообразен; в него входили произведения как русских, так и зарубежных композиторов; в старших классах ученицы исполняли и оперные хоры.

Духовное  пение начиналось со старших классов (с четвертого или пятого года обучения) и проводилось параллельно со светским пением, также по одному разу в неделю. Задачей его являлась подготовка к богослужениям.

Индивидуальные  занятия по фортепиано проводились  с первого до последнего класса два  раза в неделю по полчаса; кроме того, каждая ученица обязана была заниматься ежедневно один час самостоятельно, что входило в часы подготовки уроков. Репертуар составляли гаммы, этюды и хоровые пьесы русских и западных авторов. Ежегодно экзамены проходили весной, во время великого поста, состояли они из исполнения гамм, этюда и пьесы.

Кроме хорового пения и обучения на фортепиано, во всех классах по одному часу в  неделю преподавалась гимнастика (также  под музыку) и по одному часу –  танцы (со специальным аккомпаниатором). Танцы проходились современные, салонные и старинные: полонез, менуэт, гавот и другие.

Музыка  звучала отовсюду: это были или  уроки по фортепиано, или пение, или  танцы, или гимнастика, или подготовка уроков. Таким образом, к окончанию  училища воспитанницы приобретали  не только довольно широкое знание разнообразной музыкальной литературы, но и навыки хорового пения (с инструментом и а капелла), а также довольно свободно владели фортепиано.

“Молодежь моего поколения,- вспоминает писательница Мариэтта Шагинян,- была музыкально образована еще со школьной скамьи. В частных гимназиях, особенно в закрытых, с т.н. “пансионами”, преподавание музыки было обязательным. Хоровое пение, фортепиано, иногда скрипка с первого класса, гармония и теория музыки в старших классах. Лучшие профессора руководили этим обучением.

 В  гимназиях была так называемая  “музыкальная комната”, где по  два часа в день упражнялись,  готовя уроки, и однообразная  россыпь гамм и канонов навсегда  слилась в памяти учениц с  видением гимназических коридоров,  запахом вечернего чая с молоком  из столовой и дребезжащим,  долгим звуком звонка к молитве.  Мы выходили из гимназии, умея  читать глазами партитуру и  даже записывать для себя захвативший  нас на концерте несложный  мотив. Естественно, что и те, кто выбрал дальше не консерваторию,  а университет или курсы, - тоже  не переставали интересоваться  музыкальной жизнью Москвы и  ходить на концерты”.

Было  бы, однако, большой ошибкой придать  этому свидетельству обобщающее значение. Вряд ли основная масса молодежи любого дореволюционного поколения  получала в общеобразовательной  школе такую музыкальную подготовку, какую давала эта гимназия. Вряд ли вся эта молодежь или хотя бы значительная ее часть покидала школьную скамью, “умея читать глазами партитуру”. В рядовых гимназиях, – прежде всего в гимназиях правительственных  – дело обстояло совсем иначе. Формальный подход к делу, царивший в большинстве  этих заведений, накладывал мертвящую  печать на то, что делалось там по части эстетического образования  учащихся. “Оттого и происходит, что в школе, например, есть уроки  рисования, пения или музыки, по классам  висят художественные копии с  художественных картин, а ученики  почти не рисуют, не поют и не играют, а картины никого не радуют”.

Тем не менее, музыкальное обучение в школах для  имущих, при всех своих недостатках, было поставлено заметно шире лучше, чем в школах для народа.

В развитии прогрессивной музыкально-просветительской педагогики важную роль сыграла Московская Народная консерватория, организованная в 1906 году по инициативе передовых деятелей музыкальной культуры С.И. Танеева, Е.Э. Линевой, Б.Л. Яворского и других.

Особенно  яркой и плодотворной была деятельность выдающегося композитора, профессора С.И. Танеева.

В инструкции Московской Народной консерватории  отмечалось, что главная ее цель – содействовать народному музыкально-эстетическому  воспитанию, внедрять музыкальную культуру в широкие слои населения путем  общего музыкального образования. Было открыто два отделения: общего музыкального образования – хоровые классы и специального музыкального образования  – сольные классы.

В руководящую  группу преподавателей Московской Народной консерватории входил Б. Л. Яворский – выдающийся музыковед, приложивший новые плодотворные пути в науке о музыке, создатель теории ладового ритма, многие ценные положения были усвоены и развиты советской музыкальной школой. Так же он был организатором первого Государственного музыкального техникума.

