Теории бессознательной мотивации

СОДЕРЖАНИЕ

     Введение

1. Психоаналитические теории бессознательной мотивации
2. Проблема осознаваемости мотива и бессознательной мотивации
3. Дискуссия о влечении как неосознаваемой мотивации

Заключение 
Введение

Когда мы совершаем тот или иной поступок, нам кажется, будто он подтвержден  сознанием. Ведь мы мыслящие люди. Однако конкретные мысли вырастают из сферы  бессознательного. Сознание и бессознательное функционируют совершенно по-разному; подобным образом различаются способы рассуждения ученого-философа и художника-мистика. С точки зрения сознания, которому свойственен последовательный и рассудительный способ мышления, методы познания, используемые бессознательным, кажутся безумным издевательством над стремлением сознания достичь какой-то логики.

     Мотивация - система внутренних факторов, вызывающих и направляющих ориентированное на достижение цели поведение человека или животного. Разработано масса часто разноречивых концепций для истолкования того, почему индивид действует; почему он предпочитает именно те действия, которые производит; почему отдельные люди имеют более сильную мотивацию, чем прочие, вследствие чего достигают успеха там, где обладающие не меньшими потенциалом терпят неудачу.

     В настоящей работе мы рассмотрим вопросы, касающиеся бессознательной (неосознаваемой) мотивации: взгляд психоанализа на данную проблему, а так же общий теоретический  подход к проблеме осознаваемости мотивов поведения и деятельности человека. 

     1. Психоаналитические  теории бессознательной  мотивации

На рубеже веков З.Фрейд разработал психологическую  концепцию, направленную на изучение скрытых  связей и основ человеческой жизни. «Мы можем, писал он, считать, что  любой другой человек, помимо нас, наделен  сознанием, допуская при этом, что  сознание является для нас чуждым и непосредственно недоступным». Открытие З.Фрейдом динамического  бессознательного является наиболее важным вкладом в познание человеческой психики. Когда большинство исследователей еще только начали приходить к пониманию того, что не вся психическая активность является сознательной, Фрейд стал заниматься подробным исследованием содержимого и образа мышления бессознательного. Итак, бессознательное - это часть психики, которая содержит воспоминания, импульсы, не осознающие индивидом.

     Идея  бессознательной мотивации - это  логический вывод, объясняющий пробелы  и искажения нашего сознания. Концепция  бессознательного является связующим звеном между поведением и психикой. Наличие бессознательной мотивации просматривается в ошибках речи или письма, забывании, ошибочных действиях.

     Зигмунд Фрейд отводил решающую роль в  организации поведения бессознательному ядру психической жизни, образуемому  мощными влечениями. В основном сексуальными (либидо) и агрессивными, требующими непосредственного удовлетворения и блокируемые «цензором» личности — «Сверх - Я», т. е. интериоризированными в ходе социализации индивида социальными нормами и ценностями. Если у У. Джемса мотивация в решающей степени связывалась с сознательным принятием решения (с учетом многих внешних и внутренних факторов), то у 3. Фрейда и его последователей в детерминации поведения решающая роль отводилась бессознательному, подавление побуждений которого со стороны «Сверх-Я» приводит к неврозам.

     В этом же направлении разрабатывал свою теорию и У. Мак-Дугалл, который считал, что у человека имеется восемнадцать инстинктов. Он выдвинул «термическую» концепцию, согласно которой движущей силой поведения, в том числе и социального, является особая врожденная (инстинктивная) энергия («горме»), определяющая характер восприятия объектов, создающая эмоциональное возбуждение и направляющая умственные и телесные действия организма к цели. Каждому инстинкту соответствует своя эмоция, которая из кратковременного состояния превращается в чувство как устойчивую и организованную систему диспозиций — предрасположений к действию. Таким образом, он пытался объяснить поведение индивида изначально заложенным в глубинах его психофизиологической организации стремлением к цели.

     Ученик  Фрейда А. Адлер считал, что в основе поведения каждой личности лежат не сексуальные влечения, а очень сильное чувство неполноценности, возникающее в детстве, когда сильна зависимость ребенка от родителей, от окружения.

