Шацкий его значение для советской школы

Трудовая деятельность детей  складывалась из дежурств по отдельным  отраслям хозяйства (в кухне, в прачечной, на скотном дворе) и общественных работ, в которых участвовали  все свободные от дежурств колонисты.

Впрочем, хотя труд и занимал  в колонии важное место, ему придавалась, прежде всего, воспитательная направленность. Питомцам был ясен практический смысл их деятельности: они налаживали хозяйство, стремились сделать жизнь в колонии более приятной, уютной и красивой.

И конечно, как и во всех учреждениях, которые создавал С. Т. Шацкий, в колонии царило и правило бал Его Величество Творчество. Взрослые и дети издавали журналы, ставили спектакли, организовывали концерты, много слушали музыку и исполняли музыкальные произведения. Оркестры, хор, театр органично соединялись с трудом на полях, занятиями в кружках с различными играми.

Каждый год в «Бодрой  жизни» с конца апреля по октябрь  находились по 100-150 колонистов.

После октябрьской революции 1917 года, считая, как и многие в  то время, большевиков разрушителями, Станислав Теофилович не сразу стал сотрудничать с советской властью (он даже отказался от предложения  наркома просвещения А. В. Луначарского войти в руководство Наркомпросом).

Но выдвинутая Народным комиссариатом  просвещения задача ведения опытной  работы в школах вызвала у педагога-новатора живой интерес. После долгих сомнений и колебаний он совместно с  А. А. Фортунатовым приступает к разработке проекта целой системы экспериментальных  педагогических учреждений, первоначальные контуры которой наметились ещё  в его дореволюционной работе.

Проект поддержали и в 1919 году на базе учреждений общества «Детский труд и отдых» по приказу наркома  просвещения была создана Первая опытная станция Наркомпроса в составе двух отделений: сельского — в Калужской области и городского — в Москве.

В состав Калужского отделения  входили 5 детских садов, 4 дошкольные летние площадки, 14 начальных школ, средняя школа, 3 районные библиотеки, педагогическая выставка, школьный музей, бюро по изучению местного края. Методическим центром отделения являлась школа-колония  «Бодрая жизнь».

Московское отделение  своим влиянием охватывало район  Марьиной рощи, являвшийся тогда окраиной Москвы. Это отделение включало: Центральный детский сад, Первую трудовую школу, педагогическую библиотеку, педагогический техникум и педагогическую выставку, отражавшую опыт школ и детских  садов.

Заведующей школой-колонией «Бодрая жизнь» была назначена В. Н. Шацкая. С. Т. Шацкий осуществлял руководство практической и опытной работой всей системы учреждений. Под его руководством учителя вводили новое в жизнь школы: труд по самообслуживанию, подвижные игры, занятия рисованием, лепкой, пением, детское самоуправление.

Станислав Теофилович считал, что труд имеет наибольшую воспитательную ценность тогда, когда школьники  осознают его необходимость для  детского коллектива, рассматривают  свой труд как частицу общего труда. Соединение обучения с трудом, с общественно полезной работой придаёт всему обучению жизненный характер, делает процесс учения более осмысленным, а знания сознательными и действенными.

Учащиеся, работая в учебных  мастерских и в учебно-опытном  хозяйстве, знакомились в теории и на практике с механической обработкой материалов и с основами сельского  хозяйства. Подготовку по электротехнике они получали на уроках и внеклассных  занятиях по физике, а также в  процессе дежурства на школьной электростанции. Большое значение для расширения политехнического кругозора колонистов имели экскурсии на различные  предприятия — фабрики, заводы, электростанции, проводившиеся как в течение  учебного года, так и во время  летних дальних путешествий по родной стране.

Педагоги Опытной станции  пытались перейти к технически высоким  «формам труда» и создать на базе колонии детское производство (кирпичный  завод), но получили отказ.

Придавая огромное значение самоуправлению, С. Т. Шацкий стремился к тому, чтобы максимальное количество детей участвовало в разных формах управления делами коллектива, сознательно и ответственно относилось к порученному делу, чтобы школьники умели свои желания и намерения подчинять требованию коллектива. Детский коллектив в школах сплачивался на совместном выполнении различных дел: школьники поддерживали порядок в своей группе, несли дежурства, выделяли «санитаров» для проверки чистоты и опрятности детей; в старших группах организовались комиссии: санитарная, хозяйственная, библиотечная и др.; комиссии отчитывались о своей работе на общих собраниях группы.

Коллективными являлись и  педагогические поиски. Станислав Теофилович смог создать из талантливых и  самоотверженных единомышленников коллектив научных и практических работников, вместе разрабатывавших  и воплощавших в жизнь новые  педагогические идеи.

Сельские школы широко развернули общественно полезную работу по участию детей в различных  областях жизни. Это были — забота о младших братьях и сестрах, устройство школьных клубов, школьных кооперативов, помощь в благоустройстве  своей деревни, организация детских  «обществ» по разведению и распространению  цветов, ягодных кустарников, помидоров  и т. п.