Определяющую  роль в педагогической деятельности играл Сергей Иванович Танеев. Его  высказывания о задачах Народной консерватории, о значении хорового исполнительства, народно-песенного  творчества, о координации музыкальных  дисциплин в музыкально-эстетическом воспитании стали ведущими в становлении  новой системы музыкального просвещения. При обсуждении основных принципов и методов общемузыкального эстетического образования в будущей Народной консерватории он высказал мысль о том, что для начала нужно открыть не концертные – собственно консерваторские классы по сольному исполнительству, существование которых он считал необходимым для выдающихся талантов, а музыкальные училища в разных местах города для всех ищущих музыкального развития. Также он отстаивал необходимость ориентации прежде всего на общемузыкальное воспитание в хоровых классах. Хор, хоровое исполнительство он считал той основой, на которой должно начинаться общее музыкальное развитие широких масс. Также сохранилась интересная план-схема в которой С.И. Танеев наглядно подтверждает первостепенное значение хорового пения в общем музыкально-эстетическом развитии:

Хоровой класс

теория  музыки                 гармония

сольфеджио                 полифония

инструментовка      контрапункт

история музыки

Хоровые классы в Московской Народной консерватории  являлись практически творческой базой  изучения всех музыкально-теоретических  дисциплин: теории музыки, сольфеджио, основ гармонии, полифонии, анализа форм, истории музыки. В них развивались навыки исполнительского мастерства и дирижерско-хоровой техники, готовились дирижерско-хоровые кадры. Поэтому посещение хоровых классов являлось обязательным не только для учащихся этих классов, но и для обучающихся в сольных специальных классах. Такая установка содействовала воспитанию широкого музыкального кругозора, помогала слушателям вокальных классов понять органическую связь хорового и сольного пения.

Даже  кандидаты в специальные классы, не принятые из-за недостатка вакансий, должны были посещать хоровые классы. Это было необычным и новым  в существовавшей системе музыкального образования. Вопрос о единстве хорового и сольного исполнительства не был  разработан вокально-хоровой педагогикой. Для установления единых методов  в преподавании хорового и сольного пения были образованы совместные комиссии, которые объединяли свою деятельность и на совместных заседаниях обсуждали  программы обоих классов. Единая манера пения в хоровых  классах, на уроках сольного пения и сольфеджио помогала в сравнительно короткий срок вырабатывать вокально-хоровые навыки: дыхание, звукоизвлечение, звукообразование, звуковедение, дикцию, умение пользоваться резонаторами.

Также большое  значение в музыкально-эстетическом воспитании народных масс С.И. Танеев придавал народно-песенному творчеству, которое  высоко ценил. “Я лично питаю очень  большое доверие к музыкальным  способностям русского народа… То неисчерпаемое богатство народной музыки, которое было создано в течение предшествующих веков и отголоски которого представляют народные песни, может служить показателем, какие богатые музыкальные силы заложены в недрах русского народного гения, бессмертных народных мелодиях, которые составляют недосягаемые образцы для нас, ученым музыкантов”,- говорил композитор.

Московская  Народная консерватория была первым музыкально-учебным заведением, где  народно-песенное творчество не только изучалось, но и являлось одной из основ учебной и концертно-просветительской деятельности. За 10 лет существования Московскую Народную консерваторию окончило около 2000 человек.

В советский  период подход к музыкальному образованию  существенно изменился – образование  стало доступным для всех слоев общества, включая малоимущих. За годы Советской власти была создана государственная система музыкального образования: начальные музыкальные школы с 7-летним курсом обучения; музыкальные училища с 4-летним курсом, готовящие профессионалов со средним Музыкальным образованием; средние специальные музыкальные школы при консерваториях с 11-летним курсом; музыкальные ВУЗы - консерватории, музыкально-педагогические институты и институты искусств - с 5-летним курсом. В крупнейших консерваториях и институтах имеется аспирантура и ассистентура. В 1973 в СССР было около 7 тыс. начальных музыкальных школ, 242 музыкальных училища, 36 средний специальных музыкальных школ, 30 музыкальных вузов. В начальных музыкальных школах обучалось свыше 1 млн. учащихся, в училищах - свыше 105 тыс., в средних специальных музыкальных школах - около 14 тыс., в вузах (факультетах) - 22,3 тыс. Кроме того, подготовку преподавателей музыки и пения для общеобразовательных школ осуществляли 46 педагогических институтов и 92 педагогических училища. Музыкальные учебные заведения открыты не только в крупных, но и в небольших городах и сельских местностях.

В советский период изучение музыки в общеобразовательных учреждениях  носит массовый характер. Однако музыка здесь выступает не  как академическая наука, а как инструмент воспитания внутренней культуры человека. Д.Б. Кабалевский в книге «Педагогические размышления» пишет: «Педагоги многих стран спорят о том, следует ли учить музыке всех детей или только особо одаренных. Советская педагогика отвечает на этот вопрос так? Музыке как профессии следует, разумеется, обучать детей, имеющих отличные музыкальные способности и особое к музыке влечение, но общее музыкальное воспитание должно распространяться абсолютно на всех детей».