     К. Хорни, представительница неопсихоанализа, рассматривала неосознанную мотивацию как основу для возможного развития неврозов. В основе психических расстройств лежат бессознательные стремления, которые получают развитие, поскольку позволяют человеку справиться с жизнью, несмотря на его страхи, беспомощность и одиночество. Она назвала их «невротическими наклонностями». 

     2. Проблема осознаваемости мотива и бессознательная мотивация

Вопрос  об осознаваемости мотива, как и многие другие, относящиеся к проблеме мотивации, до сих пор не получил однозначного решения. Во многом это связано с неодинаковым пониманием сущности мотива. В определенный период мешали этому и идеологические барьеры. Как отмечает Л. И. Божович, долгое время в советской психологии и педагогике считалось одиозным обращаться для объяснения тех или иных поступков человека к его бессознательной сфере. Поэтому говорить о бессознательности побуждений и мотивов было нельзя. Между тем И. П. Павлов писал: «Мы отлично знаем, до какой степени душевная психическая жизнь пестро складывается из сознательного и бессознательного». Большим недостатком современной ему психологии он считал именно то, что она ограничивается изучением лишь сознательных психических явлений. Психолог, по его образному выражению, оказывается в положении человека, который идет с фонарем в руке, освещающим лишь небольшие участки. «С таким фонарем, — замечает И. П. Павлов, — трудно изучить всю местность».

     В 70-е годы отношение к бессознательному в нашей психологии изменилось. Стали говорить и о неосознаваемых мотивах (Л.И. Божович, В.А. Иванников, М.В. Матюхина, В.С. Мерлин, А.Н. Леонтьев) наряду с осознаваемыми. А.Н. Леонтьев, например, писал, что, в отличие от целей, мотивы актуально не осознаются субъектом: когда мы совершаем те или иные действия, то в этот момент мы обычно не отдаем себе отчета о мотивах, которые их побуждают. Правда, при этом он замечает, что мотивы не отделены от сознания, но представлены в нем в особой форме — эмоциональной окраски действий. С.Л. Рубинштейн трактует неосознанные действия не как явления, совсем не представленные в сознании, а как явления, которые не получили более или менее широкой смысловой связи с другими побуждениями, не были соотнесены, интегрированы с ними. М. В. Матюхина утверждает, что мотивационные явления могут иметь разный уровень осознания, от глубоко осознанных до неосознаваемых непроизвольных побуждений; но она же пишет о малоосознанных побуждениях, наименее осознаваемых мотивах (но все же осознаваемых), противопоставляя им осознанные. Эти добавления авторов, их разъяснения весьма существенны, так как свидетельствуют о том, что неосознавание мотива понимается все-таки как малое осознавание и что осознание мотива может происходить в различной форме и на различных уровнях психики. Иначе трудно понять, как мотив одновременно может и осознаваться, и не осознаваться.

     Другие  психологи утверждают, что мотив, если речь идет о нем, не может быть неосознаваемым. Так, Л.П. Кичатинов отмечает, что человек может действовать и несознательно, не отдавая себе отчета в своих действиях (например, в привычном поведении). Отражая потребности, выражая их, эти действия в то же время, по мнению автора, представляют собой немотивированные действия, поступки без мотивов. Он считает, что нецелесообразно объединять сознательное и бессознательное при рассмотрении мотива.

     Сходную позицию занимает и К. Обуховский, который пишет, что человек осуществляет действие только тогда, когда он смог вербально сформулировать мотив, т. е. цель и средства ее достижения (именно так он понимает мотив). Действие является немотивированным, если выходит из-под контроля рассудка, например вследствие психического расстройства. B тo же время он замечает, что мотив не всегда является точным отражением в сознании фактора, влияющего на возникновение деятельности.

     Причин, обусловливающих противоречивость взглядов на осознанность мотивов, может  быть две. Одна — принятие за мотив  различных феноменов. Одно дело —  принять за мотив склонность, влечение, установку, которые плохо или совсем не осознаются. Тогда и мотив в представлении такого психолога становится неосознаваемым или слабо осознаваемым. Другое дело — принять за мотив цель и средства ее достижения; тогда мотив может быть только осознаваемым. В действительности же в мотиве, как сложном многокомпонентном образовании, одни мотиваторы могут и должны осознаваться (например, если не будет осознания потребности, то человек не будет ничего делать для ее удовлетворения), а другие — нет. Но в целом (полностью) структура мотива не может не осознаваться, даже при импульсивных действиях. Другое дело, что это осознание не получает развернутого вербального обозначения.