Важной составной частью воспитательной работы в детских  учреждениях супруги Шацкие считали развитие у детей эстетического начала. Воспитанники колонии учились любить и понимать творения величайших музыкантов — Глинки, Чайковского, Бетховена, Моцарта, а так же русскую народную музыку и песни. Красочные театральные зрелища: инсценировки событий жизни, пьес, массовые праздничные действия осуществлялись в «Первой опытной станции» педагогами и детьми совместно, основываясь на их творчестве и выдумке.

На станции осуществлялась интересная идея: воспитывая детей, одновременно воздействовать на взрослое население. Детский коллектив и жители района находились в постоянном сотрудничестве. Дети активно участвовали в работе по улучшению жизни в окружающей социальной среде. Они устраивали для крестьян концерты и спектакли, обучали сельских ребятишек выращивать цветы в палисадниках, вели борьбу за чистоту и гигиену в домах и на улицах. Крестьяне всячески вовлекались в жизнь школ — для них читали лекции, им раздавали элитные семена, помогали в ведении хозяйства.

Особую заботу С. Т. Шацкий проявлял о подготовке сельских педагогов. С первых дней были организованы еженедельные курсы для учителей из школ, входящих в состав станции. Приезжали сюда и учителя из отдалённых селений. Их обучали не только методикам преподавания, но и проведению исследования детской жизни, а также жизни сельского населения.

Первая опытная станция  была широко известна в стране и  за рубежом. Американский философ, психолог и педагог Джон Дьюи, посетив «Станцию» был восхищен: «Я не знаю ничего подобного в мире, что могло бы сравниться с ней».

В то время как на Западе труды С. Т. Шацкого получали всё большее признание, у себя на Родине в печати начались нападки на ученого. Его обвиняли в педагогическом «руссоизме», в чуждых политических взглядах «аграрного толстовства», в защите «кулацких настроений деревни». Если бы не личная и многократная защита со стороны Н. К. Крупской и А. В. Луначарского, то, вообще, неизвестно сколь долго этот опыт просуществовал бы после 1917 года.

В начале 30-х годов учебно-экспериментальная  работа была признана вредной и ошибочной, запрещены все поиски новых методов  обучения и воспитания детей. Были репрессированы и объявлены врагами народа многие друзья и единомышленники С. Т. Шацкого. Отстранён от должности нарком Луначарский. В 1932 году Первую опытную станцию расформировали. Началось превращение «школы труда» в «школу учебы».

Станислав Теофилович был  назначен директором Московской консерватории  и, как мог, проводил там в жизнь свои идеи: ввёл преподавание педагогики, организовал при консерватории школу-интернат для одарённых детей и Школу высшего художественного мастерства (как аспирантуру для исполнителей). Одновременно он руководил Центральной педагогической лабораторией Наркомпроса, задачей которой являлось обобщение опыта существовавших в то время опытных и образцовых школ, продолжал выступать и печататься.

Неудовлетворенность работой, систематическая травля, потеря смысла жизни привели к катастрофе. 30 октября 1934 года, возвратившись домой из консерватории, где шла подготовка к празднику Октябрьской Революции, С. Т. Шацкий скоропостижно скончался.

2. С.Т. Шацкий-его значение для советской школы

Творчество Шацкого — предмет пристального внимания не только советских педагогов, но и западноевропейских ученых. В современной западной литературе предпринимаются попытки изобразить Шацкого как последователя Л. Н. Толстого, педагогической системы Д. Дьюи и сторонника теории свободного воспитания. Западные исследователи пишут о том, что будто бы все педагогические находки и открытия сделаны Шацким только в дореволюционный период. Все это является искажением действительности. В этой связи необходимо хотя бы кратко рассмотреть эти стороны в творческом пути выдающегося советского педагога. С. Т. Шацкий признавал известное и довольно сильное влияние педагогических идей Л. Н. Толстого, его привлекал целостный подход великого писателя к воспитанию детей, педагогический эксперимент в Яснополянской школе, внимание Толстого к ребенку, к развитию творческих сил детей, к живому, педагогическому опыту, к роли среды в воспитании детей. Глубоко интересовала Шацкого сама идея создания на новых педагогических началах школы в сельской местности. Но Шацкий, будучи материалистом, был далек от религиозно-философской системы взглядов Л. Н. Толстого.

 Очень ясно выражено  отношение С. Т. Шацкого к педагогическому наследству классика русской и мировой литературы в статье «Толстой — педагог», написанной к 100-летию со дня рождения гениального писателя.

 Следуя ленинской характеристике  Л. Н. Толстого, Шацкий утверждал, что понять Толстого можно только в его противоречиях. Это верно и по отношению ко всей его деятельности и к педагогике. «Толстой,— писал Шацкий,— оставил большой след в русском педагогическом деле. Как бы ни относиться к нему, всегда будет одно верно. Толстой будит огромный интерес к педагогическому делу, к детям, и не только интерес, но и желание работать. Это испытали на себе многочисленные кадры русских и иностранных педагогов» (наст, изд., т. 2, с. 359). И далее: «...нам нужна и долго будет нужна критическая мощь Толстого, чтобы все больше и больше разъяснять массам все лицемерие воспитания в капиталистическом строе. И не для того, чтобы миллионы детей трудящихся прониклись кротостью его и всепрощением, а для того, чтобы создать новую молодежь, которая может строить новое общество и крепко бороться за его создание» (там же, с. 360).