     По  этому поводу А. Ф. Лазурский писал: Попытка точно сосчитать число  мотивов, действующих в каждом данном случае, заранее должна быть признана несостоятельной. Затруднение увеличивается  еще и тем, что каждый мотив  не представляет из себя чего-нибудь простейшего, неразложимого, а очень часто является сложным комплексом, в состав которого входит целая группа чувств и влечений, более или менее тесно между собою связанных.

     Вторая  причина разногласий в трактовке  осознанности мотива может состоять в том, что одни психологи понимают под осознанием ощущения и переживания  потребностного состояния, а другие — понимание мотива как основания действия или поступка, что, естественно, не одно и то же. Можно осознавать — ощущать, переживать — наличие нужды и не понимать, что конкретно нужно (вспомним одну из стадий формирования потребности личности — неосознание модальности потребности: человек ощущает дискомфорт, но не понимает его причину. Именно в этом аспекте следует, очевидно, воспринимать и рассуждения А.Н. Леонтьева о неосознаваемых мотивах как непонимаемых. Так, он писал, что предметное содержание мотива так или иначе воспринимается, представляются цель, средства ее достижения, более отдаленные результаты. А вот смысл действий понимается не всегда (поэтому он выделял смыслообразующие мотивы). Можно не понимать не только смысл, но и главную причину своего поступка, например один из компонентов блока «внутреннего фильтра» (склонность, предпочтение, установку).

     Таким образом, само по себе осознание отдельных  компонентов мотива не обеспечивает еще понимания его как основания  поступка или действия. Для этого  человеку надо проанализировать осознаваемое и привести к общему знаменателю.

     Правда, такому анализу может препятствовать ряд моментов. Во-первых, во многих случаях  человеку не надо углубляться в такой  анализ, так как ситуация для него очевидна и поведение в ней  у него уже отработано. В этом случае многие компоненты мотива, особенно из блока «внутреннего фильтра», скорее подразумеваются, чем осознаются и  вербально обозначаются. Поэтому  X. Хекхаузен, например, пишет, что причины поступков, их цели и средства часто очевидны для современников, принадлежащих к той же культурной среде, следовательно, при нормативном поведении вряд ли кому-нибудь, исключая психологов, вздумается ставить вопрос «Зачем?» В крайнем случае, пишет он, в порядке объяснения можно ответить, что все так делают или вынуждены делать.

     И при вопросе: «Почему ты помог  ему?» на поверхности сознания спрашиваемого  часто оказывается какая-нибудь одна распространенная причина, в основном связанная с оценкой ситуации: «Ему плохо», «Больше некому», «Одному грустно» и т. п. В действительности же ситуация была лишь внешним толчком, а внутренним побудителем являлась недекларируемая нравственность субъекта. Но до этой причины можно докопаться, только поставив перед человеком ряд вопросов, которые бы заставили его поглубже разобраться в причинах своего поступка.

     Во-вторых, в сознании человека один мотиватор (причина) может подменяться другим. Например, наиболее часто, потребность подменяется в сознании предметом ее удовлетворения, и поэтому человек говорит, что пошел на кухню, потому что ему нужен хлеб, а не потому, что он голоден.

     В-третьих, у человека может отсутствовать  желание докопаться до истинной причины  своего поступка из-за нежелания выглядеть  в собственных глазах безнравственным. На поверхность сознания им будет  выдвигаться другая, более благовидная  причина, могущая оправдать его  поступок, причем действительно актуальная, но не главная, не решающая.

     Хотя  цели, которые ставит перед собой  человек, сознательны, однако они не всегда ему ясны до конца. В связи  с этим О.К. Тихомиров выделяет цели поисковых проб («посмотрим, что получится... »), которые относятся им к классу неопределенных предвосхищений. Не всегда продумываются и последствия достижения цели. Особенно часто такие не до конца обоснованные решения и намерения возникают у человека при наличии у него азарта, эмоций борьбы или когда у него нет времени на обдумывание (решения, принимаемые в спешке).