 Позиция Шацкого определена совершенно ясно. Таковы факты, а факты – упрямая вещь.

 Хорошо известен также  интерес Шацкого к педагогической системе Д. Дьюи. В автобиографических заметках, относящихся к 1910 г., он отмечал «известное влияние идей Джона Дьюи» на развитие своих педагогических взглядов (см.: там же, т. 1, с. 33). Некоторое время Шацкий действительно был подвержен иллюзиям, навеянным работами Дьюи, о будто бы надклассовом характере воспитания. Став на позиции марксизма, Шацкий преодолел эти ошибочные воззрения. Во многих своих работах в 20-е гг. Шацкий критиковал американскую педагогику, в том числе и работы Дьюи, прежде всего за цели воспитания, состоявшие, как известно, в достижении личного успеха в конкурентной борьбе за существование. «Вся американская обстановка заражена духом практицизма, который носится в воздухе... интересами конкуренции, лицемерия. Школьники награждаются всеми этими качествами»,— писал Шацкий (Научный архив АПН СССР, ф. I, ед. хр. 295, л. 178). Не менее известно, что американский педагог сам живо интересовался экспериментальной работой Первой опытной станции Наркомпроса, которую посетил в 1927 г. После знакомства с нею Дьюи отмечал, что школы здесь действительно оказывают реальное воздействие на окружающую среду, помогают социальному прогрессу, активно формируют новый тип человека. Нигде в мире ничего подобного в педагогической практике не наблюдалось. «Русские школьники,— писал он,— более демократически организованы, чем наши. Через школьную систему самоуправления они получают более систематическую, чем в нашей прославленной демократической стране, подготовку к активному и сознательному участию в общественной и производственной деятельности» (см.: Советская педагогика, 1978, № 6, с. И).

 Сошлемся также на  статью Шацкого «Американские педагоги у нас в гостях» (см.: Пед соч. В 4-х т., т. 3, с. 206—214), в которой принципиальная разница педагогических позиций показана вполне четко.

 Известно, что теория  свободного воспитания возникла  как протест против авторитарной  школы и системы воспитания, и  в этом смысле, если к ней  подходить исторически, сыграла  определенную положительную роль. Но анархический принцип организации  учебно-воспитательного процесса, положенный  в ее основу, на практике неизбежно  приводил к отрицательным результатам.  В России идеи свободного воспитания  поддерживал Л. Н. Толстой. В начале XX в. в наиболее крайней форме эти взгляды развивал К. Н. Вентцель. Характерный для этого течения крайний индивидуализм, отрицание направляющей роли педагога для Шацкого и ого сотрудников были не приемлемы. «Здесь я вспоминаю те основания, которые никак не могли меня примирить с так называемым течением свободного воспитания,— говорил С. Т. Шацкий.— По своему опыту я, конечно, видел, что свободною ребенка не существует, а существует ребенок, отражающий всевозможные воcпитательные влияния среды, а поэтому во все проявления ребенка необходимо внести значительные социальные поправки... Если мы нигде не имеем ребенка самого по себе, если нам трудно разобраться в том, где кончается ребенок и начинается среда, то, не разобравшись в этих вопросах, невозможно и продуктивно работать с детьми» (С. Т. Шацкий: Избранные педагогические сочинения в 2 томах., т. 1, с. 35—36).

 Ближайший соратник  С. Т. Шацкого Л. К. Шлегер писала: «Мы с Шацким брали ребенка со всеми наслоениями среды и наследственности и допускали свободное его проявление для изучения всех этих наслоений, чтобы знать, чем бороться, что укреплять и развивать. Шацкий требовал свободы творчества, личного опыта и исследования ребенка под наблюдением педагога, с его помощью и при его воспитательном воздействии. Некоторые товарищи подхватили это слово «свобода», откинув все остальное, и провозгласили нас приверженцами свободного воспитания» (С. Т. Шацкий. 1878—1934. М., 1935, с. 75—76). Эти замечания Шацкого и свидетельство известного деятеля советской системы дошкольного воспитания дают основания внести существенные коррективы в освещение проблемы— Шацкий и теория свободного воспитания.

 С.Т. Шацкий дорог советским людям как выдающийся педагог, как один из первостроителей советской школы, обогативший сокровищницу коллективной мысли социалистической педагогики. Его глубокая вера в дело коммунизма и в наше молодое поколение с большой силой выражена, в частности, в его письме колонистам — участникам поездки на Кавказ (1929). «Через небольшое количество лет,— писал Шацкий,— вы все вступите в широкую жизнь, вы вступите в сильную армию нашей молодежи, которая будет работать лучше, чем мы, которой на долю выпадут величайшие в мире победы и над старым строем жизни, и над природой, и над климатом, и над ветром, и над водой, и над техникой. Вы увидите и будете управлять такими машинами, которые нам и не снились. Вы увидите гигантское развитие культурной жизни в нашей стране, и оно произойдет благодаря вашим усилиям, усилиям новых людей.